Картер Браун - Страсти гневных амазонок Страница 2

– Этот тип! – заговорила она резко. – Он угрожал! Всей организации и мне лично! Он организовал поход против нас…

– А это злобное существо в облике мужчины имеет какое-нибудь имя?

Либби пронзила меня взглядом, словно уничтожая саму возможность иронии в этом деле. Я немедленно придал лицу невинное выражение.

– Чарльз Морган, – сухо скачала она. – Этот тип преследует одну женщину нашей организации. Преследует из самых примитивных, животных намерений! Вы с ней, кстати, знакомы.

– Линда Лазареф?

– Да. Когда-то они были… близки… Но, разумеется, Морган не замечал в Линде человека, не считался с ее взглядами, ему нужно было только ее тело! В конце концов она пришла в наше общество и добровольно, заметьте, вполне добровольно осталась с нами, а это животное просто взбесилось с тех пор!

– Вы хотите сказать, Чарльз Морган разозлился на свою подругу? – осторожно вставил я.

– В первую очередь он разозлился и весь свой гнев обратил на меня, но, поняв, что меня его нападки мало волнуют, буквально начал поход против всей организации. Поливает нас грязью, постоянно выставляет на посмешище. Но Линда все равно к нему не вернется, у нее своя голова на плечах!

– Каков характер нападок? – спросил я.

– Морган – журналист. Линда работала с ним в одной газете, но решилась покончить со своим подневольным положением, пришла к нам, а этот подонок кропает на нас пасквили! – Либби прошла за свой стол, выдвинула верхний ящик и достала ворох газетных вырезок.

– Вот, – презрительно бросила она их на стол.

Я взял верхний лист, заголовок гласил: «Долой бюстгальтеры – да здравствует равноправие!»

В статье говорилось о причудах «Гневных амазонок», требующих у калифорнийского суда, чтобы «билль о правах» распространялся и на женщин, как в экономической, так и в общественной областях. В каждой строчке звучала ирония, а между строк явно слышалось, что подобные требования могут исходить лишь от женщин, которых недостаточно жестко взяли в тиски супруги.

Я положил вырезку на стол.

– Естественно, что тон статьи вам не нравится, – проговорил я. – Но в данном случае о клевете не может быть и речи.

– О, это не все! – гневно фыркнула мисс Холмс. – Далеко не все. Морган лично угрожал мне и Линде при встрече, по телефону тоже! Словом, мистер Робертс, если вам недостаточно материала, мною предоставленного, значит, вы совсем не такой адвокат, каким вас расписали!

Либби посмотрела на меня с таким презрением, что на долю мгновения я сам себе показался свиньей в человеческом обличье. Я улыбнулся, надеясь ее смягчить, но и в моей робкой улыбке новоявленная амазонка снова что-то заподозрила.

– Вы что, испытываете симпатию к этому Моргану? – строго спросила она.

– Как он угрожал вам? – уклонился я от прямого ответа.

– Он говорил, что убьет меня, – она холодно улыбнулась. – В присутствии Линды обзывал фригидной, орал, что я – агрессивная ненавистница мужчин и преступница, которая заплатит за свои преступления жизнью. А когда я ответила, что все преступления на земле совершаются мужчинами или из-за мужчин, он готов был растерзать меня на месте.

– Но его удержала Линда?

– Ну что вы! – Либби усмехнулась. – Вы же ее видели, слабенькая, маленькая, с детства в ней культивировали лишь нежную женственность, но это становится недостатком в мире, где самцы охотятся на самок! В отличие от меня, она никогда не тренировала свое тело, в ней нет ни силы, ни ловкости, Линда – просто беспомощный котенок!

– Иначе говоря, вы отдубасили этого Чарльза Моргана и выставили за дверь, – подвел я итог.

– Хм, я уже в четырнадцать лет владела приемами дзюдо, а в двадцать – каратэ, так что не представляло особого труда выпроводить этого рохлю к его пишущей машинке – единственному оружию, каким он владеет! – Либби горько вздохнула. – Но если его подтолкнет ненависть, он и за револьвер схватится. Чем больше я наблюдаю мужчин, тем больше удивляюсь, до чего ж легко растревожить их самолюбие!

– А может быть, вы избили Моргана слишком сильно?

– Чепуха, ничего серьезного, какая-нибудь пара синяков. Главное в другом – я унизила его.

– Но унижение любого выведет из себя, – спокойно заметил я. – Будь вы даже мужчиной, Морган разозлился бы не меньше.

Она испытывающе посмотрела на меня, а затем кивнула, словно соглашаясь с какой-то своей мыслью. Я молча ждал.

– Да, кажется, вы такой же, как все. В любую минуту готовы встать на защиту мужчин и пресловутого мужского достоинства. Очевидно, женщинам остается одно: защищаться самим. Мне придется нанять женщину адвоката, мистер Робертс.

– Боюсь, в данный момент вы не найдете таковой в Сан-Франциско. Полагаю, знакомые и об этом вам сообщили.

Мисс Холмс нахмурилась.

– Да, вы правы, – заявила она наконец. – Но этот тип должен заплатить мне за все! Что вы можете предложить?

Я переступил с ноги на ногу, покосился на кресло, стоящее перед столом, но сесть она не предложила.

– Дело начать можно, – нерешительно промямлил я, – но невелики шансы выиграть его… Даже с помощью такого опытного адвоката, как я, – улыбнувшись, я дал понять, что последние слова – всего лишь шутка, но глава гневных амазонок взглянула на меня так, что шутить в ее присутствии расхотелось раз и навсегда.

– Прежде всего я предпочел бы переговорить с Морганом, – заявил я деловым тоном. – Возможно, достаточно сообщить, что вы собираетесь подать на него жалобу в суд, и он угомонится, А если нет, начнем процесс.

Либби презрительно скривила губы.

– Вы ему сочувствуете, я не ошиблась. В душе вы уверены, что у Моргана достаточно оснований вести себя подобным образом…

– Конечно достаточно! – не удержался я. – У него практически украли подругу, затем познакомили с приемами восточной борьбы, и мне кажется, что он еще легко отделался. Именно это я хочу ему втолковать при встрече.

– Хорошо, мистер Робертс, – холодно произнесла Либби. – Делайте, что находите нужным, но все-таки передайте – я потребую миллион долларов за убытки, если он немедленно не прекратит травлю!

– Миллион?

– Да! – подтвердила она. – Я буду обвинять не только Моргана, но и газету, которая печатает его опусы, вот пусть вместе и расплачиваются!

Выйдя из-за письменного стола, она протянула мне руку. Некоторое время я с дурацким видом смотрел на холеную кисть, но потом додумался, что от меня требуется, и пожал ее.

– До свидания, мистер Робертс. И позвоните мне, как только переговорите с Морганом.

– Хорошо, мисс Холмс.

– Называйте меня просто Либби, – сказала она почти дружелюбно.

Я кивнул и направился к двери, но по пути растерял вдруг все свое самообладание и решительно вернулся к столу. Либби смотрела выжидательно.

– Если Моргана не остановит угроза в миллион долларов, – начал я небрежно, – тогда скажу ему, что вы собираетесь натравить на него банду лесбиянок! Специалисток по кастрации, которые устраивают свои налеты по ночам и, естественно, без предупреждения! Такой угрозы не выдержит ни один мужчина.

Она выслушала мою тираду совершенно спокойно, а затем, твердо глядя мне в глаза, ответила:

– Похоже, все мужчины уверены, что если лишить их этой маленькой игрушки, то они превратятся в ничто, в полный нуль. И как я вижу – вы не исключение. – Либби надменно вскинула голову. – Впрочем, в определенной море так и есть: все ваше гипертрофированное самолюбие заключено в этой штучке, за которую вы так трясетесь! Можете об этом и Моргану сказать. Вообще, говорите ему что угодно, мне важен результат, а не способ, каким вы намерены его добиться.

Я мог бы ей ответить что-нибудь, но чувство юмора катастрофически оставило меня. Быстро покинув кабинет, я вышел из дома и, проходя мимо грузовичка, пощупал грудь безголовой Венеры. Ощущение, полученное при этом, заставило задуматься: может ли хоть одна живая женщина превратить мягкую, теплую плоть свою в такой твердый и ледяной камень?

2

Чарльз Морган жил в роскошной квартире на самом дорогом верхнем этаже. Судя хотя бы по этому, в газете его ценили – нужно хорошо зарабатывать, чтобы жить в подобной квартире.

Он открыл дверь лишь после третьего звонка, вид у него был весьма озабоченный.

– Извините, – сказал журналист, – я сейчас работаю над очень важной статьей и не могу вас принять. Зайдите в другой раз.

– А название вашей статьи: «Долой мужеподобных женщин»? – усмехнулся я, прислонясь к косяку.

– Кто вы? – насторожился он.

– Ваш поклонник. И полностью согласен с тем, что женщина должна быть рабой мужчины. Но боюсь, вам придется отложить работу, если не хотите, чтобы вас втянули в судебный процесс.

– Может быть, вы все же представитесь?

– Разрешите мне войти, тогда я непременно это сделаю.

Он с неохотой посторонился, пропуская меня. Его приятное лицо, обрамленное черными и довольно длинными волосами, оставалось мрачным, а руки нервно полезли в карман куртки, словно он боялся, что помимо воли задушит непрошеного гостя.