Ричард Пратер - Танец с мертвецом Страница 18

У Слобберса дыхание перехватило, когда он увидел меня. Он что-то замычал, а я вскочил со стула и двинул его кулаком в живот. Пока он сгибался пополам, я успел добавить ему по скуле. Взмахнув руками, он рухнул на спину. Справа раздался какой-то резкий звук. Это Грей открыл ящик стола и запустил туда руку.

Я прыжком достал его в тот момент, когда он вытаскивал маленький пистолет. Левой рукой я отбил его руку с пистолетом в сторону, а правой изо всех сил ударил его в челюсть. И хотя я несколько потерял равновесие и не смог точно нацелить удар, ему хватило — он рухнул на кресло и вместе с ним опрокинулся на пол.

Грей медленно зашевелился на ковре, пытаясь подняться. И в этот момент я услыхал шаги в коридоре. Я повернулся к двери, в которую вошли двое. Они торопились, но оружия в руках у них не было. Я выхватил свой кольт 38-го калибра и отступил в угол комнаты, откуда мог их всех держать на мушке. Я подождал. Никто не произнес ни слова. Похоже, больше подкреплений не предвиделось.

Поэтому я сказал тому, что стоял подальше от меня:

— Закрой-ка дверь, дружок.

Он ногой захлопнул дверь. Грей встал, ноги у него тряслись, руками он опирался о стол. На левой скуле у него наливалась здоровенная гуля. Фонарь у него будет что надо. Он смотрел на меня, водя языком по губам.

— Позвольте познакомить вас со Слобберсом О'Брайеном, — сказал я ему.

Слобберс все еще лежал без сознания.

Грей ничего не сказал, но я видел, как на скулах у него заиграли желваки.

Вошедшие двое не двигались. Я узнал одного из них. Маленький захудалый подонок по имени Уи Вилли Уоллес. Имя обманывало, казалось мирным и безобидным, но я-то много кое-чего о нем знал. Он был маленький (пять футов четыре дюйма, не более), невзрачный, но при виде его у вас по спине мурашки бежали.

Лет пятидесяти, бледный, болезненный на вид, с неестественно белой кожей. Свои черные прямые волосы он зачесывал назад на своей плоской голове, они были сальными. Глаза его могли бы принадлежать трупу. Вилли был профессиональным убийцей. Мышцы, обрезок свинцовой трубы, вымогательство, умный вожак — это все было не для Вилли, он был профессионал. Он убивал людей, и ему нравилось это делать.

Уи Вилли Уоллес был бы очень интересным объектом для изучения Кинси, Стекелем или Фрейдом[8]. Женщины его не интересовали. Он избегал сальных шуток, порнографии и разговоров о сексе. Он наслаждался убийством, самим актом убийства, причем весьма необычным образом. Проще сказать, каждый раз, когда Вилли кого-нибудь убивал, он достигал сексуального оргазма. Тупая, фаллической формы пуля, пронизывающая живую плоть, разрывающая артерии и ломающая кости, приносила ему наслаждение насилием. Он успел уже поработать на несколько банд, а теперь работал на Эда Грея.

Другой парень был мне неизвестен. Будь моя воля, я бы их всех вовек не знал. И я решил уходить. Все, что можно было узнать здесь, я узнал. По крайней мере, на данный момент. Я махнул своим револьвером, и Вилли и этот другой парень тихо приблизились к стене.

Вдруг заговорил Грей:

— Хорошенько посмотрите на этого мерзавца. — Голос его звучал как скрежет льдин на Аляске. — Передайте всем. Как только он будет замечен, не важно, где это будет, он должен быть убит.

Я стал размышлять, как мне выбраться из казино. Когда я буду в своем «кадиллаке» на шоссе, у меня появятся шансы. Но я хотел уйти тихо, без драки — кто знает, сколько еще заряженных пистолетов наготове у мальчиков Грея. Я осмотрел кабинет. Насколько можно было судить, связь с внешним миром Грей поддерживал с помощью телефона, стоявшего у него на столе.

Поэтому я сказал ему:

— Ну-ка вырви шнур из розетки.

— Пошел ты... подонок!

— Эд, — сказал я спокойно, направив револьвер на него, — я не такой, как ты. Чтобы в кого-то выстрелить, мне нужен серьезный повод. Пока еще его нет, но он уже очень близко. Телефон, Эд!

Он вспыхнул. Мгновение он не двигался, только зло смотрел на меня и наливался кровью. Потом конвульсивным движением схватил шнур и оборвал его. Я отступил к двери — Вы все пока оставайтесь здесь, — сказал я. Потом я выпрыгнул в коридор, резко захлопнув дверь. И остался на месте. Я даже встал поближе к двери, держа револьвер на уровне головы. Прошло две секунды. Дверь внезапно распахнулась, и Уи Вилли Уоллес приготовился выскочить в коридор. В руке он держал револьвер 38-го калибра с укороченным стволом, но он не был направлен на меня и до этого уже не дойдет.

Он остановился так резко, что его ноги заскользили по полу и он ткнулся в косяк двери. Я мгновенно приставил дуло своего кольта к его голове. Вилли застыл. Он выглядел сейчас еще более больным, чем обычно. Он любил убивать, да, но ему не нравилась идея убить его, нет. Когда он рванулся в коридор, рот его был полуоткрыт, слюни текли, глаза горели. Но сейчас они потухли, они прямо-таки на глазах умирали. Они ввалились и как бы подернулись пленкой. Он переводил глаза с моего лица на ствол револьвера.

— Ты что, хочешь отправиться вслед за Дэнни? Он изменился в цвете лица, позеленел.

— Назад, в комнату! И оставайся там.

Дыхание его со свистом вырывалось сквозь сомкнутые губы, словно газ из баллона. Он скрылся в кабинете и захлопнул дверь.

Я спрятал револьвер и двинулся к выходу. До, моих ушей долетали обрывки разговоров. Молодые девушка и парень сидели за столиком. Она шлепала его пальцами по губам, а он, тая от удовольствия, говорил:

— Ты делаешь больно этому моему чертову рту. Она шокирована:

— О, какие неприличные слова ты говоришь! Не буду с тобой разговаривать! Он раскаивается:

— Давай лучше еще выпьем, дорогая Она — Конечно, черт побери!

А за другим столиком беседовали двое мужчин:

— И вот, когда я был уже почти совсем на пределе... Я подошел к выходу и направился к «кадиллаку».

Швейцар улыбнулся мне, я улыбнулся швейцару. До чего все было похоже на вечернюю прогулку...

Глава 7

Утром в понедельник я подъехал к дому Уэбба в Медине. Было десять тридцать, а около одиннадцати в этот район доставляли утреннюю почту, с которой должна была прибыть пленка, отснятая Уэббом на Гавайях. И я хотел получить эту пленку.

Сначала я не считал эту пленку важной, но теперь я надеялся, что она поможет в расследовании этого дела, которое становилось все более и более сложным.

Но прежде всего нужно было добраться до этой пленки.

Улица у дома Уэбба была залита водой. У подножия каменной лестницы стояла полицейская машина Недалеко от дома у края дороги стояли мужчина и женщина. Я остановился и выглянул в окошко:

— Что тут происходит?

— Ночью пожар был, — ответил мужчина. — В доме мистера Олдена. — Он махнул рукой.

— Когда это было?

— Утром, часа в три-четыре. Ну и суматоха была. Пожарные машины, сирены. Но сгореть дому дотла не дали.

Больше ничего он не знал. Я поблагодарил и двинулся дальше, поставив свою машину за полицейской, в которой сейчас никого не было. Я поднялся по ступенькам и постучал в дверь. Полицейский в штатском подошел к двери, и я с радостью увидел, что это Дуган.

Увидев меня, он покачал головой:

— Шелл, ты слишком рискуешь, приехав сюда. Фарли считает, что пожар устроил ты.

— Может, он думает, что и Рим я поджег? Что здесь произошло?

Он оглянулся, а потом сказал мне, что пожар был неслучайным, кто-то поджег дом. Огонь вспыхнул в студии и лаборатории, там сгорело все. Кроме того, выгорела часть спальни. Потом пожарным удалось погасить огонь.

— А что сгорело? — спросил я.

— Почти все фотооборудование, пленки, разные статуэтки и безделушки, привезенные Олденом из разных мест.

— Негативы, слайды и фотографии тоже?

— Да. — Он улыбнулся. — Я читывал этот журнал. Страшно подумать, что все эти прекрасные фотографии сгорели.

— Ты не одинок в своем горе.

Я сожалел о случившемся больше него, хотя и по другой причине: я возлагал большие надежды на негативы, с которых печатались цветные вкладки журнала «В-а-а-у!».

— Я хотел бы заглянуть в дом. О'кей? Дуган заерзал:

— Фарли вышел куда-то, но вот-вот вернется. Если он тебя увидит, он от злости лопнет.

— Не скажу, что умру о горя, если это случится. Так я на минутку, а?

Он заколебался. Поэтому я сказал:

— Думаю, что знаю, почему сожгли дом. Он нахмурился:

— Да? Так выкладывай почему?

— Ты мне не поверишь.

— А ты попробуй. Я пожал плечами:

— Эти четыре веснушки...

Он мне не поверил. Однако мотнул головой и сказал:

— Давай по-быстрому.

Я вошел в дом. Я пересек прокопченную и залитую водой гостиную, заглянул в студию. И студия, и лаборатория практически полностью сгорели, мне там искать было нечего. Я посмотрел на то место, где в ту ночь лежало тело Уэбба, и двинулся прочь. Но вдруг остановился. Толстая колода обуглившегося дерева лежала на почерневшем полу. Это было все, что осталось от прекрасной скульптуры Пана. Вид этот расстроил меня, но вдруг я почувствовал, что загривок мой ощетинивается. Я начинал кое-что понимать.