Татьяна Моспан - Ловушка для дураков Страница 8

Артем был неумолим.

— Ты, Петрович, человек умный и понимать все должен с полуслова. Потому и разговор этот затеваю. С настоящего момента занимаешься только легальным бизнесом. Все сомнительные операции, где мог засветиться, прекращаем. Как концы в воду спрятать — не твоя забота. Все, что может вызвать малейшие вопросы, немедленно легализовать и сделать так, чтобы комар носу не подточил. Законников, желающих посчитать чужие просчеты — до черта. Представляешь, какой вой поднимут журналисты, если будет доказано, что кандидат в депутаты Яковлев владелец шикарного борделя в центре Москвы. Да еще несколько фотографий для наглядности с пояснением, как ты любовно подбираешь интерьер для «служебных» помещений, а? Повторяю, на тебя никакого криминала быть не должно, иначе все дело провалишь. Только законный бизнес. Ты — хозяин казино «Белый жасмин», заведения порядочного, пристойного. Деньги заработал честно, крутишься, как бобик, ссуду в банке взял, все документы будут в лучшем виде, это мы подработаем. За каждую заработанную копейку отчет дать готов, если это кого-то заинтересует. Налоги платишь исправно. Словом, добропорядочный член общества.

Артем смолк и взглянул на Яковлева. Фигура, глаза, лицо Беглова выражали непреклонную волю.

Юрий Петрович под этим взглядом становился меньше ростом. Ослушаться хозяина нельзя. За непослушание… Он припомнил однажды услышанную фразу: «От Артема можно уйти, но ногами вперед». Сейчас Петровичу стало не по себе от этого воспоминания.

— Ты с кем в «Разгуляе» в постели кувыркался, с Людмилой? — грубо прервал его размышления Артем.

Яковлев вздрогнул и обреченно кивнул.

— И с Лилей тоже, — тихо добавил он.

— Вот как? — удивился Беглов. — Смотри, какой шустрый. — А сам подумал, что про Лилю он ничего не знал. Выходит, не все у него под контролем. Нехорошо. С ленцой работать стали.

Он посуровел. С «Разгуляем» надо разобраться. С девками из борделя проблем не будет. В «летучий отряд» по его распоряжению набирались только иногородние красотки, которые пробивались в столицу в надежде на красивую жизнь и легкие заработки.

— Другие девочки из гостиницы про тебя знают?

— Нет, я только хозяйственными делами занимался, обустройством и перепланировкой. Лишний раз не светился.

— И то дело, — одобрил Артем и ухмыльнулся: — Не скучай, девок в Москве, что грязи, а из-за пустяков хорошее дело завалить можно. Сто …уев в одной руке не удержать.

Петрович ничего не выражающим взглядом смотрел на хозяина.

— Проскочишь в депутаты, мы с тобой хорошие дела закрутим. Знаешь, сколько за одно удостоверение помощника депутата платить приходится? Да и люди неверные, готовые в любой момент от всего отвертеться. К тем, кто такую ксиву имеет, ментовка соваться опасается, разве только если полный обвал, а мы с тобой люди умные и хитрые — проколов допускать не будем, — продолжал откровенничать Артем. — Слышишь, Петрович?

Яковлев кивнул.

— До сих пор ты имел от меня какие-нибудь неприятности и беспокойство?

— Нет.

— И дальше так пойдет. Мы тебя беречь будем. Давно собирался спросить: как у тебя с семьей?

— Никак, все по-прежнему. С женой в разводе, она, как меня посадили, сразу переехала к матери. Сын Олег с ней живет.

— Это в Кунцеве, в «дворянском гнезде»?

— Да, — удивился Яковлев, он не помнил, чтобы когда-нибудь говорил об этом.

— Папаша у нее, значит, руководитель высокого ранга был.

— Да, — подтвердил Петрович. — Замминистра. Умер в восемьдесят шестом году.

— С женой не собираешься сходиться?

— А-а… — помедлил Юрий Петрович, — это что, необходимо?

— Да нет, — засмеялся Артем. — Так спросил, на всякий случай. Надо знать, под каким углом избирательную компанию проводить. Значит, пострадал ты за ум и хозяйственную сметку. Жена бросила, живешь один и продолжаешь думать об экономических преобразованиях. Как из одного рубля десять получить. В годы застоя тебя не поняли и упекли в отдаленные места за творческий подход к делу, в результате которого образовалась лишняя, неучтенная продукция. Ты своей деятельностью подрывал плановое социалистическое хозяйство. Так?

— Можно и так.

— Видишь, прямо героя с тебя писать можно, но это мы еще продумаем, чтобы все в кассу было.

Петрович попробовал улыбнуться, но улыбка получилась вымученная, затравленная.

— С сыном встречаешься? — продолжал допрашивать Артем.

— Да, — неохотно ответил Яковлев. — Оболтус он. Жена и бабка избаловали, третий раз в институте восстанавливается. Когда я оттуда вернулся, разговаривать со мной не захотел, сейчас деньги подкидываю, общаемся.

— Ладненько, — подвел итог Беглов. — Про семью упомянем скромно. Ни в каких нехороших делах сын не замешан?

— Он вообще ни в каких делах замешан быть не может. Тунеядец от рождения. Слова делать и работать — для него пустой звук. Отпрыск считает, что трудиться в этой жизни должны другие.

— Хорошее воспитание.

— А что делать? Помню, как один хороший знакомый сказал, что во всей нашей милой семейке за всех работает один человек — это я. Ни жена, ни ее мать, ни тесть меня в грош не ставили. Я после финансового института такую карьеру мог сделать… — Яковлев огорченно махнул рукой. — Из министерства из-за тестя ушел. Без его позволения шагу нельзя было ступить, совсем заучил. Должность — только через него, все через него, таким ничтожеством меня выставлял, а у самого на старости лет мозги спеклись. Кто ему задницу лижет, тот и хорош. Я удивлялся, как он с такой подготовкой в этом кресле столько лет продержался. Сидит на совещаниях, пыхтит, вид значительный. При Горбачеве его бы точно турнули со скандалом за развал работы, но он вовремя умер. Я от него, от тестюшки, в ту контору сбежал, где меня… — он замялся, бес попутал. Тестя чуть кондратий не хватил.

— Когда тебя осудили?

— Нет, он до этого времени не дожил. А жаль! — злорадная улыбка вспыхнула на лице Петровича. — Хотел бы я на него посмотреть. Жена и теща все мозги пропилили, что папаша — светлая ему память! — не дожил до моего позора, Бог прибрал. Такой чистоплюй был. А может, оно и к лучшему, — задумчиво сказал Яковлев. — Его смерть не на моей совести. Когда перевод из министерства оформлял, тестя коробило, что его зять в такую незначительную фирму уходит, да еще не вполне по профилю работать будет. Скандал! Ладно, черт с ними, — махнул рукой Юрий Петрович. — Мне от этой семейки одни неприятности были. И сын весь в них, такой же. Вырастили лодыря на собственную шею, теперь расхлебываются. Меня это не касается. Спит до обеда да с девками гуляет. Бывшая супружница в голос воет, да разве она с ним справится? Вспомнила, что у мальчика есть отец. Мне кажется, что койка — это единственное место, где парню приходится прилагать какие-то усилия, зло закончил Юрий Петрович.

— Это он в тебя такой неугомонный, — захохотал Артем и тут же посерьезнел: — С семьей все ясно. Теперь следующий вопрос. Владелец казино — фигура уважаемая, но не в бедных слоях общества. Чтобы завоевать популярность, надо заниматься благотворительной деятельностью. Фондов сейчас всяких до черта понаоткрывали, сам что-нибудь придумай. Мужик ты изобретательный и деятельный. Впустую деньги кидать не надо, а так, чтобы фамилия возникла и на слуху была. Смекай, чтобы ни одной возможности не упустить. Пресса, на телевидении выступление организовать, это я помогу. Можно даже фильм о тебе небольшой сделать.

Яковлев удивленно поднял брови.

— Ну, ты даешь, — невольно вырвалось у него.

— А что, гулять, так гулять. До выборов надо любым способом продержаться в памяти избирателей.

— Насчет прессы, — заговорил Яковлев. — Есть тут одна газетенка, я редактора хорошо знаю. В «Жасмине» принимал по высшему разряду, в его бульварный листок рекламу о ресторане казино давал, да и так подкармливаю помаленьку. Он на наших девочек из варьете все глаза проглядел.

— Вот видишь, — одобрил Артем, — только заговорил, а у тебя дельное предложение появилось. Пригласи этого фраера еще разочек, сделай хороший стол. Он как, мужик сговорчивый?

— Примчится по первому звонку. Он, как романсы Валерии Стрелецкой услыхал, сомлел.

При последних словах Юрия Петровича лицо Артема изменилось до неузнаваемости.

— Стрелецкую ему придется оставить в покое, — сказал, словно выплюнул, он, и острый, как бритва, взгляд полоснул по лицу Яковлева.

Тот, сообразив о своей ошибке, испуганно смолк.

— И что дальше, с Валерией? — жестким голосом спросил Артем.

— Ничего, — пожал плечами Юрий Петрович. — На кой черт он ей нужен, она таких гавриков в расчет не принимает. Журналист рассыпался в комплиментах, она поблагодарила и ушла. Лера — девушка серьезная.

— Смотри, — куда-то в сторону равнодушно сказал Артем, — чтобы этот борзописец ближе чем на десять шагов к ней не приближался.