Микки Спиллейн - Змея Страница 3

— Я знаю его, но не могу сказать… — Он помолчал. — Ну в чем дело? — Он посмотрел на Арта Рикрби, сидевшего в кресле с философским видом.

— Здесь была Велда. Я пришел за ней. Эти двое ворвались один за другим…

— И помешали свиданию? Для экс-алкоголика неплохое начало.

Он снова посмотрел на Рикрби. Тот поднялся.

— Капитан, бывают такие случаи, просто бывают такие случаи… Это вы заставили Хаммера жить так, что просто непонятно, как он вообще выжил. И если он призрак ушедшего, то мы сами вызвали его из небытия. В настоящем нет места таким, как он. Теперь в дело идут компромиссы и недомолвки, страх за свои шкуры. И вдруг мы выпустим этого тигра на мягкую травку. Мы вернули тигра обратно, куда он не имел права возвращаться, и теперь и мы, и общество должны мириться с ним.

— Спасибо за комплимент, — сказал я.

— Конечно, — ответил Пат, — он всегда был в специальном, привилегированном классе, но это выше моего понимания.

Постараюсь поскорее выкарабкаться из этой истории.

— Пат, — начал я.

— Нет, Майкл, молчи, — Пат улыбнулся мне с той свирепой яростью, которая была мне хорошо известна. — И помните, это дело не шуточное. У нас тут двое покойников, а такое я никогда не спускаю просто так. Арт, кивнув, взглянул на часы.

— Девушка Велда — это лук и стрела в нашем деле. У нее сведения слишком секретные, от них зависит многое. Когда-то за ней приходил сам «Дракон», и с ним никто не мог справиться, кроме Хаммера. Он оказался постарше «Дракона». Это еще слишком мягко сказано. Ради этих сведений правительство пойдет на любые жертвы, и одной из них стала реабилитация этого человека в правах и возвращение ему привилегий и оружия. «Дракон» и его компания теперь мертвы. Осталась только Велда. Цена осталась прежней, и Хаммер вернулся в строй. Ясно?

— Я знаю эту историю, но мне трудно в нее поверить.

— Пат… — сказал я.

— Что?

— Оставим это, приятель. Мы оба были правы. И она по-прежнему моя. Если ты хочешь, то попробуй отнять ее у меня, но тебе придется драться со мной насмерть. И помни, тебе еще ни разу не удалось у меня выиграть.

— До тех пор, пока ты жив.

— Конечно, Пат.

— И закон вероятности на моей стороне.

— Конечно, почему бы и нет?

Я не надеялся, что он сделает это, но он переборол себя и протянул мне руку.

— Все забыто, приятель. Начнем все сначала. Кому ты расскажешь, что это за история, Ане или ему?

Он кивнул в сторону Арта.

— Сначала для него, приятель. Это больше, чем убийство, и дело вовсе не для обычной полиции.

— Не возражаешь тогда, если я удалюсь и ты обсудишь это дело с мистером Законом, один на один?

— Нет. Встретимся через час в твоем офисе. Она тоже будет там.

— Я буду ждать тебя, герой.

Когда он ушел, Арт Рикрби сказал:

— Она должна заговорить сейчас же. Где она?

— Я уже сказал, через час в конторе Пата.

— Итак?

— Не мешай мне, Майкл.

— Не мешай мне, Арт.

— Кто они такие?

— Понятия не имею. Но вам придется это выяснить.

— Не учи меня, что я должен делать!

— Не учить? Если захочу, то смоюсь от твоего «хвоста», запомни, Арт. Это тебе на сей раз придется исполнять мои команды. От «Дракона» больше ничего не осталось — конец, финиш. Они пришли за Велдой, и я успокоил их, как и всех остальных. Что тут произошло — тебя не касается, но в данный момент ты можешь замять это дело.

— Майкл…

— Сделай это и заткнись, — мягко сказал я ему. — Я дал тебе «Дракона», разве не так? Я был мертв, ты воскресил меня. Ты заставил меня делать такие вещи, которые были невозможны даже для меня, и когда я не умер, исполняя их, ты был изумлен. И оставайся в изумлении. Делай то, что я тебе сказал, или…

— Или?

— Или Велда не появится вовсе.

— Будет сделано.

— Спасибо.

— Не стоит.

И на следующий день Велда им все рассказала. Она записала все подробности, и правительственная организация оцепенела.

В Европе тридцать человек умерло в организации Гелена, пятеро исчезло в Южной Европе, была серия несчастных случаев и несколько преждевременных смертей. Это вызвало неисчислимое количество встреч и совещаний, которые проводились в Организации Объединенных наций, и все это — из-за показаний Велды. Она снова стала значительным лицом, но у нее не осталось ничего, что можно было бы отдать, и в мире политики снова все стало на свое место.

Однако что-то новенькое все-таки появилось. Об этом кое-что могли бы рассказать двое, но они были мертвы. И где-то в городе бродил третий, который с пулей в животе все же завел машину и который должен найти девочку. И если эта малютка-блондинка не скажет ничего, он сделает новую попытку.

Вы не можете просто оставить покойника у своего порога, чтобы кто-то не пришел за вами. А у меня их лежало двое, прямо у моих ног.

ГЛАВА 2

Я знал, что у меня есть «хвост», когда выходил из дома. Но Рикрби не был дураком. Никакой полицейский не любит посторонних на своем заднем дворе, но если уж так случилось, то постарается выпроводить их оттуда побыстрее. Примерно так рассуждал, наверное, этот старый ворчун. Если бы хвост наблюдения устанавливал за мной Пат, то мне бы трудно было отделаться, но этот был из новеньких и больше напоминал по способностям кухарку, чем шпика. Времена меняются, это верно.

Я дал ему возможность целый час походить по барам и подождать около универмага, потом зайти в ресторан и поискать меня за столиками. Я в это время вышел через заднюю дверь и отправился на Пятидесятую улицу.

Ресторан душечки Корин назывался «Пуховка» и был местом встреч для деловых людей из соседних кварталов. Он специализировался на бараньих котлетах и бифштексах и казалось, состоял из одного огромного, темного, дымящегося и жующего рта. Душечка была толстенькой, кругленькой, маленькой женщиной, вся в складочках жира. Ее пальцы, казалось, были перевязаны, как гирлянды сосисок. Я видел ее в прежние годы, и с тех пор она не изменилась.

Но она сначала меня не узнала. Когда же узнала, то всплеснула руками и вся засветилась от радости, она готова была перевернуть весь ресторан и выставила на стойку запас, которого хватило бы для утоления жажды целой роты. Она проводила меня наверх и указала на дверь Велды.

Я постучал старым условным стуком, и Велда открыла дверь, на этот раз без пистолета, но я знал, что он спрятан недалеко. Она втолкнула меня в комнату и заперла дверь на ключ. Я улыбнулся и взял ее за плечи, прикоснувшись слегка губами к ее губам. Большего я не мог себе позволить. Ее глаза говорили мне, что я могу назначить любое место и время и позволить себе больше, она не будет против. Я сказал:

— Здравствуй, моя прелесть. А где же крошка?

Крошка скользнула в комнату. Руки — за спиной, лицо скрыто массой золотых волос. Она остановилась в углу спальни, наблюдая, внешне спокойная, но в глубине этих карих глаз был страх, который появился там слишком давно и который нельзя было изгнать в один день. Девушка безотчетно придвинулась ближе к Велде, зная, что около нее она в безопасности. Она не сводила глаз с моего лица.

— Давай все обсудим.

Велда кивнула.

— Расскажи все ему.

— Я… я не знаю.

Единственное, на что годился мой пропуск, это для таких случаев. Я достал его и открыл у нее перед носом. Голубая с золотом книжечка в пластиковой обложке опять сделала свое дело.

Она внимательно осмотрела ее и нахмурилась.

— Ну хорошо. Меня зовут Сью Девон.

Когда она это сказала, я не мог не заметить дрожи в ее голосе.

— Я должен быть знаком с твоей фамилией?

— Да. На самом деле меня зовут по-другому.

— Как?

— Торренс. Он удочерил меня законным образом очень давно. Но я никогда не пользуюсь этим именем: не переношу его! Я покачал головой.

— И это мне ничего не говорит.

Велда коснулась моей руки.

— Сим Торренс. Он был крупной шишкой, а теперь баллотируется в списках на пост губернатора штата.

— «Победим вместе с Симом»?

— Угу.

— Я видел вокруг плакаты.

Сью продолжала смотреть мне в лицо, кусая губы так, что оставались белые следы от зубов.

— Я убежала от него…

— Почему?

Страх — это ужасно. Страх в глазах ребенка.

— Я думаю… он убил мою мать. Теперь он хочет убить и меня.

Когда я посмотрел на Велду, то понял, что она думает о том же, что и я.

— Люди, баллотирующиеся в губернаторы, обычно не занимаются убийствами.

— Он убил мою мать, — повторила Сью.

— Ты сказала, что так думаешь.

Она не ответила.

— А когда это случилось?

— Очень давно.

— Как давно?

— Я была ребенком. Восемнадцать лет назад.

— Как ты можешь доказать, что это он?