Дей Кин - Погоня за убийцей Страница 18

– А почему ты спрашиваешь? Видел судно Клифтона сегодня утром? – поинтересовался Френчи.

– Во всяком случае, очень похожее. Отошло от острова с противоположной стороны, когда прибыли Кен и Стоун.

Френчи достал бутылку, изрядно отпил и протянул мне.

– Допивай и выкинь за борт.

На этот раз ром не показался мне таким уж хорошим. Наверное, потому, что все уже стало поперек горла. Значит, сеньор Пезо – Клифтон. Но мне теперь все было совершенно безразлично. Я ни на кого не злился. Даже на Кена. Имея сорок восемь тысяч долларов, мы с Бет могли начать все сначала, и я бы стал таким мужем, какого она ждала. Если только удастся спастись.

– Куда сейчас мы плывем? – насторожился я.

– Через бухту, к Салли.

– Там меня ждет Бет?

Френчи кивнул.

– Я привез ее туда, прежде чем отправиться за тобой. Ты-то можешь исчезнуть, прыгнув за борт, если что не так, а она не может.

– Салли для нее самое подходящее место.

– Где же еще она может встретиться с тобой? – подтвердил Френчи. – На ступеньках ратуши? Или перед музыкальным павильоном в парке Филиппа?

– Все верно, – согласился я.

Кроме профессиональных рыбаков, мало кто знал о Салли. К нему вело нечто вроде дороги через береговую полосу, но ее никогда не использовали чужие водители. Салли сам себе добывал пропитание с помощью лодки. Конечно, иногда он делал закупки и в Тампа или Пальмето-Сити. Все остальное происходило под покровом ночи. У Сальваторе, рослого португальца, весившего сто сорок килограммов, были очень именитые гости. Бар и отель стояли на сваях в конце ряда маленьких бухточек, и нужно было очень хорошо знать этот участок побережья, чтобы отважиться сюда заплыть. У Сальваторе всегда имелись хорошие напитки и хорошая еда, и, конечно, у него играли. Когда к нему наведывался рыбак, с хорошей выручкой после продажи макрели, жаждущий женского общества, то кельнерши Салли всегда были готовы исполнить любое его желание. Разумеется, за деньги.

Связаться с Мэттом Хэлли я не мог. Если Мэтт работал на Клифтона, а Клифтон был сеньором Пезо, он бы с радостью взялся переправить меня на Кубу, а на самом деле отправил бы на дно морское, привязав меня к якорю.

Я снял шапку, проветривая голову. Впервые за последние два дня с меня как-то спало напряжение.

– А что ты скажешь, Френчи, если я попрошу тебя переправить нас с Бет на Кубу? Сможешь купить новую посудину.

Он был искренне удручен.

– О, боже ты мой, Чарли! Я бы охотно это сделал. Мне нужно новое судно, но...

– Что "но"?

Он ударил рукой по борту.

– На этом челноке нам туда никогда не добраться. Он не сегодня-завтра развалится. Прогнил насквозь.

– А что скажешь насчет Форта-Майерс?

– Туда можно добраться. Черт бы меня побрал, я ведь каждый день бываю на песчаных отмелях.

– А Скип и Гарвей смогли бы нас оттуда переправить дальше?

– Да, возможно, – заметил Френчи и надолго замолчал. Потом сказал спокойно: – Но это тебе не поможет, Чарли. Даже если ты доберешься до Кубы.

– Почему?

Френчи выудил из своего запасника вторую бутылку рома и откупорил ее. Отпив изрядный глоток, он передал бутылку мне.

– Об этом я уже давно думаю. С тех пор, как они организовали охоту на тебя.

– Но почему же?

Френчи перевел судно по немаркированному фарватеру в темную бухту, по обеим сторонам которой росли мангровые деревья.

– На Кубе у тебя нет никаких шансов.

– Почему?

– Как звали девушку, которую ты якобы убил?

– Цо Пальмира.

– Американка?

– Нет, кубинка. Я познакомился с ней в Гаване.

Френчи приглушил мотор, остановив судно. Мангровые деревья нависали так близко, что до них можно было дотронуться багром.

– В том-то все и дело.

Я покачал головой.

– Не понимаю.

Он выгнулся вперед, разглядывая мерцающую точку среди деревьев: маленький фонарь на пирсе Салли, который питался от собственной батарейки.

Наконец сказал:

– А ты покумекай, как следует, Чарли. Неужто ты всерьез думаешь, что кубинская полиция оставит тебя в покое после всех этих криков, которые устроила полиция в наших газетах, по радио и по телевидению? Неужели ты считаешь, что они тебе дадут спокойно прогуливаться по Прадо, как будто ничего не случилось? Или выдадут лицензию на новое судно. Нет, они покажут тебе такое, что ты взвоешь!

Мечта стала блекнуть.

Френчи снова включил двигатель.

– Да, да, покажут! – повторил он. – Возьмут дело в свои руки, и тут уже ничего не попишешь.

Я схватился за поручни, и меня вывернуло наизнанку. Френчи был прав. Мечты были тщетными. И Шведе предсказал мне будущее. Прежние времена кончились, на одного себя и Бога уповать было нельзя. Человеку, которого обвиняли в убийстве, нельзя найти тихой гавани. Я мог изменить имя и начать зарабатывать на жизнь другим способом, но свои волосы, лицо и тело я изменить не мог.

Сорок восемь тысяч долларов? Смешно. Я не имел и десяти центов. У меня не было даже шансов добраться от берега до банка. Первый же полицейский в Гаване сразу же сцапает меняи отведет куда следует.

Меня опять затрясло. Бутылка с ромом выпала у меня из руки и упала в воду.

Какое-то мгновение она потанцевала на воде и затонула.

17

У пирса стояло с полдюжины судов – почти все рыболовецкие. Исключением было судно Корка Аверса. Я спрыгнул на пирс, поймал канат, который бросил мне Френчи, и накинул его на столбик. Френчи закрепил канат на корме и присоединился ко мне.

Музыкальный аппарат в баре наигрывал милую песенку о луне. Я спросил Френчи, как называется этот шлягер.

– Если не ошибаюсь, "Как высоко висит луна". Появился после того, как ты сел.

Как высоко висит луна. Что мне было делать? Пирс был длинный и узкий, и мы шагали по нему среди гор ракушек.

Бар Салли мог показаться романтичным, но на самом деле не был таким. В нем было жарко, грязно и скверно пахло...

В баре сидело восемь – десять человек. Все приветствовали Френчи кивком головы. Один из них сказал: "Хэлло".

На меня никто не обратил внимания. Их нельзя было назвать неприветливыми, просто каждый занимался своим делом. Таково было единственное правило в заведении Салли.

За столом рядом с Корком Аверсом сидела маленькая пьяная брюнетка, которая чуть ли не вылезала из своего платья. Она бросила на меня взгляд и судорожно сглотнула.

– Черт возьми! Это же Чарли Уайт! Разве это не парень, которого ищут?

– Заткни свою проклятую глотку, – сказал Корк, продолжая размахивать бутылкой в такт музыке.

Я никогда не видел Салли в обуви. Не было ее и сейчас. Он стоял за стойкой без рубашки, только в одних белых брюках из парусины. Его живот вываливался из-за пояса. Салли постарел. Вьющиеся волосы на груди поседели.

– Добро пожаловать, господа, – сказал он и поставил на стол две жирные кружки с пивом. Потом, даже не бросив взгляд на меня, показал головой на дверь и неслышно произнес губами "семь".

– Как поживаешь, Салли? – спросил Френчи.

– Хорошо, очень хорошо, – ответил тот.

Я отпил пива, а потом прошел по коридору к комнате № 7 и постучал.

Бет спросила тихо и с опаской.

– Кто там?

– Чарли.

Она открыла дверь. Я вошел и закрыл ее за собой. Это было маленькое квадратное помещение с некрашеными деревянными стенами. В комнате находились стол, стул и кровать. Чтобы платье не пропотело, Бет сняла его и повесила на вешалку. На ней были только бледно-розовая нижняя рубашка и белые сандалии на высоких каблуках. От жары ее волнистые волосы висели прядями. Она была настолько потной, что рубашка прилипла к телу.

– Я не хотела ждать снаружи, – сказала она. – Поэтому Сальваторе предоставил мне эту комнату.

С потолка на зеленом шнуре свисала 25-ваттная лампочка. Я остановился перед Бет и посмотрел на нее. Она была действительно хороша, как мне и помнилось. Но она так постарела. Появились морщинки, а под глазами темные круги.

Я поднял ее за подбородок.

– Ты выглядишь как невеста.

Она поднялась на цыпочки и поцеловала меня.

– Мне тоже так кажется...

Потом она спрятала свое лицо у меня на груди и заплакала.

– Я так беспокоилась...

Какое-то время я крепко прижимал ее к себе, наслаждаясь этими объятиями. А потом она подняла голову и дотронулась до порезов и ссадин на моем лице.

– Кто это тебя?

– Ты не знаешь. Это случилось на острове.

– Кто же?

– Я никогда раньше не видел его.

– Где он теперь?

– Убит.

– Кто его убил?

– Я.

Бет снова начала плакать. Потом откинула голову назад и посмотрела на меня.

– Что же будет?

– Мы попали в еще более неприятную историю, чем история с Цо, – сказал я ей. – Кто-то использовал наш старый дом как временное прибежище для эмигрантов, ввозимых контрабандой.

Теперь ее голос был уже не настороженным, а скорее энергичным.

– Кто?

Мои ноги были все еще слабы. Я сел.

– Пока не знаю. – На столе лежали сигареты, я взял одну и закурил, глубоко затягиваясь. – Мне надо поесть.