Дэн Симмонс - Лютая зима [Отмороженный] Страница 29

– Он готов, сейчас мы его отымеем. Ты взял закладку и батарейку?

– Да, да, – успокоил напарника Майерс, поспешно ощупав карманы. – Ну, за дело.

Курц только-только свернул за угол; до гостиницы ему оставалось пройти один квартал. Оба детектива выскочили из фургона и быстро зашагали следом за своей жертвой. Брубэйкер вынул «глок» из кобуры и держал его в правой руке. Он на ходу снял пистолет с предохранителя.

Телефон в кармане Майерса зазвонил.

– Наплевать, – сказал Брубэйкер.

– Это может быть что-нибудь важное.

– Наплевать.

Майерс предпочел вместо этого наплевать на Брубэйкера. Все так же, трусцой продвигаясь вперед, он приложил телефон к уху.

– Да. Да? Да, сэр. Да, но мы как раз идем за… нет… да… нет… слушаюсь. – Он сунул телефон в карман и остановился.

Брубэйкер резко обернулся к напарнику:

– Ты чего?

– Это был капитан Миллуорт. Приказал снять наблюдение с Курца.

– На х…! Слишком поздно!

Майерс помотал головой:

– Не-а. Капитан говорит, что мы должны свернуть наблюдение и со всех ног лететь на Элмвуд-авеню, чтобы помочь Прдзивски со свежим уличным убийством. Мы больше не занимаемся Курцем – его собственные слова.

– На х..!!! – заорал Брубэйкер. Старуха в черном пальто остановилась и уставилась на него. Брубэйкер сделал еще три шага, вышел из-за угла и увидел, как Курц переходит улицу, приближаясь к гостинице. – Мы же взяли эту паскуду!

– Если мы сейчас отправимся за ним, то Миллуорт поджарит на завтрак омлет из наших с тобой яиц. Он же сказал: кончайте заниматься Курцем. И с чего ты так бесишься, Фред?

Сказать ему о деньгах, которые обещал Стив Фарино? – подумал Брубэйкер. – Нет!

– Этот бандит шлепнул Джимми Хэтуэя. И еще Трех Марионеток из Аттики.

– Чушь, – ответил Майерс. Он повернулся и, не торопясь, пошел к фургону. – Никаких доказательств нет, и ты сам это отлично знаешь.

Брубэйкер снова оглянулся в сторону гостиницы и поднял свой «глок», как будто и впрямь собирался с расстояния в целый квартал выстрелить Курцу в спину.

– На х..! – повторил он.

В комнате Курца кто-то побывал. Два волоска, которые он, уходя, прикрепил к двери, выпали. Курц вынул оружие, отпер замок, резко пнул дверь ногой и влетел в комнату. Никого. Держа в руке «СВ», он проверил обе комнаты и пожарную лестницу. С первого взгляда он не заметил ничего особенного, но кто-то здесь, несомненно, пошнырял.

Исчез нож. Один лишь острый кухонный нож. Курц осмотрел все остальное, но, если не считать того, что его бритвенный прибор и расческа лежали в ванной чуть-чуть не так, как он их оставил, а книги на полке были едва заметно сдвинуты, ничего больше не изменилось и не пропало.

Курц вымылся под душем, побрился, причесался, надел свою лучшую белую сорочку, немного старомодный галстук и темный костюм. Парадные черные ботинки, стоявшие в глубине шкафа, нужно было лишь слегка обмахнуть, чтобы довести до зеркального блеска. Длинное пальто, висевшее в том же шкафу, было не новым, но отлично сшитым и идеально чистым. Засунув «смит-вессон» за пояс и опустив в карман пальто «компакт витнесс» Анжелины, он вышел, сел в «Вольво» и доехал до спортивного клуба Буффало. По дороге он остановился, зашел в кондитерский магазин, купил там не слишком большую, но и не маленькую коробку шоколадных конфет, сделанную в форме сердца, и выкинул часть конфет в урну.

– Вы опаздываете, – сказала Анжелина Фарино Феррара, когда он вошел в тренажерный зал. – И одеты не так, как надо. – Он не стал переодеваться и оставался в пальто и костюме.

– Сегодня я не намерен упражняться. – Он вручил ей коробку конфет. «Мальчики», только что закончившие работу с тяжестями, с любопытством смотрели на них сквозь стеклянную стену.

Анжелина развязала ленточку, открыла коробку-сердце и увидела свой «компакт витнесс», лежавший среди оставшихся конфет.

– О, мои любимые! – воскликнула она, положила в рот конфету с орехом-пекан и закрыла крышку. – Вы все еще хотите побывать на ленче?

– Да.

– А вы уверены, что сегодня подходящий день?

– Да.

– Но ведь там не должно случиться ничего драматического, не так ли?

Курц промолчал.

– Мы поговорим об этом в моем пентхаусе, – сказала Анжелина. – Я должна переодеться к ленчу. Вы можете поехать со мной. Мне придется представить вас «мальчикам» и всем остальным, кто проявит к вам интерес. До сих пор вы были всего лишь Мужчиной, Обольстившим Меня в Спортивном Клубе. Как вы сказали, вас зовут?

– Доктор Говард Конвей.

Анжелина вскинула бровь и вытерла полотенцем потное лицо.

– Доктор Конвей. Как вам это идет! Вы хирург?

– Стоматолог.

– О, это просто ужасно. Я слышала, что дантисты в чрезвычайной степени подвержены депрессиям и склонны к самоубийству. Вы сегодня вооружены, доктор Конвей?

– Да.

– А вы знаете, что «мальчики» заберут у вас оружие, как только мы сядем в машину?

– Да.

Ему показалось, что улыбка Анжелины Фарино Феррары сделалась хищной.

ГЛАВА 18

До прибрежного квартала они доехали в полном молчании. На подземной автостоянке Марко и Лео пожали Курцу руку, а затем довольно тщательно обыскали.

– Зачем дантисту пушка? – поинтересовался Лео, опуская «СВ» в карман кашемирового пальто.

– Я склонен к паранойе, – ответил Курц.

– Как и все мы, – добавила Анжелина.

«Прибрежные башни» возносились на двенадцать этажей над снежным полем, которое представляли собой побережье и замершая река Ниагара. Из большого подземного гаража все четверо поднялись в частном лифте на одиннадцатый этаж, где жили «мальчики» – Курц успел мельком увидеть канцелярские столы, компьютеры, телетайпы, несколько бухгалтерских принтеров и понял, что именно сюда переместились офисы Фарино, – а потом они вдвоем с Анжелиной продолжили путь на верхний этаж, воспользовавшись отдельным лифтом. Они вышли в отделанный мрамором холл; там она вынула ключи и открыла дверь в пентхаус.

Анфилада комнат с открытыми дверями протянулась на всю длину здания. Квартира занимала весь этаж, так что Курц мог разглядеть на северо-востоке центральные районы Буффало, а на юго-западе – ленту побережья и реку. Даже в пасмурный день, при низко нависших облаках, вид был очень впечатляющим.

– Очень мило… – начал было Курц и осекся, так как, обернувшись, увидел, что Анжелина нацеливает на него «компакт витнесс» 45-го калибра и вынимает из выдвижного ящика еще один пистолет – автоматический и довольно большой.

– Вы можете предложить хоть какую-нибудь разумную причину тому, почему я не должна прямо сейчас вышибить вам мозги, Джо Курц?

Курц стоял не шевелясь.

– Это могло бы разрушить ваш план – как преподнести сюрприз мистеру Гонзаге.

Губы женщины сделались очень тонкими и бледными, почти бескровными.

– Я могу выработать другие планы.

На это Курц не знал, что возразить.

– Вы два раза оскорбили меня, – сказала Анжелина. – Грозились убить меня.

Курц, может быть, и вспомнил бы в ответ про тех четверых, которых она нанимала, чтобы убить его самого, но решил, что в данных обстоятельствах это будет не лучшим из возможных аргументов. Если бы она сейчас застрелила его, то тем самым только заработала бы себе плюс в глазах брата.

– Так, скажите мне, почему я не должна избавиться от вас и пустить против Гонзаги кого-нибудь другого, – настаивала Анжелина Фарино Феррара. – Дайте мне хоть один серьезный довод.

– Я думаю… Я думаю, – отозвался Курц, очень похоже копируя голос Джека Бенни.[35]

Возможно, Анжелина была слишком молода для того, чтобы понять эту шутку. Ее палец лежал на спусковом крючке.

– Время.

– Можно мне медленно засунуть руку в карман костюма?

Анжелина кивнула. Она твердо держала большой пистолет нацеленным ему в живот, а «компакт витнесс» положила рядом с собой на идеально отполированный кленовый столик, над которым висела картина.

Курц извлек из кармана магнитофонную кассету и бросил женщине.

– Что это такое?

– Прослушайте запись.

– Ненавижу игры, – сказала Анжелина, но все же отступила на пять шагов к стереокомплексу, встроенному в книжный шкаф, вставила кассету и резко нажала на клавишу «Пуск».

Из динамиков послышался ее собственный голос.

«О нет, родила. Родила. Мальчика. Красивого мальчика с жирными пухлыми губами Эмилио, с прекрасными карими глазами и подбородком и лбом Гонзаги. Я утопила его в Беличе, это такая река на Сицилии».

Ее голос слышался еще с минуту; она объясняла, как трудно будет добраться до Эмилио Гонзаги в его крепости, а потом раздался голос Курца: «Как вы намеревались убить его?»

«Что ж, я вроде как надеялась на то, что теперь, когда вы знаете то, что знаете, вы могли бы позаботиться об этой подробности для меня», – произнес в ответ голос Анжелины.