Предатели долго не живут. Книга первая - Валентин Александрович Егоров Страница 37

силки! До последнего момента, Иван Николаевич, не был уверен в том, что ты, Валери Варней, – это именно ты! Но теперь он в этом уверен и тебя живым не выпустит! Я знаю, что ты нам не сдашься, но и тебе погибать, по-моему, это было бы просто глупо! Так что еще и еще раз ты подумай, прежде чем принимать какое-либо решение! И последнее, что я хочу тебе сказать, со своей службой отечеству я заканчиваю, так как очень надеюсь, что на гражданке родить тебе сына и его заняться его воспитанием! Ведь, денег ты мне отвалил столько, что нам обоим до конца жизни хватит!

Пока Елена разговаривала со мной, то засада из спецназовцев, явно по приказу свыше, повела себя очень тихо. Они пока меня еще не видели, и по мне не стреляли, но минут через десять они меня увидят. Тогда узнают, что я от них нахожусь всего лишь в десяти метрах. Мне нужно было действовать, когда наступит рассвет, то мне вряд ли удастся от них уйти и скрыться. На рассвет и эти парни рассчитывали! Двигатель Kawasaki все еще мерно и очень тихо журчал, работая на холостых оборотах. Елена была права, говоря о том, что я не собираюсь сдаваться полковнику Терентьеву.

Так как с того момента, как только он появился на форуме в Петербурге в полковничьем мундире, то я сразу же догадался, что своим появлением на форуме он меня пытается ввести в заблуждение.

Мои друзья в конторе немногим раньше меня уже проинформировали о том, что Терентьев стал генерал-майором и вот-вот будет назначен начальником управления по работе с нелегалами! Чтобы занять этот высокий пост, ему нужно было бы повести хотя бы еще одну успешную операцию, а именно меня найти, арестовать и судить! До своего прилета в Петербург я поступал и действовал в полном соответствии с его пожеланиями и со всем тем, что он задумал. Я и сам об этом догадывался, но у меня была цель – найти и себе забрать своего сына. Где-то я даже догадывался и о том, что Лена и Мартин – это были подставными фигурами, которые должны были меня заставить делать именно все то, что так хотел генерал-майор Иван Николаевич Терентьев. И главное, я должен был бы прилететь в Петербург, где он меня легко бы мог захватить!

В тот момент, когда в моих наушниках послышался его голос:

– Майор, я хотел бы с тобой поговорить …

Я выпустил оставшиеся в магазине пистолета-пулемета пули по бойцам спецназа, дал полный газ своему Kawasaki! И на высокой скорости промчался мимо опять-таки слегка растерявшихся спецназовцев. Они же предполагали, что я буду прорываться в сторону Трех площадей, а я же на мотоцикле помчался в противоположную сторону. С трудом, но с первой же попытки мне удалось по небольшой лесенке въехать на перрон и по нему опять же на высокой скорости на мотоцикле быстро умчаться прочь от здания Ленинградского вокзала. Когда перрон закончился, то я на мотоцикле совершил прыжок с перрона и уже по межрельсовым пешеходным проходам для стрелочников начал уходить все дальше от Ленинградского вокзала, скрываясь от возможного преследования.

Я останавливался всего лишь только один раз и самое большое на одну только минуту. Выбросил больше ненужный автомат и телефон, а также переоделся в другой на этот раз разно полосный кожаный костюм мотоциклиста. Очень скоро я уже ехал по Дмитровскому шоссе особо не спеша в сторону области. Утром это шоссе, как и многие другие шоссе Москвы были забиты транспортными потоками, двигающимися в сторону центра города, выезд же из города был вполне свободным. На пару минут меня остановили на милицейском КПП при выезде из города, но тысячная банкнота в правах сыграла свою положительную роль и меня отпустили. К тому же я совершенно не подходил под описание того опасного преступника, одетого мотоциклистом, которого чекисты объявили в розыск. За деревней Вороново я съехал в лес с тем, чтобы там часочек подремать перед тем, как въехать в Долгопрудный. Время пока еще было ранним и в столь раннюю пору появляться в детском дому могло бы вызвать подозрение. Краткий сон пошел на пользу, нервы пришли в норму, и я даже сумел продумать свои дальнейшие действия. Итак, мне было хорошо понятно, что любимую Россию я должен был бы, как можно быстрей, покинуть! В ней долго без поддержки друзей и товарищей долго не набегаешься, рано или поздно чекисты меня поймают. Причем никакого суда не будет, но время до конца своей жизни я время проведу в одной закрытых колоний или же в тюрьме! В моем случае Иван Терентьев может так сделать, что я и все свои миллиарды потеряю, и на свободу меня не выпустят!

Из своего рюкзака я достал сотовый телефонный аппарат со скремблером13, аналогичные телефонные аппараты имели только оба мои полковника Андерсен и Фоменко. Эти аппараты имели выход на спутник Интелсат, а тот уже сигнал моего телефона доставлял в Москву прямо на абонента, минуя русские сотовые компании-провайдеры и МГТС. Сначала я решил поговорить с Оливией Андерсен. Она ответила уже на втором гудке:

– Слушай, старый хрен, что же все-таки произошло?! Все трое моих бойцов с твоей дрянной девчонкой бесследно исчезли! Я в своей жизни никогда не видела такого большого скопления чекистов на один квадратный метр, которое увидела на той чертовой площади! Они даже бронетранспортеры пригнали, желая тебя поймать! И они меня могли запросто пристрелить, как бездомную кошку, но живой и невредимой выпустили из своей западни практически без единого выстрела! Так немного постреляли в самом начале, но они явно не собирались меня хватать и арестовывать!

– Подожди, Оливия, не тарахти! Все в прошлом, а сейчас ты должна немного успокоиться! Спустись в гостиничный бар, выпей немного виски! Потом закажи билет на «Красную стрелу» и отправляйся в Петербург! По прибытии в Петербург сразу же отправляйся в Пулково и на моем самолете вылетай в Хельсинки! Там и встретимся через пару дней!

Я отключился, так и не дав Оливии времени на то, чтобы она могла бы мне задать еще парочку своих вопросов, на которые мне пока не очень-то хотелось отвечать. Честно говоря, в тот момент я пока еще не был способен понять, почему Лена со мной так скотски поступила?!

2

Долгопрудный меня встретил ярким и теплым солнцем. Я в город въехал с дальнего от Москвы конца, через Хлебниково.