Сущность волка - Александр Афанасьев Страница 6

– Здесь?

– Да… Берг, Василий…

– Берг…

– Говорят, он живет неподалеку. Занимается… сельским хозяйством.

– А… Немец. Так бы и сказала. Как из города выедешь…

Толстуха весьма понятно и образно объяснила путь.

– Благодарю

Она отделила от пачки пару купюр – но толстуха не взяла.

– Не надо… чего там. А ты его жена, да?

– Нет… знакомая.

Русские считали возможным просто так обсуждать даже глубоко личные темы.

– Ага… – толстуха засмеялась – знакомая. Впрочем… он мужик хороший. Дело в руках кипит, уважают его. Он говорил, что у него из Германии семья должна приехать. Ты думай… может и не приедет… Хотели бы приехать в нашу глушь – так и приехали бы. А нормальные мужики на дороге не валяются…

– Да… я поняла.

* * *

Найти место, где жил «Немец» оказалось несложно, толстуха подробно объяснила, как проехать. Здесь – пустоты не было, вся земля возделывалась, она видела какие-то строения, похожие на теплицы и довольно большое здание… видимо, для хранения техники. Она достала что-то вроде подзорной трубы, осмотрела дом. Дом как дом… приличный на вид, немного похожий на тот…

Недобрые воспоминания отозвались ноющей болью. Русский – почти тащил ее на себе до границы несколько сотен километров. Если бы не он…

– Зачем ты приехала…

Она обернулась. Русский стоял рядом, в каком-то камуфляже – и в руке у него был автомат чешского производства.

– Поговорить.

– Ты одна?

– Да, одна.

– Отойди от машины. Положи сумочку на капот.

Она сделала все, как он сказал. Русский – проверил машину, настороженно, открывая двери стволом автомата.

– Убедился?

– Что тебе здесь надо?

– Я же сказала – поговорить.

Русский несколько секунд колебался

– Поехали…

* * *

Как я узнал о неожиданной гостье? Ну… вопрос на самом деле простой. Это место – остатки некогда всесоюзной программы по освоению целины – не любит чужих. И если кто появляется чужой и начинает расспрашивать – обычно звонят и предупреждают.

Что мне делать? Ну… наверное, мы все же в ответе за тех, кого приручили. Я тащил ее на себе… не давал умереть… я ведь ради чего-то это делал. Не просто так.

* * *

– Странно… я никогда не представляла тебя… фермером.

Русский пожал плечами

– Работа как работа. Я покупал здесь землю, когда у меня были свободные деньги.

– Почему землю?

– Надежное вложение. Земли больше не делают. Теперь придется продавать.

– Мы не имеем к тебе претензий.

– Это неважно. Нашли одни – найдут и другие…

Темнело. Солнце – садилось где-то на западе, заливая землю оранжево-желтым цветом. Тени змеями ползли по земле. Становилось прохладно… температура падала на глазах, как это бывает в пустыне. Она поплотнее укуталась в русский теплый бушлат армейского образца, грея руки о кружку.

– Почему тебя зовут здесь немцем? – спросила она

– Я говорю, что я немец. Из тех, кто уехал в начале девяностых в Германию – а теперь вернулся обратно. Это хороший способ все объяснить. Впрочем, это мало кого интересует.

– И сколько у тебя земли?

– Полторы тысячи гектаров.

Она перевела в квадратные акры… получалось прилично.

– Поверь, я не хотела, чтобы тебя беспокоили. Но я тоже подчиняюсь приказам.

– Что ты хочешь или не хочешь – в нашем мире никого не интересует. Тебе говорят – и ты делаешь это. Нет…

Русский не договорил. Она поежилась от холодного ветерка, налетевшего с пустошей.

– Ты свободен от всего этого теперь?

– Никто не свободен. Из системы нет выхода. Можно спрятаться от нее – но она рано или поздно тебя найдет.

– Ты хорошо спрятался

– Но ты же нашла…

– Потому что нам нужна помощь.

Русский отрицательно покачал головой

– Уже поздно говорить о делах. Оставим до завтра.

* * *

Ночь здесь была тихой и темной. Ей, привыкшей к шуму городов, к летающим даже ночью вертолетам Форт Брэгга, к ночным разрывам ракет неподалеку от опорной базы на окраине Багдада – было непривычно слушать тишину. А ее надо было именно слушать – тишину…

В доме было тепло. Она лежала и думала… о многом. О русском… о том, как он стал таким, какой он есть… и как она сама стала такой, какая она есть. О бурном море жизни, прибившем их друг к другу.

Он убийца. Она понимала это. Неважно, как он стал таким, но сейчас он – именно такой. Он не такой как она, как ее сослуживцы – они все таки нормальные люди, волей судьбы попавшие в глубоко ненормальные обстоятельства, и пытающиеся остаться самим собой. Когда младший брат приехал к семейному очагу… это было перед его крайним назначением в Йемен – они поехали в одну придорожную забегаловку, в которой часто питались в детстве… и она заметила, что брат неосознанно бросает машину из стороны в сторону по дороге, создавая опасную ситуацию. Она спросила – что ты делаешь, а он вдруг понял, и смущенно ответил – черт… Он делал так для того, чтобы в машину не попала ракета РПГ… на дороге в Северной Каролине. Она знала о проблемах у старшего брата… они развелись с женой, потому что у них уже несколько лет не было секса, а были только скандалы. Он вскакивал по ночам… кричал команды.

А русский не такой. Он принял этот мир таким, какой он есть и он живет в нем совершенно осознанно, он не считает его ненормальным. Его мир – это удары из-за угла, взрывы, слежка, ненависть. Он не терзается, не вскакивает по ночам… он просто живет в этом мире… как лев. Лев не испытывает никакого сожаления от того, что задрал на завтрак детеныша буйвола… он ему нужен как пища и не более того.

Так и этот русский.

Сама не зная зачем – она встала и вышла из комнаты. Русский отдал ей свою кровать, а сам сказал, что будет спать на диване в холле.

Она вышла из комнаты на втором этаже… тут была небольшая галерея, лестница вела вниз в большой и просторный холл. Она начала осторожно спускать вниз, ступенька за ступенькой. Почему-то ей стало интересно… русский дышал глубоко и ровно… он спит. Неужели он и в самом деле ничего не чувствует…

– Никогда так не делай… – раздался негромкий голос

Он не спал!

* * *

На самом деле я, конечно же, спал – человек не может не спать, человек должен набираться сил для нового дня. Просто я сплю не так, как спят обычные люди. Такому сну учат в кое-каких