Павел Светличный - Киндер-сюрприз для зэка Страница 28

— Что с ней? — спросил Макс, в глубине души радуясь тому, что голос у него звучит ровно, не выдавая охватившего его волнения.

Буровин потёр неестественно вытянутые ладони с ещё более длинными, как щупальцы у осьминога, пальцами и, по-птичьи склонив голову набок, колюче глянул на Макса.

— Всё в порядке, папаша, — неожиданно мягко сказал он. — Небольшой приступ, всего лишь аритмия, вероятно, на почве усталости и чрезмерных волнений. На первый взгляд у вашей девочки сердечная недостаточность, хотя, более определённо я смогу сказать по завершении обследования. Ничего серьёзного, на мой взгляд, нет, но курс лечения ей, несомненно, необходим.

— Курс лечения — это хорошо, — услышал со стороны свой голос Макс и удивился, насколько отстранённо он звучит. — Меня интересует, когда она придёт в себя.

— Я думаю, завтра всё уже будет в порядке. Конечно, постельный режим ей бы не помешал, но…

— Ходить и разговаривать она сможет?

— По всей вероятности, да, — кустистые брови доктора утвердительно сдвинулись к переносице.

Интересно, подумал Макс, выражается ли Владимир Фёдорович по каким-нибудь иным поводам более конкретно, безо всех его «я полагаю» и «вероятно». Или — это устоявшаяся привычка старого эскулапа давать обтекаемые формулировки, допускающие двоякое толкование. Значит, усталость и чрезмерные волнения, говорите?

Макс повернулся к кровати. Ещё по дороге сюда у него появилось ощущение, что стоит только ему взглянуть на ребёнка, и что-то внутри подскажет, его дочь перед ним или нет. Макс в глубине души не верил этому, считая такое чувство глупым предрассудком, но оно, почему-то, не уходило, а, наоборот, крепло, превращаясь в уверенность. И вот теперь он стоял, смотрел на девочку, накрытую тёплым шерстяным одеялом, и чувствовал всё тот же разброд в душе, что и прежде. Никакого внезапного прозрения, нахлынувших чувств, ничего подобного. Неопределённость всё так же обнимала его своими чёрными лапами, ввинчивая в сознание буравчик подозрений.

Девочка, лежавшая на койке, была той, которую он увидел в коридоре. Только сейчас её лицо было неестественно бледным, а черты заострились. К худенькой ручке, выпростанной из-под одеяла, была присоединена капельница, а также один из многочисленных проводов, шедших к гудящей и попискивающей аппаратуре.

На вид ей можно было дать лет девять; то есть, возраст совпадал, хотя внешность маленьких девочек, впрочем как и зрелых женщин, часто бывает обманчивой. В её чертах что-то неуловимо напоминало Максу Маринку, но весьма отдалённо и настолько размыто, что, при желании, можно было отыскать следы схожести с добрым десятком других известных ему женских лиц. В общем, положение продолжало оставаться двояким и ни капли не прояснённым. Да, это могла быть его дочь. И нет, он не чувствовал уверенности в этом.

Макс подошёл ближе к кровати и, отогнув край одеяла, внимательно осмотрел руку девочки. Затем обошёл койку и проделал то же самое с левой рукой. Ничего, никаких следов от уколов. Он бросил быстрый взгляд на Шабарина, не защитится ли? Нет, никакого следа от волнения, лишь лёгкая сосредоточенность. И эскулап Буровин держится без видимого напряжения, собран и деловит, как и положено врачу при исполнении своих профессиональных обязанностей.

— Хорошо, — сказал Макс, поправляя одеяло. — Завтра она придёт в себя, тогда и поговорим.

Лицо Руслана Константиновича затвердело, как резная индейская маска, так, что все складки и морщины на нём выделились рельефнее обычного.

— Пойдём отсюда, — жёстко бросил он Максу, развернулся и, не дожидаясь его, вышел из палаты. Макс направился следом, чувствуя, что ему удалось не на шутку раздраконить Шабарина. Тот еле сдерживал себя, чтобы не начать изрыгать пламя прямо на месте. Молчаливый Антон на сей раз завершал их процессию.

Вся эта одиссея подошла к концу там же, где и начиналась — в кабинете Шабарина. И лишь, когда за ними плотно закрылась дверь, Руслан Константинович нарушил всеобщее молчание, царившее на обратном пути.

— Никакого «завтра» не будет, — категорично заявил он, оглянувшись, чтобы убедиться, что в кабинете никого из посторонних нет. — Времени у нас — только до понедельника, поэтому, начинать действовать нужно сейчас же, сию минуту.

— Почему такая спешка? — спросил Макс.

Шабарин вздохнул, опустился на свой стул, кивнул Максу, предлагая садиться. Тот присёл на широкий поручень кресла, опираясь локтём на спинку. Теперь их с Шабариным лица находились на одном уровне, что лишало Руслана Константиновича возможности вещать сверху вниз, подчёркивая своё главенствующее положение. Антон, прежде чем сесть, налил себе стакан воды из пластиковой бутылки и опорожнил его одним глотком.

«Нервничает, — подумал Макс, не поворачивая головы в его сторону. — Они все здесь на пределе, как и сам хозяин, хотя изо всех сил стараются этого не показывать. Ну что же, пора выслушать, что происходит. Пусть изложат свою версию».

Руслан Константинович потёр кончики пальцев, ещё раз вздохнул и сказал, глядя куда-то мимо Макса:

— В нашем городе есть один человек. Его и мои интересы неоднократно пересекались, что неудивительно — город не так уж велик, народу немного, хочешь, не хочешь, разворачиваясь, невольно задеваешь друг друга локтем. Но, в последнее время человек этот стал проявлять чрезмерную активность в сферах… м-м-м, которые, скажем, его не касаются, потому что они издавна были нашей прерогативой.

— А поточнее нельзя? — спросил Макс.

— Эти детали к делу не относятся, — махнул рукой Руслан Константинович. — Общая картина — вот что важно. Итак, этот человек, имя которого я уже называл сегодня, вернее, группа людей, которую он представляет, а именно корпорация «Мегатрейдинг», очень недвусмысленно разинули рот на наш кусок пирога. Причём, ситуация обострилась до такой степени, что в настоящее время вопрос стоит ребром — либо мы, либо они.

— Как получилось, что в городе ничего не знают? — снова задал вопрос Макс. — Фитиль уже догорает, вот-вот рванёт, а никто ни сном, ни духом.

— Знают, — возразил Шабарин. — Те, кому положено, знают всё. Или, почти всё. Просто, большая часть событий происходит на недоступных основной массе уровнях. Это либо…

Он поднял глаза вверх.

— …либо в тех слоях, где вопросы принято решать кардинально, и куда доступ большинству, безусловно, закрыт. Поэтому, всё, что видят остальные людишки, — это лёгкая рябь, происходящая неведомо отчего.

Несмотря на обтекаемость фраз Шабарина, суть происходящего была, в целом, Максу ясна. И, более того, совпадала с возникшими у него догадками.

— Перехожу к сути нашей проблемы, — продолжал, между тем, Руслан Константинович. — Нам нужно устранить… так сказать, возникшие трудности. Но как?

Макс усмехнулся. Вопрос был риторическим. Ещё со времён Голландца Шульца в Соединённых Штатах все проблемы, подобные этой, решались одинаково. А в нашей стране подобное проделывалось ещё более жёстко и решительно.

— Физическое устранение вашего бывшего друга Балуева, — поняв, о чём думает Макс, сказал Шабарин, — не является наилучшим выходом. В принципе, оно ничего не изменит, а вместо этого — может привлечь к нам нежелательное внимание силовых структур, что даст конкурентам лишние козыри. Нет, здесь требуются абсолютно легальные методы. И не нужно так саркастически улыбаться. Я имею в виду именно то, что сказал.

Руслан Константинович замолчал, словно делая передышку.

— Вместо того, чтобы самим быть замешанными в грязную историю, лучше сделать так, чтобы под следствием оказались наши противники. И почва для этого уже подготовлена. У нас есть люди, связанные с Министерством финансов, точнее с одним из его отделов, «дробью». Знаешь такую службу?

Макс покачал головой.

— Это отдел «восемь-дробь-а», занимающийся финансовыми нарушениями и махинациями. Во внутреннем обиходе — просто «дробь». Очень непростая организация, завязанная на всех наших смежных структурах и, кроме того, плотно сотрудничающая с такими международными службами и объединениями, как МВФ, МБС, Интерпол и другие. Его задача, в отличие от других структурных подразделений министерства, отслеживать появление на внутреннем рынке и за его пределами «чёрных» денег, полученных в результате незаконных операций. Этих людей и нужно подвести к нашим конкурентам. В чём, собственно, и заключается твоя работа.

— Каким образом? — спросил Макс. — У меня нет выхода на Министерство финансов.

— Не смешно, — бросил ему Руслан Константинович. — Как я уже сказал, связи у нас есть. А твоя задача — внедрить компромат. Антон, объясни ему…

Он откинулся на спинку стула, сердито поглядывая на Макса. Антон наклонился вперёд, упираясь локтями в колени, и начал говорить, размеренно кивая головой в такт словам: