Ричард Пратер - Раскопай эту чертову могилу Страница 15

Пока Черри осматривал трофеи и изучал документы, я решил действовать. Напрягая кисти рук, я попытался разорвать ленту, но еще раз убедился — бесполезная трата сил. Тогда я расслабился и, посмотрев поочередно на Джейка и Пота, снова переключился на Черри.

Его внешность впечатляла: крупный, крепкого телосложения, почти моего роста, но где-то на пять — десять фунтов тяжелее. И почти недурен собой. Именно почти. В свои тридцать семь Черри выглядел старше. Смуглая кожа, густые, черные и лоснящиеся, будто смазанные моторным маслом, волосы очень низко закрывали лоб. Выбритый до синевы подбородок, о который тупилось за утро не одно лезвие, придавал облику Черри еще более мрачный вид. Над темными глазами прямыми линиями шли вразлет густые черные брови. Одет он был в великолепно сшитый костюм из переливчатого серого материала, словно сотканного из тончайших металлических нитей. Костюм дополняли белая сорочка с мягким воротником и жемчужного оттенка галстук, — все тщательно подобранное и очень дорогое и тем не менее оставлявшее ощущение камуфляжа или даже маскарадного одеяния. Грубоватое, вульгарное лицо, как бы он ни старался, не теряло животного выражения.

Насмотревшись на мои вещи, он достал из кармана брюк золотой ключик на цепочке. Отперев средний ящик стола, Черри смахнул в него мое барахло и снова запер. Лишь завершив эту зловещую процедуру, он перестал делать вид, что не замечает меня.

— Привет, Скотт. Извини, что пришлось доставить тебя сюда несколько необычным способом. Думаю, сам бы ты не пришел.

— Правильно думаешь.

Черри улыбнулся.

— Ладно, что сделано, то сделано. Забудем обиды и поговорим в приятной доверительной атмосфере.

— Ну конечно. Особенно после того, как твои ублюдки оглушили меня дубинкой, намяли бока и приволокли сюда, словно баранью тушу. — Я помолчал, пытаясь сосредоточиться и сдержать нарастающий гнев. — Поговорить мы можем. Но на дружеское понимание не рассчитывай.

— Не стоит сердиться. Скотт, — возразил Черри. — Постарайся извлечь из ситуации выгоду. Давай лучше попросим Джейка развязать тебе руки. Расслабься и поостынь слегка, а мы тем временем обсудим некоторые вопросы. Только обещай вести себя прилично.

— Обещать не могу. Клянусь, если Джейк снимет ленту, я выбью ему зубы.

Черри от души рассмеялся — похоже, ему и в самом деле понравилась моя угроза. Даже Джейк едва заметно дернул сжатыми губами.

— Что ты пьешь. Скотт? — продолжал изображать Черри радушного хозяина.

— Бурбон. Когда пью.

— Налей ему. Пот. А ты, Джейк, освободи руки. Скотт парень шустрый, но сейчас будет паинькой.

Пот подошел к ореховому шкафчику возле стены, откинул крышку, и изнутри поднялся миниатюрный бар. Джейк, грубо дернув, сорвал с моих рук ленту; кожа на запястьях сразу запылала. Потерев правую кисть, я отвел руку назад и обернулся. Джейк стоял, комкая черную ленту между ладонями, размахнувшись, я врезал ему прямо по зубам.

Он отлетел головой вперед. И тут я услышал позади себя возглас Черри:

— Не надо, Пот! Остановись!

Я обернулся. Пот уже подскочил впритык и занес над моей головой здоровенный автоматический пистолет 45-го калибра. Черри гаркнул вовремя — еще чуть-чуть, и он раскроил бы мне череп. По его искаженной яростью физиономии было видно, чего ему стоило сдержать себя; сделав шаг в сторону, он опустил пистолет и резко передернул затвор. Пот смотрел мне не в лицо, а на живот, куда направил ствол своей пушки.

— Остынь, — велел ему Черри.

У самого Черри лишь слегка опустились уголки губ, и он немного подался вперед. И все. Он почти не шевельнулся; лицо оставалось спокойным. Человека с подобной выдержкой прошибить не так-то легко. Характер вроде слоеной фанеры — может дать небольшую трещину, но разломить чрезвычайно трудно.

Когда Черри заговорил, его голос все еще звучал вполне дружелюбно, хотя и с легкой хрипотцой.

— Зачем, черт побери, ты ведешь себя как идиот?

— Сам знаешь, зачем. А если забыл, спроси у своего громилы. За ним должок.

Я посмотрел на лежащего Джейка. Он плашмя растянулся на спине, но сознания не потерял. По крайней мере, не полностью. Казалось, он пытается встать, только не может понять, где верх, где низ. Его ноги беспомощно елозили в разные стороны, стараясь нащупать опору, каблуки скребли по ковру, собирая на нем складки. Кровь залила пиджак и рубашку, а рот здорово походил на абстрактный набросок уха на полотне начинающего модерниста.

— Послушай, Черри, будь у меня сейчас хоть малейшая возможность, я бы прикончил тебя, — спокойно продолжал я. — Причем с большим удовольствием. И зарыл бы в одну могилу с этими придурками, которых ты на меня науськал. Из-за твоих безмозглых ублюдков у меня теперь...

Я замолчал, потому что фанера неожиданно треснула. Наконец-то я задел в нем что-то живое. Достойная восхищения выдержка изменила ему... если не лопнула совсем. Пока не соображу, чем именно я достал его — может, суть в том, что на этот раз я угрожал ему самому? Во всяком случае, фанера не просто треснула, она расщепилась. Лицо Черри внезапно исказил гнев, а вместе с тем — отчетливо проступил страх. Оно густо покраснело, затем приобрело какой-то необычайный желчно-багровый оттенок. Задыхаясь, будто его душили, брызгая слюной, Черри выплюнул несколько невнятных звуков. Потом, набрав в легкие воздух, он стал швыряться словами, словно гранатами из окопа.

— Ты... ты... сукин ты сын, Скотт... мерзавец... — Ораторские способности явно изменили ему; лицо по-прежнему искажала ярость, смешанная с удивлением и... страхом. Я бы мог, пожалуй, представить такую гамму чувств у человека, которому неожиданно сообщили, что его одновременно хватил инсульт, инфаркт и понос.

Гнев Черри произвел на меня на удивление успокаивающее действие. Ко мне вернулась способность думать, словно мой котелок поостыл на несколько градусов. Где-то в глубине продолжала побулькивать горячая лава, но извержение прекратилось.

Лежавшие на краю стола кулаки Черри были столь крепко сжаты, что костяшки пальцев совсем побелели. Он еще немного побрызгал слюной и умолк. Пальцы рук расслабились. Успокоившись, он достал из правого ящика стола длинноствольный револьвер и положил на стол перед собой.

— Свяжи его, — приказал он Поту. — Не хочет по-хорошему — не надо.

Пот достал клейкую ленту и снова скрутил мне руки за спиной. На этот раз я не стал лезть в бутылку и не проронил ни слова. Пот старался так, словно пеленал мумию, намотав ленту не только на запястья, но и до середины предплечий.

— Пусть теперь поостынет, — распорядился Черри и указал пальцем на деревянную дверь справа от себя.

Пот хлопнул меня ладонью по спине, подтолкнул к стенке, впихнул в комнату и с треском захлопнул за мной дверь. Я остался один.

Я слышал звуки движения, голоса, но, даже прижавшись ухом к двери, не мог уловить ничего внятного. Кроме дивана, двух заваленных каким-то барахлом кресел, длинного стола и шести деревянных, обтянутых черной кожей стульев, в комнате ничего примечательного не обнаружилось. Единственная дверь, и ни одного окна.

Медленно потянулось время — может, пять минут, может, десять. Постаравшись устроиться поудобней на диване, я прикидывал так и эдак, пытаясь уразуметь, что же эта банда собирается со мной сделать. По лбу и груди струились противные струйки пота. Сквозь стенку донесся приглушенный резкий хлопок. Похоже, оттуда, где стояла моя машина. Звук очень смахивал на выстрел. Кого-то прикончили? Не исключено, что меня тоже ждет пуля. Интересно, не отправил ли Черри Джейка на тот свет из-за разбитой пасти? Ведь пристреливают же лошадей, когда те ломают ноги. Нет, слишком мало надежды на такой исход. Однако звук выстрела заинтриговал меня. Собственно говоря, самое неприятное заключалось в том, что сейчас меня интриговало абсолютно все.

Джианномо Чиари. Конечно же я не ожидал встретить Джо Черри здесь — хотя если хорошенько поразмыслить над последними событиями, то ниточка вполне могла потянуться к нему. Кроме того, я подумал о букете блондинок у бассейна; единственное, что было достоверно известно о Черри, — у него привычка каждый раз появляться в самых дорогих ночных клубах и ресторанах в окружении юных красоток, причем исключительно блондинок. Поговаривали, будто внимание Черри иногда привлекала и брюнетка или шатенка из какого-нибудь кордебалета, которая вполне могла стать одной из его постоянных спутниц, но при неизменном условии — девушка сразу же превращалась в блондинку. Возможно, Черри просто любил контраст — его темные волосы против светлых, — но факт остается фактом: он не находил удовольствия в женском обществе, если цвет волос его подружек не варьировался от спелой пшеницы до платины. Как бы там ни было, везде, где появлялся чернявый Черри, его сопровождала бросавшаяся в глаза светловолосая красотка.