Дэвид Хаггинз - Чмоки Страница 3

Менеджер ресторана блеснул металлокерамикой из-под довольно приличных усов:

— Мистер Дентон, сюда, пожалуйста.

Он провел нас в глубь дворика и усадил рядом с двумя дядечками в полосатых рубашках и их дамами, отделанными «под Диану». Алан заказал бутылку шардонне. Лиз тут же принялась критически осматривать публику.

— Смотрите, одни блондинки кругом.

Я выглянул из-за меню формата A3. Действительно, кроме Лиз, было еще только две темненьких.

— Небось половина крашеные, — заметил я.

Алан обернулся и окинул взглядом дворик:

— Даже больше, наверное.

— И все как инкубаторские: все блондинки, все в золоте, и у всех лак прозрачный, — съязвила Лиз. — И носят только синее и бежевое. Дурдом! Их, наверно, при бутиках выращивают, а потом выпускают.

Брюнетка Лиз считала себя более продвинутой, чем все эти блондинки, однако же, несмотря на бунтарскую юность и последующие модельные эскапады, училась она в тех же частных школах, что и инкубаторские, а теперь и к парикмахеру, наверное, ходит тому же самому, что и они. На тренинге по мерчандайзингу такую реакцию описывали как «нарциссизм, обусловленный незначительными отличиями».

— Они все репликанты, как в «Бегущем по лезвию бритвы», — сказал Алан. — Базовая модель для развлечений.

— Ой, мы со Стивом в самом начале на «Бегущего» в кино ходили. Я думала, я там умру! — простонала Лиз. — Значит слушай: дело было так. Фильм начался, через двадцать минут он меня обнял. Ну, думаю, началось. И тут он взял меня за локоть и стал мне его жать. И так три часа. Я уж думала, он извращенец какой-то… И знаешь, что он мне потом сказал?

— Что?

— Он думал, это грудь!

Алан рассмеялся. Я вяло улыбнулся: эту историю я слышал не раз и не два. Лиз любила про это рассказывать.

— Между прочим, некоторые от локтей заводятся, — сказал Алан. — Это у них фетиш такой. Серьезно. Там ведь на конце такая кожица морщинистая, они от нее возбуждаются.

Лиз скривилась. В ответ на ее гримаску Алан угостил нас ответной историей, очевидно тоже не раз побывавшей в употреблении.

— …Пошел я с девушкой в кино. Мне тогда было лет восемнадцать, и мне только-только вырезали аппендицит. Ну, естественно, перед операцией мне там все сбрили. Но девушке-то я про это не сказал… И вот сидим мы в кино, все хорошо… И она мне запускает руку в штаны. Потом выдергивает так резко и говорит: «Господи, тебе сколько лет-то?» Представляете? Я там чуть сквозь землю не провалился!

Трудно было представить, чтобы суперпупер Алана можно было чем-то смутить. Он вообще-то сам на репликанта похож: держится непринужденно — дальше некуда, шестизначные цифры в уме перемножает, красив тоже, как манекен. Какая-то типовая красота, штампованная. Плюс и бреется два раза в день: сохраняет, так сказать, дистанцию между собой и простыми смертными.

— А что потом? — спросила Лиз. — Как ты потом с этой девушкой?

— Встречались еще месяца два…

— Долго по твоим-то стандартам, — брякнула Лиз и тут же покраснела. Дело в том, что, когда они первый раз встретились, она его полчаса допрашивала — выясняла, почему он неспособен на длительные отношения.

— Лиз, отцепись от человека, — встрял я.

— Нет-нет, она права, — сказал Алан. — Но я, похоже, наконец дозрел до чего-то серьезного.

— Что, на вечный бой потянуло? — поинтересовался я.

— А что? Если встретится подходящий человек…

— А что ты делаешь завтра вечером? — оживилась Лиз.

— Меня тетя на обед пригласила.

— Заходи к нам после нее.

— Погоди, у нас же Мэри завтра… — начал было я, но Лиз пихнула меня под столом.

Я сообразил, куда она клонит. Мэри Маригела — ее ближайшая подруга, в прошлом модель, а ныне мать-одиночка с семилетним отпрыском. Лиз уже два года пытается ее пристроить, но пока безуспешно.

— Так что заходи, если сможешь, ладно?

Алан бессильно воздел руки и сказал, что, может, и вырвется, поскольку тетя уже пожилая и живет в Барнзе, недалеко от нас.

Мы сделали заказ, и разговор бодренько покатился дальше, прерываемый гоготом за соседними столиками. Лиз вся светилась, я ее уже несколько недель такой не видел. Она гоняла спагетти по тарелке и вела интеллектуальные беседы на материале, почерпнутом из телевизора. Алан отдавал должное телячьей печени, я же трудился над отбивной, запивая ее шардонне.

Когда принесли десерт, а Лиз перешла к пересказу статьи об особенностях концепции Квентина Тарантино, в ресторан вошла блондиночка в сопровождении двух сопливых юнцов. Троица проследовала к бару и заказала коктейли. Девушка была красивая, и я был приятно удивлен, когда она оставила своих спутников и пробралась между едящих к нашему столику. С неуверенным смешком она тронула Алана за плечо и нагнулась для поцелуя.

— Алан, привет! Ты как? — Она была взволнованна и немного смущена.

Алан обрадованно обернулся к ней:

— Клэр! Ты что здесь делаешь?

Алан представил нас, а Лиз тем временем быстро окинула девушку оценивающим взглядом. Клэр уже знала, что она красива, но еще не научилась эту красоту подавать. Хрупкая и женственная, она улыбалась нам с Лиз, выглядывая из-за длинной пепельной челки.

— Садись к нам, выпей чего-нибудь, — сказал Алан.

— Я только на минутку, ладно? А то мы столик ждем…

— А ты с кем?

— Да там ребята с курса. Руперт и Тарквин.

Алан обернулся и посмотрел, куда она показала. Юнцы мрачно смотрели на нас и явно комплексовали. У одного была кожаная куртка, похожая на одну из наших, но из более качественной кожи. Триста фунтов как с куста.

Клэр села, встряхнув своей светлой гривой так, что волосы рассыпались по плечам. Я налил ей вина. Сколько ей, интересно? Года двадцать два. Умная не по годам девочка в жакетике от «Аньес Б.».

Клэр поднесла к полным губам бокал с вином и потянулась к пачке «Кэмел лайт». Она немножко сутулилась от подростковой застенчивости, но уже видно было, что через пару лет фигурка у нее будет что надо… Черт, надо было рубашку сменить. Я поднес ей зажигалку, надеясь, что она не заметит предательский несвежий душок. Лиз прострелила меня неодобрительным взглядом.

— Как идет подготовка? — спросил Алан.

— Ничего, нормально. Слава богу, один реферат остался.

Глаза у нее были широко расставленные, но не глупые, между бровей морщинка от зубрежки.

— Клэр выпускные сдает, — пояснил Алан, накрывая рукой ее ладошку. Клэр положила сверху вторую лапку, и я вдруг ощутил укол чувства, в котором опознал ревность. Хотелось пришлепнуть это сооружение ладонью, как в детской игре.

— А что ты изучаешь? — спросила Лиз, ограничившаяся в свое время подфаком в Саутгемптонском университете.

— Философию.

— Ой, ты, наверное, такая умная! — ядовито пропела Лиз. Бедняжку мою обошли сразу по двум фронтам: соперница попалась не только моложе, но еще и умнее.

— Я — умная? Да мне дай бог на троечку.

— На какую троечку? Не придумывай! — Алан сжал ей ладошку.

Они переглянулись, и Клэр опустила плечи, словно растаяла. Когда она сняла жакетик, оставшись в белой маечке, над воротом-лодочкой обнаружился синяк явно не спортивного происхождения.

— Бедная. Выпускные — это, наверное, ужасно, — улыбнулась Лиз, мысленно поджаривая соперницу на вертеле в подземном застенке. — У меня подружка десять лет назад все сдала, а ей до сих пор кошмары снятся. Честное слово. Как будто у нее последний семестр, а она ничего не сделала, бегает по подругам и рефераты просит. А потом еще пытается их наизусть выучить!

— Может, и мне у кого-нибудь реферат попросить? — сказала Клэр.

— А после института чем займешься? — спросил я и сам себе подивился: превращаюсь в занудного старого хрена.

— Не знаю. Наверно, устроюсь куда-нибудь работать. А может, попутешествую сначала. Я еще не решила.

Такое ощущение, что этот вопрос ее не очень-то беспокоит. А может, она так и будет плыть без цели, пока кто-нибудь на ней не женится. Да, может быть, так именно и получится: есть в ней какая-то отрешенность, как будто она видела то, что ей рано еще видеть, и знает, что за штука — взрослая жизнь. Наверняка из неполной семьи. Как и мы все, впрочем.

— Правильно, — сказала Лиз. — Поезди, пока можешь.

— А ты много ездила, когда моделью работала? — спросил Алан.

— Господи, я, по-моему, везде была. Только мало что видела. Это же работа: аэропорт — отель и больше ничего. Так что, можно сказать, почти не путешествовала.

До верхов модельного мира Лиз так и не поднялась, но за пять лет заработала достаточно, чтобы сделать первый взнос за наш дом в Рохамптоне.

— Да ладно! — вмешался я. — Мы с тобой и в Индию ездили, и в Перу на месяц. На Мачу Пикчу лазали.

— Ну да, влезли, а там какой-то обкурившийся дури американец, абсолютно голый и с трусами на голове. Клэр, а ты никогда не думала стать моделью?