Ричард Пратер - Двойные неприятности Страница 20

Одновременно с этой яркой вспышкой на голову мне обрушился удар невероятной силы, и вслед за тем я окунулся в темноту, которая становилась все более непроглядной. Я понял, что падаю. Но я так и не узнал, как мне удалось удержаться на ногах.

В подобных ситуациях время сжимается. Мое затмение длилось какой-то миг, однако мне хватило его, чтобы осознать, что я ранен, и даже подумать кое о чем еще.

Казалось, у меня было чертовски много времени, так много, что я мог позволить себе поразмышлять о кружевных панталончиках Фло.

Одураченный Честер Драм

Вашингтон, 14 ч. 15 мин., вторник, 15 декабря

В себя приходишь медленно, постепенно.

Человек приходит в себя так, как из секунд и минут постепенно слагаются годы, как в городе в сумерках зажигаются огоньки и изгоняют страх и одиночество ночи.

Я вдруг ощутил холод во всем теле, я услышал голос, не чей-то определенный голос, а отзвуки разных голосов, понемногу обретавших смысл: «Давайте, давайте же... пожалуйста... какой тяжелый... я не могу вас с места сдвинуть...» Затем холод сконцентрировался на моем лице, и на сей раз это был снег, и я почувствовал, как чьи-то руки растирают им мое лицо. Голос продолжал просить. Он принадлежал Хоуп Дерлет, и она говорила:

— Вы просто обязаны прийти в себя! Я не могу вас сдвинуть с места! Вы весите целую тонну.

Я велел ей убираться. Снег, которым она растирала мне лицо, вызвал жжение, ноги закололо иглами, и я смог ими пошевелить. Боль пока отступила. Она придет потом. Я показал, какой я крутой парень, поднявшись без посторонней помощи, оттолкнув плечо, которое девушка подставила мне для опоры.

Хоуп распахнула передо мной дверцу автомобиля, и я рухнул в машину. Моя голова оказалась на водительском месте. Рукав ее пальто из верблюжьей шерсти коснулся моей головы, и Хоуп помогла мне принять сидячее положение. Через минуту машина уже отъезжала.

— Где мы находимся, Флоренс Найтин-Гуд? — спросил я, непомерно гордый двойной аллюзией.

— В шести или семи милях ниоткуда на объездной дороге вдоль Ширли-Мемориал. Они бросили вас тут. Очкарик и Ровер. — От гнева и возмущения голос у нее сделался хриплым. — Полагаю, для того, чтобы мороз довершил их грязное дело. Я ехала за ними.

У меня было такое ощущение, будто какой-то эфемерный автомобиль скользит в эфемерном мире. Хоуп включила «дворники», и их размеренное движение навевало дрему.

— А тут еще снег пошел. Поймите меня правильно, мистер. Я просто хотела узнать, почему мой брат Чарли не пришел с работы домой сегодня утром. Вот почему я поехала за вами.

— Что случилось с Мари Кэмбриа?

— С кем?

— С женщиной, которая стреляла в Аббамонте.

— Ребята услышали шум и поднялись наверх. Морти отобрал у нее пистолет, и ее отпустили. Сейчас они не могут позволить себе никаких публичных разборок. А все-таки в чем дело?

— Да ни в чем, — сказал я, потому что Хоуп говорила о Мари Кэмбриа с раздражением. — Просто Очкарик с Ровером убили ее мужа прошлой ночью.

Последовало молчание.

— Так почему же те ушлые ребята позволили мне отправиться на прогулку в автомобиле?

— Они вас не видели. Очкарик и Ровер затащили вас в кабинет к Аббамонте, а потом вынесли через черный ход. Как ваше имя?

— Чет Драм.

На этом наш разговор закончился. Ко мне вернулась боль — болели челюсть, шея сбоку, весь торс, бедро, куда Очкарик заехал мне своим кастетом. Снег, пеленой застилавший ветровое стекло, и мерный звук «дворников» снова погрузили меня в дремотное состояние, но, как мне показалось, ненадолго. И я снова услышал голос Хоуп Дерлет:

— Вот мы и приехали.

Мы выбрались из машины. Хоуп посмотрела, как я передвигаюсь, и решила, что ее поддержка мне не требуется. Глотнув холодного воздуха, я почувствовал себя лучше. Я сделал несколько глубоких вдохов, и мы продолжили путь к небольшому, слабо освещенному вестибюлю дома без лифта, где Хоуп жила со своим братом Чарли. Наконец она открыла дверь своей квартиры и с надеждой позвала:

— Чарли?

Ответа не последовало. Мы вошли внутрь и прикрыли за собой дверь. И оказались в удивительно большой гостиной, обставленной в колониальном стиле мебелью из клена. Дерево на креслах было гладко отполировано и блестело, что свидетельствовало об опрятности хозяев. В квартире было очень тепло.

Я снял пальто и посмотрел на часы. Два тридцать пополудни.

Хмурый, снежный день. Вторник, пятнадцатое декабря. Надеюсь, кости у меня не сломаны.

Хоуп Дерлет принесла мне изрядную порцию спиртного. Это был почти неразбавленный скотч, такой же шершавый, как тарантул, да и воды в нем было явно недостаточно, чтобы утопить это насекомое. Я проглотил напиток так поспешно, что у Хоуп от удивления глаза вылезли на лоб. Она принесла мне еще порцию, и я уселся в кресло.

— Минуточку, — извинилась она.

Повернувшись ко мне спиной, Хоуп набрала номер телефона. Узкий синий жакет костюма плотно обтягивал тонкую талию девушки, делая ее похожей на песочные часы. Когда я представил себе, как было бы приятно подержать эти песочные часы в руках, то сразу почувствовал прилив сил, а это означало, что состояние мое заметно улучшилось.

— Алло, Чарли Дерлет на месте? Это его сестра. Да-да, поняла. Нет, просто я решила, что он сегодня работает в дневную смену. Спасибо. — Она повесила трубку. — Его там нет, мистер Драм. Вы не знаете, где он может быть?

— Не имею понятия.

— Тогда что же вы вынюхивали? Если Чарли попал в беду, я хочу знать об этом.

— Ваш брат вполне способен постоять за себя. По возрасту он годится вам в отцы.

— Это правда, — согласилась Хоуп, удивив меня. — Он действительно годится, мне в отцы. Или почти в отцы. Всю свою жизнь он заботился обо мне, обеспечивал мне все, чего сам никогда не имел. Если он попал в беду, я хочу ему помочь.

— Прошлой ночью Очкарик и Ровер забили до смерти таксиста по имени Хэнк Кэмбриа. Либо ваш брат соучастник этого преступления, либо он просто сделал все, о чем они его попросили, не задавая лишних вопросов.

— Ой нет! А что он сделал?

— Они воспользовались радиосвязью, которая была установлена в такси Кэмбриа, чтобы вызвать тягач. У них сломалась машина. Вызов прошел через оператора таксопарка «Ветераны». Определенно принял его Чарли.

Хоуп тупо смотрела на меня.

— Где был вчера Таунсенд Хольт в пять часов дня? — спросил я.

— Откуда мне знать? Он мне не докладывает, это ведь я у него в подчинении, а не наоборот.

— Ну, тогда, — согласился я, — остается только «Братство грузоперевозчиков».

— Я же говорила вам, что атмосфера накаляется, — со злостью сказала Хоуп. — Они даже собираются провести в ближайшее время стратегическую конференцию, потому что лучше заготовить заранее все ответы на вопросы, до того как Хартселльская комиссия начнет свои публичные слушания.

Мне даже пришлось сделать несколько звонков на побережье.

Они действительно собираются все вместе по этому поводу.

— Кому вы звонили? Майку Сэнду?

— Нет.

— А что, Чарли должен Абакусу Аббамонте деньги? — нанес я предательский удар.

Хоуп не на шутку встревожилась. Она понимала, что значит быть в долгу у Аббамонте.

— Я не знаю.

Я слегка сбавил обороты.

— Так кому же звонил Хольт на побережье?

— Джону Рейгену — президенту местного отделения «Братства» в Южной Калифорнии. Я... я думаю, можно назвать мистера Хольта координатором стратегии. Он — правая рука Майка Сэнда. Так что из этого следует?

«Однако, — подумал я, — Хольт подстроил похищение жены Майка Сэнда. Чтобы завоевать доверие Сэнда или, наоборот, чтобы насолить ему?»

— Вы обычно регистрируете звонки? — спросил я.

Хоуп закурила сигарету, и ее темные глаза сощурились то ли от дыма, то ли от подозрения.

— Да. Да, регистрирую.

— А как насчет звонка Хольта Рейгену?

Она покачала головой:

— Этот нет. Мистер Хольт попросил меня в этот раз не регистрировать.

Некоторое время она молчала, задумчиво куря сигарету.

Потом сняла свой синий жакет и аккуратно повесила его на спинку стула. Под ним оказалась бледно-голубая блузка, сквозь которую просвечивали бретельки лифчика. Мой взгляд был прикован к тому, что держали эти бретельки.

— Пожалуйста, перестаньте пялиться на меня. Мне не нравятся такие взгляды, — холодно сказала Хоуп, Она грациозно поднялась из кресла.

— Вы спасли мне жизнь, — сказал я небрежно, — так постарайтесь сделать остаток ее счастливым.

— Знаю я эти штучки, — сказала она, — думаю, мне известны все подобные уловки. Чарли — любитель пошутить. — Хоуп затушила свою сигарету. — Если вам интересно, почему я сняла жакет...

— Я не жалуюсь, — сказал я и тоже поднялся.

— Я просто хотела привести вас сюда и осмотреть ваши раны. Они неплохо вас отделали, не так ли?