Микки Спиллейн - Черная аллея Страница 3

– Так из какого разряда ты, Майк?

Я усмехнулся. Пусть поглядит, какие у меня зубы. Потому что мне доводилось побывать там, а ему – нет. Ему никогда не доводилось убивать людей, причинять им при этом боль. И он не мог знать, кому в этом случае больнее и что бы он делал и как действовал в подобных ситуациях.

Моргать я теперь перестал вообще. Просто сказал:

– А вам как врачу какое, собственно, до всего этого дело? – Он нахмурился. – Вам все равно положено только одно: лечить больного, пусть даже он приговорен к смертной казни.

– Это сложный вопрос, малыш.

– Так будете такого лечить или нет?

– Да.

– Почему?

– Я давал клятву.

– Дерьмо все это. – Дышать снова стало тяжелей, и я откинулся на подушку. Он выждал, пока я немного успокоюсь. Затем вытер мне лицо влажным полотенцем. Щеки так и горели, по рукам пробежали мурашки. Потом вдруг я почувствовал, что весь вспотел. А чуть позже что-то кольнуло в руку у предплечья, и я вновь провалился в сон.

Я был его достижением. Его подопытным кроликом. От меня только и требовалось, что оставаться в живых и ждать, когда внутри все станет на свои места. Если это произойдет, то и он тоже станет самим собой.

Несколько лет тому назад он купил во Флорида Киз, к западу от Маратона, небольшой участок с блочным домиком. Располагался он на узеньком полуострове, что выдавался в море, вернее в пролив, с неким продолжением в виде канала глубиной тридцать футов с одной стороны, оставшимся еще с тех времен, когда власти собирались проложить путь к Ки Уэст.

Там было тихо и спокойно. И я был один. В моем распоряжении имелись газеты, телевизор, радиоприемник, работающий на коротких и длинных частотах, а также на сверхвысоких частотах, которыми я пользовался, когда хотелось послушать, о чем говорят на судах, бороздивших пролив, что, в общем-то, не возбранялось. Располагалась тут и базовая радиостанция стран Карибского бассейна – на тот случай, если вдруг мне захочется послушать, о чем говорят водители грузовиков, следующих по маршруту № 1, или ребятишки, назначающие свидания на пляже.

Газеты доставлялись каждое утро вместе с продуктами, и с каждым днем обо мне в них упоминалось все реже, пока, наконец, я совсем не исчез со страниц. Врача моего звали Ральф Морган, и я все время удивлялся, как это ему удается противостоять всему этому потоку льющейся на его бедную голову информации, пока, наконец, в один прекрасный день я не понял, что окончательно исчез с лица земли и тревожиться больше не о чем.

В среду он подкатил к коттеджу на своей букашке. Он похудел, в нем появилась даже какая-то солидность. Сел и выпил светлого пива «Миллер», затем откинулся на спинку старого кресла и долго и пристально смотрел на меня.

– Как самочувствие?

– Я же звонил каждый день и подробно докладывал.

– Все это муть. Как себя чувствуешь, парень?

– В физическом смысле?

– Да.

– Вроде бы выкрутился.

– Нет, я не о том.

– Вы имеете в виду психологическое состояние?

– Ну, примерно так.

– Паршиво.

– В чем это выражается?

– Доктор, – ответил я, – я жив, но как бы вне жизни. И очень хотелось бы в нее вернуться.

– Зачем?

– Ну сколько времени можно числиться в покойниках? – спросил я.

– Вернешься, и они тебя прикончат, – сказал он.

– А вы, как я погляжу, целое расследование провели.

– Не столько касательно тебя, малыш. И себя тоже. И погрузился при этом в такие глубины, прямо жутко стало. Я врач. Я хочу быть врачом и впервые за много лет наконец понял, что могу им быть. Ты – моя заслуга, подтверждение, что я чего-то стою, но никто об этом не узнает. А если узнает... мне конец.

– А как быть со мной, док?

– Ты ведь газеты читаешь?

– Ясное дело. Та перестрелка... была сущим адом. И затеяли эту свару две нью-йоркские семьи, когда один влиятельный и важный дон должен был сойти с корабля после путешествия на родину. Полный идиотизм! Все шло гладко, тихо и спокойно, все политики, а также судьи, прокуроры и прочий подобный народец у них, что называется, в кармане. И тут вдруг вся эта заваруха на ровном месте.

– Но почему, Майк? Ты же знаешь. Ты же был там.

– Мои предупреждения не подействовали. Слухи в этой среде распространяются быстро, к тому же они знали, что пару месяцев назад у меня вышла с этим доном маленькая стычка. Некто вознамерился устранить его по возвращении в Штаты, вот и решили подставить меня. Будто бы это я свожу с ним счеты.

– Ну а на самом деле чего тебя туда понесло?

– Может, это и глупо, но хотел предупредить старикана. Сообщить, что на него готовится нападение. Не стоило связываться. У этой гребаной банды долгая память и длинные руки, хотя с виду комар носа не подточит и все вроде бы легально. Да у них связи на уровне федов!*

* Прозвище агентов ФБР.

– И что конкретно случилось?

– Он, лучше не спрашивайте! Возникли непредвиденные обстоятельства. Этот корабль опаздывал на целых четыре часа, а вся банда Гаэтано его поджидала. Ну и когда я приехал, увидел, что все вроде бы тихо и спокойно. А потом вдруг как выскочат, словно черти из шкатулки! Прямо как из-под земли. Очень профессионально. Почти по-военному.

– Вообще все это длилось не более трех минут, – пробормотал доктор Морган. – Обе стороны открыли огонь практически одновременно.

– Можете быть спокойны, уж сам-то дон успел укрыться. На борту у него были свои ребята. А на пристани – еще целая толпа своих, встречающих. Наверняка распорядился рассадить их там заранее, на всякий пожарный случай.

– Скажите, Майк, а можно было предупредить возникновение подобной ситуации в общественном месте?

Я покачал головой. Наивный человек!..

– Два часа ночи на пристани в Нью-Йорк Сити... В наши дни это вряд ли можно назвать общественным местом. К тому же дон пользуется в Нью-Йорке огромным влиянием, старается все держать под контролем. И подобрать ребят для прикрытия ему не составляло труда.

– Но это... это твое предупреждение. Чего оно тогда касалось? Чтоб дон воспользовался служебным выходом вместо обычного?

– Сначала вышли несколько человек, потом – сам дон. И быстренько расселись по машинам, которые их уже ждали. Я двинулся вслед за их лимузинами и уже выезжал с пристани, когда вдруг прозвучал первый выстрел. И, как мне показалось, стрельба началась с той, другой стороны.

Морган отпил большой глоток и поставил на пол пустую банку. Сосредоточенно хмурясь, смотрел на меня, затем провел ладонью по редеющим волосам.

– Ну а малыш Понти тебя видел... или узнал, перед тем как ты его застрелил?

– Шутите, док? Ясное дело. Смотрел прямо на меня. Потому как именно он произвел первый выстрел. О, он прекрасно понимал, что делает! Стоило мне только высунуться, и он тут же всадил в меня пулю из своего «магнума» 357-го калибра, который всегда при нем. Я упал на спину, перекатился. Тут он подошел и нацелил свою пушку мне в физиономию. И был так ослеплен ненавистью, что не заметил моего «кольта» 45-го калибра. Я держал его в руке, а потому жизнь Эйзи почти тут же подошла к концу. Потом помню еще стрельбу... какие-то крики... И как кто-то тащил меня непонятно куда. Но это все, что я помню.

Доктор Морган лениво поднял банку из-под пива и раздавил ее в пальцах.

– Надо бы делать эти жестянки покрепче, – заметил он.

– Раньше были стальные. Не отравляли содержимого. И избавляться от отходов было проще – ржавели и рассыпались в прах.

– А зачем теперь делают алюминиевые?

– Затем, что их меньше, обходятся дороже и отравляют пиво.

– Но ведь алюминий тоже поддается повторной обработке, разве нет?

– Дело в том, что в мусорные баки попадает лишь малая часть... Так кто же все-таки хотел меня прикончить?

– Я так понял, этот дон высказался в твой адрес весьма неодобрительно. И проблема в том, что будет трудно доказать твою непричастность. – Заметив на моем лице удивление, он добавил: – Ты так и не выпустил из рук «кольта», Майк. Держал до тех пор, пока я силой не вырвал его из пальцев, когда ты уже был без сознания.

– Ладно, забыли, – сказал я. – У службы баллистической экспертизы имеется на меня досье, док, и в нем – пули, очень похожие на те, что заряжаются в мою пушку.

Он покачал головой.

– Похожие на что? Те пули, которые попали в этого парнишку, Понти, так и не удалось найти. Выстрел навылет. Полиция пришла к выводу, что он погиб во время общей перестрелки.

– Что-то я не видел этой информации в газетах, док.

– Знаю, – сказал он. – Просто нашел нужного человечка, подергал за кое-какие ниточки, и он вывел меня на патологоанатома, вернее, помог получить заключение от этого самого патологоанатома. Оттуда я и узнал... Может, я и пьяница, но о том известно лишь нескольким моим собутыльникам. Ребятам, что сшиваются по салунам. Они считают, что родня переводит мне деньги по почте, платит за то, чтоб я не являлся домой. Или что я на соцобеспечении. Иногда угощал их выпивкой, а их больше ничего не интересует.