Ричард Пратер - Танец с мертвецом Страница 25

В конце концов я сменил пластинку и спросил:

— Так вы будете на празднике в честь годовщины журнала в следующую субботу?

— Да, возьму на пару дней отпуск и слетаю туда и обратно. — Она улыбнулась:

— А вы собираетесь там быть, Шелл?

— Возможно, если удастся. Если же не смогу, то, может быть, вы завернете в «Спартан-Апартмент-отель» поздороваться со мной?

— "Спартан"?

— Да, на улице Россмор в Голливуде. Я там живу.

— А-а, — протянула она певуче, вскинула и опустила ресницы, прикрыв свои черные глаза.

Я спросил Лоану, не заказать ли ей что-нибудь выпить, но она отказалась:

— Не сейчас. После моего следующего выхода, если вы не уйдете.

— Я не уйду.

— Я ничего не пью во время работы. А после последнего выхода я могу себе позволить перед ужином.

— Ужин... Ну конечно, вы не ели?

— Нет. До конца шоу я ничего не ем.

— Тогда почему бы нам не поужинать вместе? Она посмотрела на меня и улыбнулась:

— С удовольствием. Здесь?

— Я придумал кое-что получше.

— Что же?

— Дерево. Здесь есть такой маленький домик на дереве...

— А, — засмеялась она. — Баньяновое дерево в торговом центре?

— Именно, именно. Вы там бывали?

— Нет, но видела. Выглядит очаровательно! Это будет прелестно, Шелл.

Она протянула через стол руку и пожала мою.

Если у меня еще и оставались подозрения насчет Лоаны, то они растаяли. Мы проговорили почти до одиннадцати, пока ей не нужно было уходить готовиться к номеру. Пару раз мы станцевали на маленькой площадке, хранящей еще вибрацию от ее предыдущих танцев... Она была в моих руках такой же мягкой и грациозной, как в хуле, но действовала на меня, как таитянский танец.

Она ушла переодеваться, а я сидел за столиком. И думал о красоте Лоаны, ее волнующем голосе и бархатных глазах.

Потом мы шли по торговому центру, моя рука лежала у нее на плечах, а она обнимала меня одной рукой за талию. Когда мы были около мастерской резчика по дереву, я подумал, что нужно туда зайти, чтобы окончательно убедиться в том, что Лоана там не была. Но мастерская была закрыта, свет не горел, хозяин ушел.

Мы направились в ресторан Дона Бичкамера. Я подтвердил заказ на ужин и сказал, что мы придем через полчаса. Затем мы вошли в «Дэггер-бар» и заказали выпивку:

«Пука-пука» и «Нуи-нуи» — для Лоаны, но не для меня. Я начал с «Пенанга» и продолжил «Клыком кобры». Но пил я их как воду. Каким-то таинственным образом я как бы предчувствовал, что произойдет дальше.

Может быть, каким-то чувством я ощущал, что эта ночь будет не такой, как все другие. А может быть, я считал, что если одолел два коктейля «Кровь пантеры», то смогу одолеть все, что угодно. Похоже, эти две пантеры выследили и убили друг друга. А может быть, я утопил их в других коктейлях. Так или иначе, они меня не кусали.

Мы с Лоаной сидели в баре, болтали и смеялись — в общем, прекрасно проводили время, потом перешли в соседнюю комнату, где для нас уже был сервирован стол. Официант подал мне леи — венок из нежно окрашенных и нежно пахнущих орхидей, который я возложил на плечи Лоаны, после чего она опустилась в «кресло королевы» — огромный стул из ротанга[14] с округлой, выше головы спинкой. Официант сказал мне, что я могу заняться приготовлением пупу.

— Пупу?

Он кивнул, указав на стол, где стоял маленький, два на три дюйма, мангал, в котором уже пылали уголья. Нанизанные на бамбуковые шампуры кусочки мягкого мяса находились в бамбуковой же миске с маринадом.

Я положил пару шампуров на уголья.

— Каким напитком вас угостить? — спросил официант.

— Угостить?

— Да, за счет заведения.

— Я... мы на это не рассчитывали. — Я посмотрел на Лоану, она пожала плечами и улыбнулась. — Жить можно, — сказал я ей.

— Можно, — сказала она.

— Даже если это вредно, мы выпьем.

— Я возьму «Зомби», — сказала Лоана.

— Лоана! Будь осторожнее!

Она засмеялась:

— Даже если это убьет меня.

— О'кей! — сказал я, просматривая карту вин, и бесстрашно сказал официанту:

— Принесите мне... «Череп и кости»!

Мясо было готово с одной стороны, и я перевернул его. Высокая смуглая официантка в индийском сари принесла наши напитки. Мы сделали по глотку и приступили к мясу, которое как раз прожарилось. Мясо было превосходно. Я положил на уголья новые шампуры. Пока мы выпивали и закусывали, мы ознакомились с меню предстоящего ужина. У меня слюнки потекли.

Я посмотрел на Лоану.

Она посмотрела на меня.

Мы облизнулись — она деликатно, а я грубо.

— Давай поднимемся на дерево, — сказала она.

— Зовите официантов, зовите официанток — мы" уходим.

Мы доели мясо и допили коктейли, помахали руками присутствовавшим. Вокруг нас суетился официант. Через минуту мы стояли у деревянного, освещенного гавайским фонарем идола у подножия баньянового дерева.

Официант в белом тюрбане отпер калитку и первым начал подниматься по ступенькам. Он нес большой серебряный поднос, нагруженный всевозможными яствами, обернутыми в фольгу, чтобы не остыли. За ним следовала Лоана, а я — я не дурак — следовал за Лоаной. Под ногами у нас были крепкие ступени, а по бокам — тонкие бамбуковые ширмы. Под нами в торговом центре сновали люди, разглядывая витрины. Кое-кто уставился на нас.

Примерно на полпути Лоана обернулась ко мне:

— Правда, волнующе, Шелл?

— Ты даже не догадываешься, как волнующе. — В конце концов, за Лоаной шел я, а не кто другой.

Ступеньки кончились, наш официант остановился на маленькой площадке, раздвинул занавески из бамбуковых стволов и кивком пригласил нас внутрь маленького домика. Когда я вслед за Лоаной вошел, я был поражен. Помещение было крохотным, но прелестным. У дальней стены, которая, конечно, была не такой уж дальней, стояла низкая кушетка. На ней громоздились мягкие подушки всех цветов радуги. Около кушетки был четырехугольный столик, на который официант поставил поднос. Ведерко с шампанским стояло на полу. Мы с Лоаной уютно устроились на кушетке.

«Да, — подумал я, — эту ночь не забудешь».

— Открыть шампанское? — спросил официант.

Да, все шло так, что эта ночь стала бы незабываемой, пока я не наступил на эту проклятую бутылку из-под шампанского, которая заставила меня споткнуться и полететь сквозь бамбуковые занавески, сжимая в руке юбочку для хулы, которую Лоана бросила мне.

Наружу, через перила и вниз.

Ударяясь о большие и маленькие ветки, вскрикивая и хватаясь за листья...

Я последний раз ухватился за листву, сломал последнюю ветку, и в сознании моем вспыхнули воспоминания. Все, что я делал в последнее время, слилось в моем мозгу в одно пятно. Вы не поверите, сколько событий может вспомниться, когда вы летите с дерева.

От ударов головой о ветки в глазах у меня вспыхивали искры, светлые и черные и множество цветных.

И вдруг — смэк! — и ничего.

Видимо, без сознания я пробыл не очень долго, потому что, когда ко мне начало возвращаться сознание, вокруг меня все еще была суматоха. Видения в моем сознании становились все менее ясными, таяли в сером тумане.

А потом совсем исчезли.

Ощущения мои были более чем странными.

И происходило что-то непонятное: вокруг меня носились и прыгали какие-то граждане. Я не понимал, где я; я вообще ничего не понимал. На момент я решил, что я привязан к столбу, а вокруг меня — туземцы, пришедшие к костру, чтобы зажарить меня и проглотить по кусочкам. Меня так сильно стукнуло при падении, что сначала ко мне вернулась только способность видеть, но не слышать. Но потом вдруг я стал все слышать. И то, что раньше было лишь очень быстрым движением, стало бедламом.

Ну и шум! Он бил по барабанным перепонкам, словно дикари по барабанам. Орали и визжали люди вокруг меня. Все это напоминало итальянскую оперу. Столбом подымалась пыль.

А я — нет! Я не поднимался.

Тут я осознал, что лежу на земле под деревом и таращусь на окружающих. Надо мной веял ветерок. На мне не было никакой одежды. Я взвыл, добавив шуму в окружающий меня бедлам, схватил что-то зеленое, лежавшее рядом, и прикрылся им. Потом я встал на колени.

Что за дьявол, подумал я. И все. Я больше не знал, о чем еще подумать. До меня дошло, что я не знаю, где нахожусь. Не знаю, чем занимаюсь.

И, наконец, ужас ударил меня, словно ком спагетти.

Я даже не знал, кто я.

Я спятил!

Глава 9

Вот что со мной случилось.

Я сошел с ума.

Я потерял рассудок.

У меня съехала крыша.

Я был в тумане амнезии или как там это называют. Мне все стало абсолютно ясно. То есть ясно, что ничего не ясно. Но я отчетливо мог видеть людей — жителей чего-то. Скорее всего, Африки, подумал я. Или дебрей Афганистана. Несколько афганцев стали подходить ко мне, но большинство проходило мимо. Некоторые двигались маленькими прыжками или пялились на меня, прикрывая глаза ладошками.