Ричард Пратер - Больше, чем страх Страница 14

— Es todo? Nada mas?[18] — вопросительно поглядывая на меня, произнесла она.

— Больше ничего, дорогая, — покачав головой, ответил я.

Малышка серьезными глазами посмотрела на меня, затем отвернулась и направилась к лестнице. Мне показалось, что она была немного обижена.

— Momentito, guerida, — окликнул я ее.

Девушка остановилась, а затем обернулась.

— Ты, правда, все равно ничего не поймешь, но мне хотелось бы извиниться перед тобой за то, что не воспользовался твоими услугами. Понимаешь, по-другому поступить я не могу. А ты в самом деле очень миленькая крошка, — стараясь утешить ее, сказал я. — А я — loco.[19] Самый обычный loco.

Она улыбнулась, кивнула и зашагала к лестнице. Я проводил ее взглядом, сожалея, что приехал в Мехико не в отпуск, а затем вошел в комнату.

Заперев на ключ дверь, я огляделся и справа от себя, рядом с зеркальной стеной, увидел кинопроектор. Тяжелые шторы из плотной черной ткани свисали с карниза и почти полностью закрывали огромные окна. Слева от меня стояла та самая кушетка, край которой я сумел разглядеть в замочную скважину. Она стояла параллельно стене, на которой висел серебристый экран. Вторая, точно такая же кушетка располагалась при входе. Стены комнаты были расписаны яркими красками. На фреске слева были изображены четверо женщин и трое мужчин, занимающихся групповым сексом. Сюжет второй фрески, справа, был более приличным. На ней темно-красного цвета рогатый сатир, похотливый мифологический персонаж, сжимал в объятиях полуобнаженную негритянку. Судя по их лицам, оба чувствовали себя на вершине блаженства. На ковре, покрывавшем пол, валялись подушки в атласных и шелковых наволочках, а также две черные, овальной формы подушечки для сидения.

Часы показывали без одной минуты десять. Я поспешил к проектору. Это был совершенно новый шестнадцатимиллиметровый звуковой аппарат фирмы «Белл энд Ховелл», 385-я модель со всеми техническими наворотами: кнопками запуска, остановки, перемотки пленки, остановки отдельных кадров. В общем, все, что надо. От проектора к наружной стене, завешенной черными шторами, тянулся толстый электрический шнур с резиновым покрытием. В проектор была уже вставлена пленка, и, чтобы посмотреть ее, нужно было только нажать кнопку включения. На столике рядом с проектором стопкой лежали три металлические кассеты с кинопленкой. Я взял верхнюю, открыл ее, и тут в коридоре послышались голоса.

В двери повернулся ключ. Я тотчас положил кинопленку на место и оглянулся в поисках укромного места, где можно было бы спрятаться. Мой взгляд остановился на черных шторах, закрывавших всю наружную стену комнаты. Не долго думая, я юркнул за правый край свисавшей до пола шторы и прижался спиной к стене. До проектора было рукой подать.

Дверь скрипнула, и в комнату кто-то вошел. Я услышал разговор двух мужчин, затем сдавленный смех. Я бросил взгляд на свои ботинки, чтобы проверить, не выглядывают ли они из-под штор. Носки ботинок вроде не выглядывали, но если те, кто вошел, повнимательнее присмотрятся к шторам, то наверняка могут заподозрить, что за ними кто-то прячется. Шнур проектора касался моих ботинок, а от моего левого плеча до зеркальной стены было не более шести дюймов. В узкую щель между краем шторы и зеркальной стеной я мог видеть только кинопроектор.

Кто-то прошел по ковру совсем рядом со мной. Я затаил дыхание и, бросив взгляд на проектор, увидел обшлаг рукава темного пиджака и мужскую руку, державшую круглую кассету, поблескивающую металлом. Еще один фильм, едва подумал я, как коробка легла поверх остальных. Прежде чем рука исчезла из моего поля зрения, я успел заметить на тыльной стороне кисти шрам.

Я выждал и слегка отодвинул штору, чтобы хоть немного расширить поле зрения: уж очень мне хотелось разглядеть этого человека. Но в этот момент в дверях появился еще один мужчина, и мне пришлось спрятать голову и замереть. Смех и голоса в комнате становились все громче, и я, осторожно переставив ноги, на несколько дюймов сместился вправо. В зазоре между шторой и стеной мне была видна узкая полоска зеркальной стены. Глядя в нее, я мог, не выдавая своего присутствия, наблюдать за тем, что в комнате происходит.

Так, в полной неподвижности, мне пришлось простоять несколько минут. В комнате собралось уже шестеро мужчин, четверо были в темных костюмах, двое — в светлых. Я пытался определить, у кого из мужчин, одетых в темный костюм, на руке шрам, но безуспешно. Зато мне удалось хорошо разглядеть лица всей мужской компании. По описанию Амадора, генерал Лопес был шестидесяти трех лет, мужественный на вид, седовласый и без усов. Распознать его среди других труда особого не составило, так как всего двое из собравшихся не имели усов, а из них один был явно моложе шестидесяти. Я начал рассматривать своего благодетеля, вызволившего меня из каталажки. Широкие густые брови, нависающие над карими глазами, суровые очертания рта и массивный квадратный подбородок говорили о крутом, властном характере генерала. Представляю, что было бы со мной, обнаружь он мое присутствие. Но на мое счастье, никто не обращал внимания на топорщащуюся штору.

В комнату вошли две девушки, на которых кроме трусиков, лифчиков и туфель на высоких каблуках ничего не было. Все оживленно заговорили, и мне ничего не оставалось, как продолжить свои наблюдения. Среди присутствующих в комнате мужчин парня с тяжелым подбородком, которого я видел на фотографиях у Амадора, ж было. Да и вряд ли ему стоило здесь появляться. Как только одна из девушек оказалась рядом с одним из мужчин, тем молодым, без усов, стройным, с пухлым чувственным ртом и длинными баками, он облапал ее руками и подтолкнул к генералу, с которым в тот момент разговаривал. Совсем без комплексов, подумал я о нем. Сказав что-то девушке, он похлопал ее по заднице и ущипнул за щечку. Проститутка взвизгнула и шарахнулась в сторону. Мужчины громко захохотали, а она, потирая щеку, с обиженным видом отошла в сторону. Такое проявление внимания показалось слишком грубым не только мне, но и этой жрице любви.

В этот момент в комнату вошла моя несостоявшаяся партнерша, чьими услугами я так и не воспользовался. На ней по-прежнему ничего не было. Или поленилась на себя что-нибудь набросить, или просто предпочитала ходить обнаженной. Во всяком случае, такое подозрение у меня появилось еще тогда, когда мы оказались с ней в комнате на первом этаже борделя. В руках моя темноволосая малышка держала поднос со стаканами, в которых плескалось виски. Под восторженные возгласы мужчин она стала обносить их этим горячительным напитком. Неожиданно замерев, девушка вдруг обвела взглядом комнату и нахмурила свое миленькое личико. Пристально посмотрев на каждого из мужчин, малышка еще суровее сдвинула бровки. У меня засосало под ложечкой: она явно искала меня.

Продолжив обход, девушка что-то сказала. В ее фразе я уловил слово «rubio», которое уже стало для меня ненавистным. Мужчины рассмеялись, но как-то натужно, видимо не найдя в ее вопросе ничего забавного. Что ж, я также в ее вопросе ничего забавного не нашел. С двумя оставшимися на подносе стаканами она подошла к генералу Лопесу и его собеседнику, который, взяв виски, положил свободную руку ей на грудь. Проститутка понимающе покивала, точно так же, как и мне в свое время. И этот ублюдок, решив, что девушка совсем не против такого обхождения, сжал ей грудь, надо сказать, довольно по-хамски, грубо. Взвизгнув, она сжалась в комок и уронила поднос с оставшимся последним стаканом виски. Затем, покусывая от боли губы и прикрывая обеими руками грудь, проститутка выпрямилась и отошла от громко хохочущего садиста. Ему явно доставляло удовольствие причинять другим боль, и я едва удержался, чтобы не выйти из своего укрытия и не врезать мерзавцу по его детородным органам.

Генералу, судя по всему, тоже не понравилось поведение его собеседника. Он взял того за руку и что-то резко сказал ему. В ответ садист с длинными баками только пожал плечами. Моя малышка все же подошла к ним, наклонилась и, опасливо озираясь на обидчика, подобрала с пола поднос и стакан, после чего вышла. Вскоре она вернулась и принесла генералу виски. Лопес, заслонив собой девушку от своего хамоватого приятеля, принял стакан и поблагодарил ее. Может быть, он и был прожженным бабником, но его поведение мне решительно понравилось. Был ли генерал неукротимым ловеласом или нет, для меня не имело никакого значения. Легко могу себе представить, что с ним будет, если он в компании высокопоставленных лиц, которые, судя по рассказам Амадора и Санчеса, были его друзьями, вдруг увидит фильм, из-за которого мне пришлось сюда пробраться. Мне по-человечески стало жаль генерала.

Тем временем моя малышка подошла к окнам, поплотнее задернула шторы и, что-то говоря по-испански, направилась к кинопроектору. На ее упругой груди я заметил синяки, оставленные рукой мерзавца. Еще две девушки вошли в комнату, и все, расположившись на кушетках и валявшихся на полу подушках, приготовились смотреть фильмы. Моя голая подружка, включив проектор, подошла к стене и выключила верхнее освещение. Стало темно. Теперь единственным источником света в комнате был яркий лучик кинопроектора. Чуть слышно жужжа, механизм протяжки привел в движение кинопленку, и на экране появились первые кадры.