Сергей Донской - Конь в пальто Страница 64

– Не тронь, – подтвердил Бур. – Нужны козлы отпущения, ладно. А матушку мою оставь в покое.

Колобок икнул от неожиданности. В его понимании «козел отпущения» был равнозначен «опущенному козлу». Он плохо соображал, о чем идет речь, но, услышав опасное словосочетание, инстинктивно сложил руки за спиной, прикрывая ими напрягшийся зад. Хреновая была это защита, ненадежная. И колобок злился на Бура, затеявшего ненужные пререкания.

Хан обвел взглядом лица бойцов, стараясь определить общее настроение. В большинстве ускользающих взглядов проглядывало смущение. Буру сочувствовали. Следовало или немедленно покарать его на месте, или сыграть в благородство. Хан в задумчивости отошел на несколько шагов и сказал, не оборачиваясь:

– Мать – святое, согласен. Не по делу я выступил. Но ты, – он резко развернулся к Буру, – ты, брат! Где ты был, когда барыга меня кидал? Нас всех кидал, всю семью! Что ты можешь сказать пацанам, а? Чем оправдаешься?

Настроение в рядах подчиненных резко изменилось. Теперь все смотрели на Бура, смотрели выжидательно, как стая, готовая растерзать одиночку.

– Чем оправдаюсь? – Бур пожал плечами. – А ничем. Нашей вины здесь нет. Денег при Ляхове не было, факт. Что-то он с перечислением нахимичил. А банковские мутки не по нашей части. Скажешь не так?

7

Что он сказал? Хан замер. Не строптивая речь Бура была тому виной, а напоминание о банке. Управляющий! Вот с кого нужно начинать разборки! Где телефон? Путаясь в полах халата, Хан метнулся по направлению к дому, где оставил трубку. Впервые за многие годы он спешил за нужной вещью сам, вместо того чтобы просто приказать принести требуемое. Пальцы пробежали по кнопочкам телефонной трубки. Раздался голос банкира:

– Слушаю вас…

– Слушай, слушай, – отозвался Хан. – Внимательно слушай. А когда настанет время отвечать, не говори, что ты чего-то недопонял.

– В чем дело? – Голос управляющего звучал одновременно трусливо и агрессивно, пронзительно, как у крысы, загнанной в угол. Он заранее приготовился к объяснениям и не намеревался возвращать замыленные десять процентов. Их тайну унес с собой в могилу застреленный Ляхов, и управляющий «Интербанка» не хотел проливать свет на эту темную историю. – Кто говорит?

– Говорю я, – прошипел Хан, даже не подумав представиться. – Говорю я, а отвечаешь ты. Если ты вздумал меня дурачить, то сначала придумай надпись на свою могилу. Хотя это лишнее. От тебя останется одно ухо, грязное волосатое ухо на память родным и близким. Я не шучу, ты меня знаешь.

– Никого и ничего я не знаю! – трубка в ханской руке пронзительно верещала. – Какие ко мне могут быть претензии? Ваш человек получил деньги и сразу же перевел их дальше. Теперь сами разбирайтесь! Мне от вас ничего не надо! Я выдал кредит в соответствии с законом и дальше тоже буду действовать в соответствии с законом!

Морщась, Хан отвел визгливую трубку подальше и произнес чуть ли не по слогам:

– Куда ушли деньги? Ну?

– Существует профессиональная этика, согласно которой…

– Запихни свою этику в задницу, – посоветовал Хан. – Мне нужен номер счета, куда ушли деньги. Миллион баксов. Ты понимаешь, о какой сумме идет речь?

– Записывайте, – быстро сказал управляющий, явно готовый к такому повороту. – Платежная ведомость номер…

Хан ничего не записывал. Он легко запоминал любые цифры: номера машин, телефонов, счетов. И он уже окончательно понял, что Ляхов его банально кинул, отправив деньги совсем не по тем реквизитам, которые ему были даны.

– Частный предприниматель, значит, – медленно произнес Хан, налегая на шипящие и свистящие. – И он получил всю сумму? – По тону вопроса можно было легко догадаться, что Хан знает всю правду.

– Разумеется! – твердо соврал управляющий.

– Частные предприниматели, они люди ранимые, отзывчивые. – Хан притворно зевнул. – И такие, знаешь, разговорчивые… Мы ведь его обязательно найдем, банкир…

– Ищите, кого хотите, делайте, что хотите, а меня оставьте в покое, – плаксиво зачастил голос в трубке. – Тут полно милиции, своих проблем хватает. И не звоните мне больше! Мне от вас ничего не нужно!

– Даже ста тысяч? – злорадно поинтересовался Хан, прекрасно знавший, что его телефон прослушивается круглосуточно.

Почему бы не подставить мимоходом использованного человека? Завтра этому человеку уже не будет ни холодно, ни жарко. Возможно, он успеет заказать билет в какую-нибудь Калифорнию, на слет финансовых гениев, жаждущих объединить свои высокооплачиваемые мозги для очередной хитромудрой комбинации. Но некоторым бывает сложно донести свои мозги до нужного места, не растеряв их по дороге. Не дослушав возмущенного кудахтанья банкира, Хан оборвал бесполезный разговор. Посидел, нахохлившись, в огромном мраморном холле, угрюмо собираясь с мыслями, негромко окликнул:

– Эй! Бура ко мне, живо!

Странно, только что в холле было пусто и тихо, как в усыпальнице фараона, но кто-то услышал, кто-то подсуетился, кто-то моментально выполнил приказ. Бур вошел. Встревоженное воинство осталось снаружи, домовая челядь ютилась по закоулкам, он был с Ханом один на один, с глазу на глаз, нос к носу. Но доверительного отношения от этого не возникало. Один хищник вошел в клетку к другому. Тот, который был моложе и сильнее, невольно сутулился, склонял голову, замедлял шаг. Он не смел наброситься на своего вожака, хотя не ожидал от него ничего хорошего.

– Присаживайся, – Хан вяло махнул рукой в сторону свободного кресла. Он не любил, когда над ним нависали мощные фигуры. Хорошо бы кликнуть пару костоломов для страховки, но дар подчинять людей своей воле следовало тренировать и совершенствовать. Не глядя на Бура, Хан отчеканил: – Слушай и запоминай. «Лимон» на тебя вешать не стану. Но вины с тебя тоже не снимаю. Менялы с банкирами – моя забота. А твоя забота – частный предприниматель, на счет которого ушли деньги. Ох, как мне нужен этот человек! – Последние слоги Хан выплюнул с лютой ненавистью. – Найдешь и привезешь мне его голову, живую голову, говорящую. Понадобится помощь, говори. Всех подключим, кого нужно. Весь город на уши поставим. Но, – тут ханский взгляд приплыл из задумчивого далека и впился в переносицу Бура, – за предпринимателя отвечаешь ты лично!

– Почему я, Хан? – Бур прекрасно понимал, что означает последняя фраза, и покрутил шеей, словно пытаясь высвободить ее из невидимой петли.

– Потому что я так решил! Ты был рядом с Ляховым! Ты должен был просечь, что он надумал нас бортануть! Я же тебе поручал его стеречь? Поручал?

– Поручал, – неохотно признал Бур.

– А ты его устерег?

– Нет. – Тон Бура стал совсем замогильным.

– Вот и исправляй свою ошибку. Рой землю, ищи предпринимателя. Через полчаса я буду знать о нем все, что можно узнать о человеке через мусоровку. Кстати, Адвоката нигде не видел? – Хан вскинул голову. – Еще этого хрена моржового искать недоставало… И Оля… – Под конец тирады вид у Хана был по-настоящему озадаченным.

– Оля спала, когда мы Ляхова забирали, чтобы везти… Ну, туда… – Бур не решился обмолвиться о неудачной конвертации.

– Спит? Если так, то что-то чересчур уж крепко… Не нравится мне все это, Бур, ой не нравится…

Хан махнул рукой. Не на историю с миллионом, нет. Просто отослал Бура с глаз долой.

По прошествии часа он сидел в одиночестве на прежнем месте и с трудом переваривал информацию, которой удалось разжиться за столь короткий срок.

Итак, после попойки в ляховской квартире Аслан оказался в больнице, а Адвокат пропал без вести. Теперь в этой квартире мусора колдовали над мертвой Олей. А частный предприниматель оказался не кем иным, как двоюродным братом покойного Ляхова. На первый взгляд – хренотень какая-то. На самом деле – партия, разыгранная как по нотам. Не на итальянский ли мотивчик?

Глава 10

1

Всеобщему смятению предстояло усилиться еще больше. А его главный виновник лежал на спине и смотрел в потолок с таким вниманием, словно видел перед собой большущую страницу книги судьбы. Страница была совершенно пустая. Трещины, пятна, мушиные мумии. Никаких огненных письмен.

По левую руку от Жеки лежала трубка сотового телефона, по которому никто не звонил и не мог позвонить, разве только для того, чтобы напомнить об оплате. Справа от Жеки сопела девушка по имени Зинаида – наивная девушка, мечтающая о свадебном платье и прочих глупостях, вплоть до обкаканных пеленок своего ребенка. Жека посмотрел на нее, спящую с некрасиво открытым ртом, и вздохнул. Не разглядел он в Зинке последнего на земле человека, который радуется просто тому, что он, Жека, есть. А потому грубовато потормошил ее и сказал:

– Просыпайся, родная. Время к вечеру, сиеста закончилась. А для тебя есть дело.

– М-м? – ее глаз, окаймленный размазавшейся тушью, сонно уставился на него. – Какое дело?