Презерватив для убийства - Андрей Воробьев Страница 64

«В память Николая Александровича один из кварталов Ниццы носит имя “Царевич”. Здесь же, на месте смерти наследника престола, было решено воздвигнуть часовню и храм. Но только в 1896 году бывшая невеста Николая Александровича, вдова Александра III, Мария Федоровна сумела купить для строительства церкви земельный участок.

Проект был заказан петербургскому архитектору Преображенскому, который выполнил его в русском стиле XVI–XVII вв. Сегодня каждый, увидевший Свято-Николаевский собор, вспомнит и храм Василия Блаженного в Москве, и Спас-на-Крови в Петербурге.

Именно в храме на французской земле, а не в России, хранится дар императрицы Марии Федоровны — нательная рубашка со следами крови Александра II, в которой тот находился в день покушения…»

Дверь в комнату неслышно отворилась, и в нее вошел мужчина. Поздоровавшись с читавшим, он дал ему несколько листов бумаги:

— Посмотри, мы только что получили от петербургских коллег. Тебе передают привет, но считают, что пока туда возвращаться слишком опасно.

— Подожди, Пьер, давай лучше спокойно почитаем, что нам принесли, и потом уж решим, ехать мне или потерпеть, — ответил человек, сидящий в кресле.

— Хорошо, смотри, но мое мнение ты знаешь. В России справятся и без тебя, а здесь твое присутствие было бы желательно. Надеюсь, больше летать со скал тебе не придется. Я до сих пор не могу понять твоих соотечественников, этого Курлыкова, например. Когда я с ним беседовал, мне казалось, что он говорил правду, а сейчас такое несет комиссару Сантерэ!.. Как там у вас говорят, «полный нет»?

— «Полный отказ» или «непризнанка», но не забивай себе голову, на. Курлыкова у ваших, кажется, достаточно компромата. Ты лучше расскажи, что удалось узнать по его бригадиру Борису и, главное, по их заказчику?

Пьер коротко рассказал, что следов этих людей во Франции так обнаружить и не удалось. Правда, Бориса опознал по фотографии один из прихожан русской церкви в Ницце, так напоминающей Спас-на-Крови. Говорили, что бригадир пытался уговорить настоятеля собора, чтобы его пустили осмотреть трапезную, в которой хранятся местные реликвии.

— На всякий случай, — сообщил Пьер, — я поставил у церкви пару людей, но думаю, этот Борис больше там не появится. Даже если он и задумывал поживиться чем-нибудь у соотечественников, вряд ли решился бы это сделать сам, а насколько я знаю, все его люди уже давно уехали из Франции в Петербург.

По недостаточно проверенным сведениям машину и человека, похожего по описаниям на Заказчика, видели у границы с Испанией.

— А оттуда он мог рвануть куда угодно, — заявил Пьер, — хоть в Италию, хоть в Португалию — очевидно, что у парня была открытая шенгенская виза. Кстати, почитай, ваши сообщают, что вычислили двоих человек, попавших в списки туристов, которые мы передали им через Женевьеву. Эту пару никто не видел в Петербурге во время, когда разбилась машина Нины Климовой… Давай-ка, Леша, посмотри пока бумаги, а я пойду, попрошу, чтобы нам сделали чего-нибудь поесть. Как говорится, война войной, а обед должен быть вовремя.

Нертов кивнул и начал смотреть бумаги. Они представляли краткий отчет агентства Николая-Арчи о проделанных за последнее время в Питере делах. В нескольких словах там сообщалось об информации, полученной от источника «Слон», о бизнесе Михина, о действиях других акционеров, которые могли представлять, по мнению сыщика, интерес. Там же упоминалась и охранная фирма «главбуха». Эта контора, насколько было известно Алексею, не разменивалась по мелочам, а защищала только достаточно богатых и, более того, влиятельных клиентов, чьи фактические доходы были несопоставимы с декларируемыми, а влияние не ограничивалось какой-нибудь одной фирмой, доходя порой и до московских кабинетов. Последнее сообщение насторожило Нертова, так как оно очередной раз подтверждало соображения о крепких связях и больших деньгах покойного Даутова, а значит, и об опасности Карабаса, надумавшего расправиться с генеральным директором «Транскросса».

Алексей уже не раз задумывался, что этим Карабасом не мог быть простой человек, например, кто-то из незаслуженно утоленных работников — слишком большие деньги требовалось вложить на всю организацию покушений. И не приходилось сомневаться в правоте Пьера, считавшего, что вопрос с нежелательным свидетелем — охранником Нины Климовой, узнай кто, что он жив, будет решен без раздумий. В этом, правда, не сомневался и сам Алексей.

* * *

Когда, злополучной ночью, он прыгнул со скалы, надеясь, что Нина успеет скрыться, это казалось единственным правильным выходом: девушка бы никогда не бросила своего спутника, будь хоть малейший шанс на его спасение. А это значило, что бандиты захватили бы саму Нину и, не раздумывая, добили Нертова.

Прыгая вниз, Нертов не был уверен, что останется жив — слишком велика была вероятность разбиться о прибрежные камни. Но, на его счастье, в этом месте скала уступом нависала над морем, и Алексей относительно удачно достиг воды. Однако выбраться на берег оказалось не так просто. Море штормило, и справиться с прибрежным тягуном, да еще с раненной рукой, было под силу далеко не всякому.

Неизвестно, сколько времени Нертов боролся с течением, пытавшимся отнести его подальше от спасительного берега, но выручили навыки, полученные в спортшколе, где он некогда занимался современным многоборьем. Захлебываясь соленой водой и почти теряя сознание, Алексей старательно греб и греб, вспоминая лягушек из японской сказки, попавших в кринку с молоком. Одна из них, смирившись с судьбой, поджала лапки и утонула. Другая же билась за свою жизнь до тех пор, пока молоко не превратилось в масло. Так же и Нертов, преодолевая слабость, стремился выплыть во что бы то ни стало.

Все-таки после он не мог вспомнить, как сумел добраться до берега, как Пьер, отправившийся с напарником на поиски своего друга, нашел его и отвез к знакомому доктору.

Алексей так и не пришел в сознание, пока врач извлекал пулю из его руки и проводил переливание крови. Затем выяснилось, что после ночного купания Нертов подхватил еще и крупозное воспаление легких. Волей-неволей его пришлось оставить лечиться на вилле Пьера, который втайне от друга и от своих коллег-католиков несколько раз наведывался в Свято-Николаевский собор и ставил свечи «за здравие».

Когда Алексею стало немного лучше, он попытался проанализировать сложившуюся ситуацию.

Выходило, что самые худшие его опасения оправдались — за девушкой велась охота. Причем, причиной были деньги Даутова. Старый лис, видно, понимал это, но почему-то недооценил противников. А это значило, что заказчик похищения, этакий «Карабас — Барабас», неизвестен даже приблизительно. В противном случае генеральный директор «Транскросса» давно бы нашел способ устранить опасность. Правда, нельзя было исключать,