Лоренс Блок - Грехи отцов наших Страница 20

— Черт побери! — Она с силой выпустила дым через ноздри. — Сказала — и все. Мне бы не хотелось пояснять.

— Марсия, не надо усложнять. В ваших интересах ничего передо мной не утаивать.

— С чего вы это решили?

Ее вопрос я оставил без ответа и задал свой:

— Один из ее поклонников попросту перешел к вам, не так ли?

Глаза ее сверкнули; она на секунду прикрыла веки, потом глубоко затянулась сигаретой.

— Не совсем так, но вы почти попали в точку, — медленно начала она. — Как-то Венди сказала, что к одному ее другу приехал очень важный для него деловой партнер из другого города, и предложила мне разделить их компанию. Когда я отказалась, она стала расписывать, как будет весело, как сначала мы пойдем на какое-то грандиозное шоу, а после поужинаем в шикарном ресторане. В заключение сказала буквально следующее: «Не будь дурой, Марсия. Тебе предоставляется возможность не только прекрасно провести время, но и заработать на этом».

— И какова была ваша реакция?

— Сначала я чуть в обморок не упала. Все встало на свои места: я прозрела. Вот каким путем она «делала деньги». Так я и высказалась, а она в ответ расхохоталась и заявила, что я действительно полная идиотка, что ее дружки — люди состоятельные и понимают, как трудно прожить в огромном городе одинокой девушке, вот и делают соответствующие выводы.

— Как я понимаю, вас должно было насторожить, не называется ли все это проституцией.

— Именно так я и сказала, но она уверила меня, что никогда ничего у них не просит, они сами оставляют ей — когда долларов двадцать, а когда и всю сотню. А так как тот ее знакомый, к которому приехал приятель, накануне положил под подушку пятьдесят долларов, то и дружок его даст мне никак не меньше. Потом предложила подумать, что дурного в том, чтобы плотно и вкусно поужинать, посмотреть шоу, на которое рвутся все девчонки, а взамен провести с милым, достойным джентльменом какие-то полчаса в постели. Она так и выразилась: «с милым, достойным джентльменом».

— Ну, и как же прошла вечеринка?

— А почему вы так уверены, что я согласилась?

— Но вы же согласились, правда?

— В то время я зарабатывала восемьдесят долларов в неделю, и никто не водил меня ни в рестораны, ни в театры на Бродвее.

— Тот вечер вам понравился?

— Нет. Я все время думала только о том, что мне придется лечь с ним в постель. А он был старым.

— Сколько же ему было лет?

— Пятьдесят пять, а может, и все шестьдесят. Я всегда затрудняюсь определить возраст человека по внешнему виду. Знаю одно — для меня он был слишком стар.

— И все-таки вы прошли через это.

— Угадали. Как я могла отказаться? Я ведь дала Венди согласие… Правда, шоу я совсем не помню, просто не смотрела на сцену. — Она помедлила, потом сделала глубокий вдох, как ныряльщик перед броском в воду, и, глядя поверх моего плеча, выпалила: — Да, я переспала с ним! Да, он дал мне за это пятьдесят долларов! Да, я их взяла!

Я сделал глоток кофе.

— Вы не хотите спросить, почему я взяла эти деньги?

— Зачем? Все понятно.

— Во-первых, деньги мне были очень нужны; во-вторых, я хотела ощутить, каково это — быть шлюхой.

— Значит, вы сознавали, что стали шлюхой?

— А как еще назвать то, что между нами произошло? Я переспала с первым встречным и получила за это деньги.

Сказать на это было нечего, и я промолчал. Выждав несколько минут, она резко махнула рукой.

— А, что теперь скрывать? После этого я еще несколько раз принимала у себя мужчин. Не часто — может, раз в неделю. Трудно сказать, почему, но, конечно, не из-за денег. Наверное, ставила своего рода эксперимент. Хотела… разобраться, какая же я на самом деле…

— И к какому выводу пришли?

— Что я значительно консервативней, чем о себе думала. Что мне по душе совсем другая жизнь. Что мне нужно встретить человека, которого я действительно полюблю, выйти за него замуж, рожать детей. В общем, все то, к чему стремится каждая нормальная женщина. И вот когда все это до меня дошло, я поняла, что мне нужно немедленно уехать от Венди.

— И какова была ее реакция?

— Она была просто убита. — Глаза Марсии распахнулись в искреннем изумлении. — Знаете, для меня это было неожиданностью — мы ведь с ней никогда не были особенно близки. По крайней мере мне так казалось. Я не делилась с ней своими мыслями и планами на будущее, и она платила тем же. Конечно, мы много времени проводили вместе, особенно после того, как я тоже стала принимать мужчин, часто болтали, но все больше о ничего не значащих пустяках; и мне всегда казалось, что я ей не нужна. А когда сообщила, что собираюсь переехать, она ужасно расстроилась. Чуть ли не на коленях умоляла меня остаться.

— Да? Интересно.

— Венди стала уверять меня, что возьмет на себя еще большую часть квартирной платы. Тогда-то я и узнала, сколько на самом деле стоило ее жилье. Я не соглашалась, и она разрыдалась еще пуще. Обещала, что мне больше не придется общаться с незнакомыми мужчинами, если я все так близко принимаю к сердцу; что она сама постарается перенести все свидания на дневное время, когда я на работе, чтобы не травмировать меня; что встречаться с мужчинами будет теперь в отелях или еще где-нибудь на стороне. Но все это меня не устраивало: мне было необходимо убраться из жизни, которую она вела, навсегда. Потому что… для меня это было слишком большим соблазном — с моими восемьюдесятью долларами в неделю, которые я зарабатывала в поте лица. Вот что меня пугало — соблазн легкого заработка.

— Итак, вы переехали.

— Да. Венди рыдала, когда я паковала свои пожитки, твердила, что не знает, как будет без меня жить. Тогда я сказала, что она может взять себе другую компаньонку, которая ей лучше подойдет и которую все устроит, а она заявила, что вовсе не хочет такую, которую все устроит, потому что она, Венди, и сама человек не простой. В то время я не поняла, что она хочет сказать.

— А теперь поняли?

— По-моему, поняла. Мне кажется, ей нужен был рядом кто-то с совершенно другим характером, чем у нее, кто будет категорически против того образа жизни, что она вела. Теперь я уверена, что как бы она ни уговаривала меня принять участие в той первой вечеринке, мое согласие сильно ее разочаровало. Вы понимаете?

— Да. Это многое ставит на свои места. — Что-то в рассказе Марсии меня беспокоило, и, порывшись в памяти, я сказал: — Вы упомянули, что она всегда принимала пожилых мужчин. Но вас это не удивляло?

— Да, не удивляло.

— Почему?

— Из-за того, что когда-то произошло в колледже.

— А что там произошло?

Нахмурив брови, Марсия отвернулась. Пришлось повторить вопрос.

— Не хочу никого втягивать в эту историю, — мрачно произнесла она.

— В колледже у нее была связь с кем-то, кто был намного старше ее?

— Ну, вы же помните, я говорила, что мы не очень-то общались в годы учебы…

— То, что случилось, каким-то боком связано с ее бегством из колледжа за несколько месяцев до окончания?

— Не знаю. — Она старательно прятала глаза.

— Марсия, посмотрите на меня, — как можно проникновеннее проговорил я. — Обо всем, что вы хотите от меня утаить, я так или иначе узнаю. Надеюсь, вы это уже поняли. Как бы я ни ценил свое время, съезжу в Индиану, порасспрашиваю людей…

— О, только не это! — вырвалось у нее так громко, что пара за соседним столиком с явным любопытством уставилась на нас.

— Все зависит только от вас. Если поможете мне, никуда я не поеду.

Знала она действительно немного, но из ее сбивчивого рассказа вырисовывалась следующая картина. Незадолго до бегства Венди у них в колледже разыгрался скандал. Каким-то образом стало известно о ее интимных отношениях с профессором, у которого имелись дети ее возраста. Мужик совсем спятил от любви и решил бросить и жену, и детей, в результате чего его супруга наглоталась снотворного и попала в больницу. Там ей сделали промывание и спасли жизнь. А Венди в панике собрала вещички и исчезла.

Безусловно, по всему колледжу поползли всевозможные слухи и сплетни, но в основном говорили, что Венди и раньше бывала замечена в связях с преподавателями, и все как один годились ей в отцы.

— Вообще-то я уверена, что большей частью это наговоры, иначе скандалы начались бы гораздо раньше, — заявила Марсия. — Многие эпизоды ей, конечно, просто приписывали, но что-то за всем этим есть.

— Стало быть, когда вы неожиданно встретились на улице, вы уже прекрасно знали о наклонностях школьной подруги?

— Я уже говорила: я не моралистка. Я и не думала ее осуждать. Тогда мне казалось — если ей нравится все время менять мужчин, пусть живет как хочет. — Марсия сосредоточенно взглянула на меня. — Теперь мне так не кажется.

— Что преподавал этот профессор?

— Историю искусств. Но учтите, я не назову вам его имени. Я считаю, он здесь ни при чем. А если вам так важно, как его зовут, ищите сами. Не сомневаюсь, вам это удастся. Но от меня вы ничего не узнаете.