Петер Рабе - Бенни. Пуля вместо отпуска. Исход - только смерть Страница 23

Они поговорили еще, но Бенни ничего не добился. Пусть еще ненадолго заляжет, может, всего на несколько дней, пусть выходит на связь, утром пусть получит тысячу в «Вестерн Юнион».

Он сильно вспотел, выйдя из будки, и дело было вовсе не в жаре. Все было слишком неопределенно, все слишком зависело от одного жирного хама, катавшегося на яхте в Карибском море, ухаживая за мисс Дрисколл.

«Пускай Пендлтон попотеет», — сказал Альверато. Бенни было гораздо хуже. Слишком многое пошло наперекосяк — у Тобера, теперь с копами, а еще это гадкое и безумное дело с Пэт. Он совершил слишком много ошибок.

Прежде чем возвращаться в Малкотт, выложил несколько баксов за зеленый виски и три сотни за кондиционер. Потом поехал назад, взвинченный, напряженный. Он наделал чересчур много ошибок.

В одном он не ошибся, хоть и не знал этого. Пендлтон действительно прослушивал разговор.

Глава 18

Кондиционер помог. Они сидели в коттедже, у них была выпивка. Бенни подумал, что выпивка лучше другой дряни, и Пэт она помогла, причем настолько, что он мог справиться с ситуацией. Иногда, видя ее спящей, видя, как вытянулось ее лицо, как выступали кости, он заливал выпивкой находившее на него смутное чувство. Это тоже помогало. Потом, потом уж точно, обещал себе Бенни, он все будет делать правильно. Потом, когда спадет напряжение и выгорит дело… До тех пор он не принесет ей ничего хорошего. Кроме выпивки. Когда он дает ей выпить, это все-таки лучше другого.

Нью-Йорк его беспокоил. Денег в «Вестерн Юнион» не оказалось. И никто не отвечал на звонки.

Он ездил дважды в день. Сидел на переговорном пункте, смотрел, как молодая телефонистка переключает штекеры.

— Пока ничего, сэр. Одни гудки. — Она оглянулась на Бенни с ободряющей улыбкой.

— Звоните, звоните.

Один красный огонек продолжал монотонно мигать. Бенни ждал. Неужто эта девчонка строит ему глазки? Он видел, как она косится на него. Он встал, облокотился на стойку, спросил:

— Пока ничего?

— Боюсь, нет, сэр, — с улыбкой взглянула она на него.

И нечего ей так радоваться, черт побери!

Подошел клиент разменять монеты, она принялась пересчитывать. Потом снова взглянула на Бенни:

— Вы сюда регулярно заходите, да?

На щеках у нее были ямочки, и Бенни разглядывал их.

— Да, захожу и ухожу.

Телефонистка хихикнула и отвела взгляд. Он еще о чем-то заговорил, надеясь прояснить дело, потом опомнился. Он смотрел на операторский микрофон, который поднимался и опускался в такт ее дыханию, на ее руку, пухлую, розовую, с двумя складочками возле локтя. Заставил себя отойти от конторки:

— Отмените вызов. Никого нет дома, — и пошел к выходу.

— Сэр!

Бенни вернулся и, делая вид, что торопится, спросил:

— В чем дело?

— Я хотела… — Тут девушка замолчала, стараясь сообразить. — Не знаю, надо ли вам сказать, или, может быть, это вас не касается. Правда, это нарушение правил, но он… так странно говорил, что я собралась вас спросить. Я про это никому не сказала, потому что это против правил, а может, вообще какая-то чепуха, но если вы пообещаете никому не говорить, я скажу. Обещаете?

— Слушай, детка, хочешь что-то сказать, говори.

— Ну вот как было дело. Я дежурила как-то вечером до двенадцати, и, наверно, без четверти поступил тот звонок из Нью-Йорка. Спрашивали кого-нибудь на переговорном пункте, я и ответила, потому что, естественно, кроме меня, в это время на переговорном пункте…

— Ну давай же, — застонал Бенни, — рассказывай!

— Так вот, он сказал: «Записывайте, леди, да побыстрей, долго я разговаривать не могу». Я старалась быстрей записать, а он все говорил, а потом мы разъединились.

— Ну и что он сказал? Кто он такой?

— Мы разъединились, или он бросил трубку. По-моему, он бросил трубку.

Бенни вытер лицо.

— Господи Иисусе, — пробормотал он и посмотрел в потолок.

— Думаете, это вас касается? — Она окинула его невинным взглядом.

— Откуда мне знать? — Он сбавил тон и набрался терпения. — Дальше, детка, давай рассказывай.

— У него не было возможности как следует объяснить, но, по-моему, это касается вас, потому что он сказал, это ему отсюда звонят… звонит какой-то Тэллоу. Ваша фамилия Тэллоу?

— Да, да, дальше, дальше!

— Он сказал, я должна передать вам, когда вы придете, потому что ему уже, может быть, не удастся добраться до телефона. Сказал что-то вроде «умный папаша», и тут как раз это произошло. Я хочу сказать, мы разъединились.

Бенни закрыл глаза, открыл рот, словно мгновенно заснул.

— Что он сказал? — И ждал ответа с закрытыми глазами.

— Сказал что-то про умного папашу.

— Про какого папашу?

— Ой, теперь вспомнила! Он сказал про «ее папашу».

— Отлично, давай еще попробуем. Ее умный папаша?

— Да, что-то вроде этого. И на самом деле он не говорил «папаша». Он сказал «старик», — уточнила она с довольным видом.

Бенни помолчал минутку, глядя на девушку и не видя ее.

— Может быть, он сказал, что ее умный старик…

— Ну конечно! Он сказал, «ее старик умный».

Бенни повторил, произнеся последнее слово другим тоном:

— Ее старик умный.

Пендлтон.

Он рванул из переговорного пункта, дернув дверь с такой силой, что она отлетела к стене, несмотря на пневматический доводчик. Сделал только одну остановку — заскочил в «Вестерн Юнион», но для него ничего не было. Клерк дважды проверил, покачал головой и занялся следующим клиентом. Впрочем, следующий клиент сказал, нет, он передумал. Разорвал надвое заполненный бланк и вышел следом за Бенни.

Мчась в Малкотт по небольшому хайвею, Бенни понял, что никогда раньше он так не жаждал увидеть Пэт. Может быть, ее там уже нет, вместо нее на кровати сидит ретивый бандюга с пистолетом на коленях, ждет, когда дверь откроется, чтобы сразу пальнуть так, чтобы потроха разлетелись по всему полу… Но это не похоже на Пендлтона. Абсолютно. Скорее нож, веревка или даже просто пустая комната, где в одном углу сидит парень и ест хороший обед, а в другом Бенни умирает с голоду, прикованный к батарее. Это больше похоже на Пендлтона. Однако в данный момент для Бенни это не имело особого значения. Он изо всех сил жал на газ, летя к невысокой дрожащей тени, которая черным листком маячила над дорогой прямо перед машиной.

Во дворе мотеля не было ни души. Послеобеденное солнце обрушивалось с небес, как молот, и он, заглушив мотор рядом с коттеджем, услышал гудение кондиционера. Сунув руку в карман, подкрался по гравию, остановился — только гудение кондиционера в коттедже да нестерпимая жара. Тогда он быстро распахнул дверь. Пэт даже не подпрыгнула.

— Это ты, Бенни? — оглянулась она через плечо. — Привет.

Она стояла в потоке холодного воздуха перед оконным кондиционером, широко расставив ноги, закинув руки за голову, обнаженная.

Спина как шелк, или нет, как нейлон, подумал он. Живот плоский, даже впалый, груди острые, бесстыдные. И вздрогнул, услышав шум.

— Ты одна?

— Почему ты спрашиваешь? — повернулась Пэт.

— Не слышишь?..

— Занавеска в душе. — Она положила тонкие руки ему на плечи и улыбнулась. — Рада видеть тебя. — И легонько поцеловала в губы. — А ты рад меня видеть? — Она отступила назад.

— Да.

— Правда? Взгляни. Ты на меня даже не посмотрел. Ну и ладно.

Снова приблизилась, прижалась покрепче, положила голову ему на плечо, потерлась о шею, как кошка. Хриплым голосом повторила:

— Привет! Привет, малыш!

Он обнял ее с дикой силой, но сразу сдержался и ослабил хватку.

— Малыш! — продолжала она. — Почему…

Он оттолкнул ее. Время истекало.

— Слушай, Пэт… Давай выпьем, а? — напряженно, отрывисто предложил Бенни.

— Хочешь выпить, малыш?

Время истекало.

— Конечно. И ты тоже хочешь.

Он пошел в ванную, где они держали в раковине стаканы и бутылку. Крикнул через дверь:

— Стой там! Стой там, сейчас я налью.

И налил, потому что время истекало. Приготовил крепкий напиток, большую порцию, чтобы она вырубилась, отключилась, не путалась под ногами, не помешала, не повредила.

— Вот. Поехали!

Пэт поднесла стакан прямо к глазам, подмигнула, спросила:

— За нас?

Он смотрел на нее, почти вытаращив глаза, наблюдал, как она принюхивается к стакану, запрокидывает его, как исчезает спиртное, медленно и равномерно.

— Ну как?

— Горько.

Бенни отвернулся. Пэт легла на постель, накрывшись тонкой простыней:

— Сядешь здесь?

— Конечно. Конечно, детка.

Он засуетился, поставил бутылку, снова схватил, не зная, как протянуть время.

— Ты опять назвал меня «деткой», — проговорила она таким тоном, что он насторожился. Ему был знаком этот тон — за ним следует ад. Он на секунду расслабился. В данный момент она накачана, так что не имеет значения, даже если решит выстрелить ему в спину.