Микки Спиллейн - Дельта-фактор Страница 24

Ким отозвалась на стук, и я вошел, ожидая, что эти большие темные глаза не будут сводить с меня подозрительного взгляда. Но они не смотрели на меня. Они мерцали с подозрительно наплевательским и покорным выражением, и, когда я увидел пустую бутылку из-под шампанского, сразу понял, в чем дело.

— Неплохо провела ночь? — ухмыльнулся я.

Ким глубоко вздохнула, почти выскользнув из голубого халата, в котором ее великолепная фигура напоминала песочные часы.

— Я просто пыталась утопить в шампанском мысли о том, что мне придется говорить в свое оправдание, если тебя убьют или ты сбежишь.

— У тебя есть квитанция на мое тело, — засмеялся я.

— На живое тело, — напомнила она. — Кроме того, мой департамент неодобрительно относится к незавершенным миссиям.

— И, кроме того, мне не очень-то доверяют, — добавил я.

— Естественно. С какой стати? Вот почему я испытываю весьма сомнительное удовольствие от этого задания.

— Так положись на меня.

— Не могу. Ты икс-фактор. Неизвестная величина. Я терпеть не могу, когда проблема неразрешима. — Она взяла полупустой бокал и сморщила носик, изучая крошечные пузырьки на поверхности жидкости. — Может, это из-за того, что я окончила университет магистром психологии.

Я прошел мимо нее, откупорил вторую бутылку, наполнил стакан и осушил одним залпом.

Ким мягко сказала:

— От тебя странно пахнет.

— Как?

— Ты был с девушкой.

— Не обращай внимания. — Я снова наполнил стакан и повернулся к ней. Ее глаза больше не мерцали. В них снова был холод и кое-что еще.

— Я ошиблась. Это вовсе не икс-фактор.

— Неужели?

— Это дельта-фактор, — медленно произнесла Ким.

— Это все какие-то греческие дела, — пожал я плечами.

Выражение ее лица было мне непонятно.

— Дельта, — повторила она, — фаллический символ, обозначающий женщину. Треугольник. Маленькая интимная геометрическая фигурка, которая отличает женщину от мужчины. Вечный треугольник. — Ким посмотрела на меня долгим и тяжелым взглядом. — Ты и твои чертовы шлюхи.

Постепенно до меня стал доходить смысл ее слов.

— Прекрати, — сказал я, — это часть работы. Кроме того, какое тебе, черт подери, до этого дело?

Снова в ее глазах появилось странное выражение, и снова я не понял, что оно означало.

— Никакого, — ответила Ким. Она отпила шампанского, поглядывая на меня поверх бокала. — Мне нужен отчет.

Я предоставил ей отчет. Она слушала, старательно запоминая, потом спросила:

— Это все?

Мне пришлось опять ухмыльнуться.

— Все, что я хотел рассказать тебе. Дельта-фактор — это мое личное дело.

— Нет, если это связано с нашим заданием.

— Тогда, может, и наша женитьба должна иметь свои обязанности?

На этот раз ее глаза сверкнули.

— Закрути свои гайки, Морган.

— Физически не могу этого сделать, — сказал я и допил шампанское. — Случилось что-нибудь новенькое?

Ким измерила меня взглядом сверху донизу, потом отставила стакан и свернулась в кресле, машинально натянув халат на ноги.

— У меня был разговор с представителем агентства.

Я напрягся всем телом.

— Ты спятила? Предполагалось, что мы действуем соло...

— Не будь таким наивным, Морган. Это было запланировано в случае необходимости, к тому же мы пользовались особым кодом, так что наш разговор нельзя было понять.

— В этом не было никакой необходимости, — возразил я. Я был готов просто убить ее.

— Значит, была крайняя нужда.

Я ждал.

— Ваши подвиги во время войны послужили прологом этой сорокамиллионной кражи. Я хотела проверить твоего товарища, которого ты назвал Сэл Деккер.

— Ты снова об этом. Ну что, проверила?

— Без всякого труда. Твой старый приятель мертв. Он погиб в автомобильной катастрофе в Сиднее, Австралия, около года назад; его тело отправили к родителям, которые похоронили его с воинскими почестями.

— И что все это должно означать?

— Значит, остаешься только ты, Морган, не правда ли?

— Закрути свои гайки, — сказал я.

— Физически не могу этого сделать, — равнодушно повторила она.

— Плохо, — в тон ей сказал я. — Откуда опять этот внезапный интерес? Меня судили и приговорили. К этому трудно что-нибудь добавить.

— Отбывание срока не означает, что ты получаешь право на владение федеральными деньгами. После завершения этой миссии тебе всего лишь скостят срок; а вот возвращение денег поможет гораздо больше.

Я показал ей все свои зубы в широкой ухмылке:

— Все это лошадиный навоз, моя хорошенькая куколка. Если у меня и есть козыри, то я или буду держать их при себе, или же выкину, чтобы сорвать весь джек-пот. Ты так и не поняла меня.

— Я и не собиралась.

— Может, сейчас наступило время для другой работы? — подмигнул я.

Маленький пистолет с направленным на меня дулом в мгновение ока оказался в ее руке.

— Даже не пытайся, Морган.

— Когда-нибудь я отберу у тебя эту игрушку, и знаешь, что я сделаю с ней?

— Ну-ка, расскажи мне.

Я глухо рассмеялся:

— Хотя не думаю, что это тоже возможно физически. — Я ожидал увидеть в ее глазах ледяное выражение, но вместо этого они слегка заблестели, и я сказал: — Иди оденься, я хочу показаться внизу.

— Это не будет выглядеть странно для молодоженов?

— У нас было достаточно времени, чтобы сделать то, чего от нас все ждали. Все решат, что это десятиминутный перерыв.

— Мужское самомнение, — презрительно процедила она.

— Уверенность настоящего мужчины, детка, — ответил я. — Я ее просто излучаю.

Игральные залы отеля были не так заполнены, как обычно. Разговоры словно приглушала невидимая дымка, а игра шла почти вяло. Если кому-то улыбалась удача, это вызывало лишь вежливое участие, а в баре скопилось больше народу, чем за игральными столами. У стойки администратора толпились те, кто срочно покидал отель, другие пытались зарезервировать билеты на материк; когда я спросил у посыльного, что происходит, он только пожал плечами и пробормотал что-то о погоде.

Анджело был откровеннее. Он указал мне на рабочих, спешно устанавливавших перед входом в здание картонные секции размером четыре на восемь, и пояснил: метеорологи определили, что ураган сейчас свирепствует в пятистах милях отсюда и движется в нашем направлении быстрее, чем ожидалось. Есть вероятность, что он свернет на северо-запад, но большинство гостей не хотели рисковать. Они уезжали, пока еще оставалось время.

Морган, ты уже чувствуешь этот запах и внутри, думал я. Он повсюду. Все нагромоздилось в одночасье. Это опасность протянула руку, выбирая мишени и расставляя их в ряд, а затем немного отступала, чтобы со всего размаха нанести смертельный удар.

Я оставил Ким за столом с рулеткой, а сам стал бродить по залу, поглядывая на игравших. Я задержался у стола с крепом, единственном месте, где собралась толпа, и протиснулся вперед, когда какой-то игрок отошел в сторону в полном расстройстве. Я поставил пару фишек на полевые номера, темноволосый парень, бросавший кости, с вызовом посмотрел на меня, затем бросил кубики и скорчил гримасу: я придвинул к себе выигрыш. Все, кроме меня, играли на линиях, поэтому он ограничился улыбкой и замечанием «повезло» и опять кинул кости. На этот раз повезло ему.

Следующие два броска я проиграл на поле, но вернул себе кое-что, пока бросавший упорно пытался ставить на шестерку; затем снова проиграл. Парень сгреб свои фишки и посмотрел на меня с кривой усмешкой:

— Ты должен играть на моей стороне, приятель.

— Я вшивый игрок, — ответил я.

— Совсем нет, после того, что я видел, — засмеялся он. — Я присутствовал при том, как ты остановил стол в прошлый раз, помнишь?

Парень взял в руки кости, потряс их и бросил привычным жестом; вышло три. В следующий бросок вышло семь, и он заметил:

— Ну, все выиграть невозможно. — Его лицо сморщилось от смеха. — Легко достались, легко ушли. Ты собираешься играть сегодня?

Я покачал головой:

— Я чувствую, когда мне следует играть. — Я отступил назад, и на мое место тут же встала толстая дама в сверкающем блестками платье.

— Это все погода, — заключил парень и протянул мне руку. — Марти Стил, если ты забыл.

— Из «Янкерс», — вспомнил я.

Он предложил мне сигарету, а когда я отказался, сунул ее в рот и закурил.

— Выкроил время, чтобы отдохнуть?

— Не знаю. Вообще-то у меня медовый месяц.

— Гм-м... Видел твою жену. Ну и женщина, должен тебе сказать. Тебе точно везет. А я всегда напарываюсь на таких, которые обчищают меня и испаряются. — Он пожал плечами и снова ухмыльнулся. — Может, мне лучше поставить крест на этом.

Он пытался говорить безразлично, но в его тоне чувствовалось глухое раздражение, а ухмылка, утратив все добродушие, не выражала ничего, кроме ненависти. Это продолжалось долю секунды, Марти тут же овладел собой. Я подумал, что когда-нибудь этот парень просто взорвется, если не научится выпускать пар. Он нарочито небрежным жестом вытащил изо рта сигарету, скорчил гримасу и снова взглянул на меня: