Микки Спиллейн - Целуй меня страстно Страница 13

— Типичные несчастные случаи? — повторил я. — Или кажутся таковыми?

— Я не думаю, Майк.

— Ладно. — Я посмотрел историю болезни Берги Торн и, не дочитав до конца, засунул листок в конверт. — А что ты скажешь об этом? — осведомился я у Вельды.

— Не много. Она пришла на прием к доктору Мартину Соберину, тот диагностировал крайнее нервное истощение и предписал ей длительный отдых. По обоюдному согласию они выбрали соответствующую лечебницу, где диагноз доктора Соберина полностью подтвердился. Берга оставалась в больнице примерно четыре недели. Свое лечение она оплатила вперед.

— Да, ну и клубочек! Взяться буквально не за что. А что там насчет конгрессмена Джефри? — спросил я у Вельды.

— Ничего путного. Его видели с ней пару раз на каких-то политических приемах. Он не женат, так что с этой стороны к нему не подкопаешься. Честно говоря, я не думаю, что он что-нибудь о ней знает.

— Да, дело плохо!

— Ничего. Мы только начали. А что о ней сказал Пат?

— Он дал мне листок с ее биографией. Если не считать ее связи с Эвелло, все выглядит весьма заурядно. Она родилась в Питсбурге в 1920 году. Отец — швед, а мать — итальянка. Дважды побывала в Европе, один раз — в возрасте восьми лет — в Швеции, а потом еще в Италии, в 1940 году. Ее заработки не покрывали тех затрат, которые она себе позволяла, но, когда речь идет о девице такого рода, в этом нет ничего удивительного.

— Значит, остается только связь с Эвелло?

— Да, Эвелло — первоочередная наша задача, — подтвердил я. — Он находится здесь, в Нью-Йорке. Пат даст тебе адрес.

— Значит, он мой? — Вельда вздохнула чуть глубже, чем всегда.

— Пока.

— Что я должна делать?

— Конечно, лучше чтобы тебя официально представили ему, а дальше пусть инициатива исходит от него. И узнай круг его общения.

— Думаешь, это мне удастся? — кокетливо спросила она.

— Ты не имеешь права на ошибку. Вельда улыбнулась.

— А где ты носишь свою игрушку, киска? Улыбка погасла, и лицо ее стало строгим и неприступным.

— В петле под мышкой. С левой стороны.

— Совсем не заметно.

— А никому и не надо этого знать.

Покончив с завтраком мы вышли на улицу. Я посмотрел, как Вельда села в такси — так же грациозно, как вылезала из него, — и когда машина скрылась за углом, по спине моей пробежал легкий холодок. Я слишком хорошо знал, куда она направляется. Водителю следующего такси я велел ехать в Бруклин, но попросил его сначала остановиться на Атлантик-авеню. Там все было ясно. Имя пока еще значилось на табличке, но соседи сообщили, что ночью девушка ушла и квартира пуста. Когда мы отъезжали, у тротуара затормозил грузовик с вещами нового жильца.

Адрес в Бруклине принадлежал репортеру, который оставил работу десять лет назад. Сейчас ему было сорок девять, но выглядел он на все семьдесят. С одной стороны его лицо рассекал шрам, тянувшийся от уголка глаза к уху и дальше к краю рта. Шесть шрамов от глубоких ран украшали его живот и бок, дна рука не сгибалась в локте. Из газеты он ушел не по своей воле. Просто он, кажется, написал что-то о мафии.

Когда я вышел от него два часа спустя, под мышкой у меня был томик, за который в любом журнале мне дали бы не меньше десяти тысяч баксов, но я получил его задаром. Остановившись у края тротуара, я подал знак проезжавшему мимо такси и назвал водителю адрес одного маленького магазинчика, принадлежавшего моему приятелю. Уединившись там в задней комнате, я дважды прочел полученный материал, после чего отправил томик обратно бывшему репортеру. Потом, устроившись в баре за кружкой пива, я принялся сопоставлять факты, которые стали мне известны. При этом я старался не смотреть на свое лицо, отражавшееся в зеркале, что висело прямо напротив меня, ибо выражение его мне не нравилось. Совсем не нравилось. В конце концов я счел за лучшее пересесть туда, где не было зеркал.

Имя Эвелло встречалось в материалах не раз, да и имя Билла Миста тоже. Тогда они были еще просто шпаной, но вполне многообещающей.

Репортер из Бруклина заявил мне, что все связи здесь проследить очень сложно, потому что бывшие мальчики получают новые должности. Они продвигаются по службе. За это время они могли стать тузами. В списке значились и другие имена, которых я раньше не слышал, но которые узнал теперь. Были там и пустые строчки, которые невозможно пока заполнить именами тех, кто на самом верху. А об имени главаря никто даже не догадывался.

Тузы? Да, все они были тузами, но даже тузы, услышав о том, что происходит, должны подрастерять свою крутость. Я как раз размышлял над этим, когда в бар вошел Муси Бассо.

Люди вроде Муси всегда предпочитают действовать в тени и мгновенно исчезают, едва запахнет жареным. О таких можно прочитать в газетах, когда полиция забрасывает свои сети, а они не успевают вовремя юркнуть в щелку, по их лицам можно судить о накале страстей в преступном мире, а их поведение при встрече — предпочтут ли они уйти или станут вешаться вам на шею — ясно даст вам понять, как к вам относится эта худшая часть человечества.

Едва Муси взглянул в мою сторону, по его лицу стало ясно, что я уже удостоился пристального внимания — и не слишком благосклонного. Муси покосился на дверь, но не отважился улизнуть, поскольку как раз в этот момент я полез во внутренний карман пиджака за новой пачкой сигарет. Заметив мое движение, он чуть побледнел.

— Хэлло, Муси! — кивнул я, приглашая его подойти. Муси быстро осмотрелся и проскользнул в мою кабинку, стараясь, чтобы его никто не заметил. Он нервно схватил сигарету и судорожно закурил.

— Послушайте, мистер Хаммер, — начал он. — Ведь нам с вами не о чем разговаривать.

— А может, мне приятно твое общество, Муси. Он облизал пересохшие губы, неотрывно глядя на мои руки.

— Но вы неподходящая компания для того, кто хочет жить спокойно, — вздохнул он.

— Кто это сказал?

— Многие говорят... Вы, конечно, хороший парень, мистер Хаммер. — Он бросил на меня испуганный взгляд и закончил:

— Но влезли не в свое дело.

— А я-то полагал, что мы друзья, — произнес я, дожевывая сандвич.

Вид у Муси был совершенно несчастный.

— Пусть так, мистер Хаммер, но тогда я прошу вас об одном одолжении. Если вы ищете себе неприятностей, обходитесь лучше без меня. А я — человек мирный.

— Ага.

— Да, я жулик, — продолжал он, уловив издевку в моем голосе, — ну и что же? Я не люблю перестрелок. Я — маленький человек и хочу им остаться. И никто не посмеет упрекнуть меня в этом.

— О да, до тех пор пока кто-нибудь не заметит, когда маленький человек беседует с большим, — усмехнулся я. Он вздрогнул:

— Не... не шутите так со мной, мистер Хаммер. Я ведь вам совсем не нужен. Я ничего не добираюсь для вас делать — ни так, ни за деньги. Отстаньте от меня!

— Что ты слышал, Муси?

Он огляделся и опять уставился на меня:

— Вы и сами знаете.

— Что именно?

— Что вы перешли дорогу некоторым важным людям.

— Каким это людям?

— Мафии... — прошептал он чуть слышно. Он опустил голову и застыл, тяжело опираясь на стол. Его руки дрожали. — Вы спятили, мистер Хаммер. Вы теперь как прокаженный, и любой разумный человек, увидя вас, попытается убраться подальше. Это правда, что вы о них что-то знаете? Тогда лучше помалкивайте. Такие вещи до добра не доводят. Чарли Макс и Саджер... — Он запнулся.

— Говори, Муси.

Должно быть, он прочитал в моем лице что-то такое, отчего глаза его совсем выкатились из орбит.

— Они уже вовсю тратят полученные денежки на Бродвее. Обходят все бары и звонят по телефону, — еле слышно пробормотал он.

— Они торопятся?

— Наверное, им обещана премия за срочность. Это был уже не тот Муси, который входил в зал. Передо мной стоял испуганный насмерть мышонок, который, угодив в лапы кошки, разболтал ей, где прячется собака. Но если собака узнает об этом, она его сожрет.

Муси торопливо схватил новую сигарету и с ненавистью покосился на свои руки, которые предательски дрожали и едва справлялись с зажигалкой.

— А вы что, правда совсем не боитесь? Мне бы хоть капельку вашей храбрости. Почему люди становятся такими трусами, как я?

— Их превращают в трусов храбрецы вроде меня. Он усмехнулся. Было видно, что он мне не поверил.

— Вы один, — проговорил он, — но вы стоите многих, мистер Хаммер. Будь на вашем месте любой другой — хоть из самых влиятельных чинов, — они бы и ухом не повели. Но из-за вас они все зашевелились. Вы разворошили гнездо. И теперь приказ уже отдан и денежки заплачены. Двое самых горячих ребят в городе охотятся за вами — а вам хоть бы хны. Они слишком хорошо вас знают, мистер Хаммер. А Чарли Макс и Саджер взялись за эту работу именно потому, что они никогда не имели с вами дело. Это ребята из Майами. Вы надеетесь, что вам удастся отделаться от них. Да, вполне возможно. До сих пор в подобных ситуациях всегда кто-нибудь умирал, но только не вы. Теперь говорят, что вы решили добраться до тузов. Может, вам это удастся, а может, и нет. В любом другом случае я ставил бы на вас. Сейчас совсем другое дело.