Ричард Пратер - Рукопись Чейма Страница 31

— Я не совсем уверен, сэр, но я встречал джентльмена, который похож на того, что снят на этой фотографии. Он был одет… довольно броско, в ярком галстуке, темных очках. Простите за смелость, но выглядел он… чудаковато.

— Можете не извиняться.

— Не знаю, право, тот ли это человек. Дайте подумать. В пятницу вечером… Извините, одну минуту.

Он полез в картотеку и вынул одну карточку.

— Да, так я и думал. В пятницу вечером. Но этого джентльмена зовут… по крайней мере, так здесь записано… Гордон У. Мэннеринг. Видите?

Портье повернул ко мне карточку, чтобы я мог убедиться. Почерк Джелликоу мне был незнаком, но кто бы ни был этот Мэннеринг, ему предоставили коттедж «Ирокез».

— Окажите мне любезность, — попросил я портье, — пройдите со мной к коттеджу Мэннеринга и захватите с собой ключи. Это чрезвычайно важно, иначе я бы вас не побеспокоил.

Он стоял в нерешительности.

— Да, странно, — заметил он.

— Что странно?

— Не обращайте внимания. Я просто вслух подумал. Да, сэр, я иду.

Портье достал из-под стойки связку ключей, и я вслед за ним по толстому золотистому ковру направился к вертящейся стеклянной двери. Мы вышли на дорожку, обсаженную по сторонам пышной растительностью. Жара спала, прохладный воздух приятно освежал лицо.

Мы повернули налево, прошли ярдов пятьдесят по вьющейся тропинке, миновали два других коттеджа, или «вигвама», и подошли к «Ирокезу». Ночной прохладный воздух был напоен смешанным ароматом гардений, цветущих апельсинов, гвоздики и жасмина.

В коттедже было темно. Портье нажал на головку стрелы. Из дома донесся звон колокольчика. Мы подождали.

— Извините, — сказал я, отодвинув его в сторону, шагнул к двери и изо всей силы забарабанил по ней.

Такой грохот мог бы разбудить не только находящегося в коттедже, но и тех, кто крепко спал в соседних домах. Однако в «Ирокезе» по-прежнему было тихо.

— Наверное, мистера Мэннеринга нет дома, — заметил портье.

— Видимо, так оно и есть. Но надо удостовериться. Поэтому я и просил вас захватить ключи.

Портье стоял в нерешительности.

— Давайте войдем и посмотрим, — спокойно сказал я. Может быть, на него подействовал мой уверенный тон, или он наконец решился, но он вставил ключ, открыл дверь, и мы вошли.

Портье щелкнул выключателем, и мы зажмурились от внезапно вспыхнувшего яркого света. Гостиная походила на гостиную в домике Сильвии Ардент. Только мебель была расставлена по-иному и цветовая гамма была другой. Комната выглядела чистой и опрятной, только в воздухе чувствовался едва уловимый кисловатый запах.

Я опередил портье и первым вошел в спальню. Отыскал выключатель и зажег свет.

Он был там.

Я даже не удивился, не испытал ни малейшего шока, ничто во мне не дрогнуло. Странно, но в тот момент я ничего не чувствовал. Может быть, только грусть и вполне естественную брезгливость.

Я впервые видел Уилфреда Джелликоу и просто стоял и смотрел на него мертвого, обезображенного.

— Ваш мистер Мэннеринг, — тихо сказал я, — и есть тот самый Джелликоу, которого я разыскиваю.

Портье, только что вошедший в спальню, громко охнул и запричитал:

— О господи, господи! О господи, господи!

Он умолк. Молчал и я.

Джелликоу сидел в светло-сером кресле. Я подошел ближе. Руки у него были заведены за спину и связаны. На уровне груди он был крепко привязан к креслу электрическим проводом, что не давало ему упасть. Тело обмякло, голова свесилась к правому плечу, но лицо было видно.

Он был жестоко избит. На ковре у его ног, обутых в новые ботинки из крокодиловой кожи, валялась скомканная грязная тряпка. Ею, очевидно, затыкали ему рот, во время побоев Джелликоу вырвало. Подбородок, рубашка, брюки и ботинки были испачканы липкой массой. Над левым глазом виднелась рана, от которой тянулся кровавый след до самого подбородка. Губы распухли, одна была разбита.

Джелликоу был одет в белую просторную шелковую тенниску и светлые зеленовато-желтые брюки. На рубашке виднелись пятна крови. Били его, скорее всего, в солнечное сплетение и в область сердца. Я приложил пальцы к его шее. Пульс не прощупывался. Сомнений в том, что Уилфред Джелликоу мертв, не осталось.

Но скончался он не так давно. Рвота и кровь еще не высохли. Едва я дотронулся до липкой крови Уилфреда, как во мне вспыхнули притупившиеся было эмоции.

Портье продолжал молча стоять, уставившись на труп. Я быстро обошел дом в поисках какой-нибудь коробки, пакета или кейса. Искал я тщательно, но недолго, потому что и не надеялся что-нибудь найти. И не нашел.

Я попросил портье не запирать дверь. Мы вернулись в здание администрации.

— Надо вызвать полицию, — сказал портье.

— Конечно. Но сперва, я надеюсь, вы ответите на несколько моих вопросов. — Я показал ему удостоверение частного сыщика, выданное властями штата Калифорния. Потом спросил: — Когда мистер Джелликоу, назвавшийся Гордоном Мэннерингом, снимал коттедж, был ли у него какой-нибудь пакет или коробка? — Я показал руками ее приблизительные размеры. — Возможно, это был чемодан. Не исключено, что он предпочел оставить свой багаж в сейфе отеля…

Портье взволнованно перебил меня:

— Об этом я и подумал, когда вы заговорили со мной. Я еще сказал, что все это странно. Я тогда не знал, что вы имеете разрешение на расследование.

— А что именно странно?

— Мистер Мэннеринг… тот джентльмен, который назвал себя мистером Мэннерингом, действительно оставил в сейфе пакет.

— Он еще там?

— Нет. Это-то и странно. Вы начали расспрашивать о мистере… о нем вскоре после того, как другой джентльмен принес от мистера Мэннеринга записку. Во всяком случае, она была подписана мистером Мэннерингом.

— И что было в записке?

— Распоряжение выдать сданный на хранение пакет подателю этой записки. И подпись мистера Мэннеринга. Я сверил ее с карточкой. А джентльмен предъявил еще и квитанцию с номером, которую мы всегда выдаем гостям, сдающим на хранение ценности. Я, правда, в тот момент был очень занят, но я не предполагал…

— Не вините себя. Откуда вам было знать, что происходит? Значит, вы выдали тому человеку пакет?

— Да, сэр.

Я попросил портье описать пакет.

— Он был тяжелый, — сказал он, — завернут в белую бумагу, наподобие той, в какую мясники заворачивают мясо. Двенадцати — четырнадцати дюймов длиной, десяти шириной и около шести толщиной.

Несомненно, речь шла о металлическом кейсе Чейма со всем его содержимым.

— Вы не справились у мистера Мэннеринга, перед тем как отдать тому человеку пакет?

— Нет, я… Понимаете, он регистрировался вечером, и сдавал на хранение пакет в мое дежурство, и сказал, что заберет пакет сам или кого-нибудь пришлет за ним с запиской.

На мгновение это меня озадачило, но только на мгновение.

Мне стало ясно, что Джелликоу понял: затеянное им дело ему не по плечу. Все оказалось сложнее, чем он думал. Он понимал также, что «Индейское ранчо» может оказаться ненадежным убежищем и ему придется удрать отсюда. Он считал себя очень умным, приготовившимся ко всяким неожиданностям, но дело в том, что Уилфред с самого начала повел себя непрофессионально.

Очевидно, он никогда не попадал в лапы профессиональных мошенников, никогда не испытал настоящей, жестокой, мучительной боли. Может быть, Гордон У. Мэннеринг рассчитывал, что сможет выдержать избиение, — если до этого дойдет дело, — и не проболтаться. Как ужасно ему было почувствовать крушение его наивных надежд.

— А записка еще у вас? — спросил я портье.

— Кажется… нет. Не помню. Все произошло в тот момент, когда я был очень занят.

— Расскажите о том человеке. Вы его видели раньше?

— Нет. Но… я его плохо помню. — Портье прикрыл глаза и прижал пальцы к вискам. Казалось, он испытывает физическую боль. — В это самое время уезжала большая группа гостей. Было… около одиннадцати. Всего три часа назад. Они собирались продолжить вечеринку, сдавали ключи, просили положить записки в отделения других гостей, смеялись… Ну, вы же знаете, как ведут себя подвыпившие люди. И в это самое время тот джентльмен и подал мне записку и квитанцию. И забрал пакет.

— Вы сможете его описать?

— На нем, кажется, был темный костюм, может быть, черный. Шляпа. И… простите, больше я ничего не помню.

— Ростом с меня? Выше меня? Полнее или худее?

— Нет, наверное, не выше вас. И вроде бы… похудее. Но все это я помню смутно.

Я подробно описал ему Виктора Пайна:

— Может, это он?

— По правде говоря, не могу сказать. Может, и он. Я просто… Тут толпилось столько людей… У меня не отложилось в памяти… Очень сожалею.

— Ничего. Все в порядке. Вы очень мне помогли. А в полицию лучше позвоните сами. Можете им обо мне сказать. Тут есть платный телефон?