Картер Браун - Обнаженная снаружи и изнутри Страница 4

Я резко шагнул вбок, подальше от кушетки, а когда он двинулся за мной, я схватил обеими руками его правое запястье, повернулся на левой пятке и резко перекинул его через себя. Он полетел, кувыркаясь, через всю комнату, с грохотом врезался в стену, затем медленно сполз на пол, как воздушный шар, из которого вышел весь воздух. Нож стукнулся о паркет и скользнул в угол. Я прошел и поднял его. Лумис наблюдал за мной с ошеломленным видом, но был не в состоянии даже пошевелить пальцем, пока у него не восстановится дыхание, а на это требовалось не менее пары минут.

Энджи вскочила с кушетки и облегченно вздохнула, когда я подошел к ней с ножом в руке.

— Теперь меня не удивляет, что он не продает много картин, — заметил я. — В плане коммерции его ждет полный провал, если он вот так будет бросаться на клиентов.

— Вы унизили его и поставили в дурацкое положение, — произнесла она напряженным голосом. — А Харольд этого не выносит.

— Его можно только пожалеть, — буркнул я. — Ему напрасно вздумалось придать мне сходство с одним из героев его творений.

— Очень сожалею. — Она протянула мне руку. — Пойду отнесу нож обратно на кухню. Думаю, вам лучше уйти сейчас же, мистер Холман. Остальное я улажу без хлопот.

— Вы уверены?

Она энергично закивала.

— Да. Но будет гораздо хуже, если вы здесь останетесь.

— Хорошо. А ответ Клэю прежний?

— Можете не сомневаться! Если он не хочет скандала на первых страницах газет, пусть лучше не вмешивается в мою жизнь, оставит меня в покое! Так и передайте ему.

— Ну а что в отношении вашей матери? Это распространяется также и на нее?

— Вдвойне! Знаете, она так поглощена своим атлетически сложенным Ромео, что едва ли заметила мое отсутствие в ее доме. Конечно, я ушла оттуда всего каких-то два месяца назад.

Я извлек из кармана свою карточку, на которой было напечатано “Рик Холман — опытный консультант” с домашним адресом и номером телефона, потому что у меня не было офиса.

— Это не имеет никакого отношения к вашим родителям, — сказал я ей. — Но если вы столкнетесь с проблемой, справиться с которой вам будет не под силу, тогда, возможно, у вас появится желание позвонить мне. В любое время.

— Спасибо, — ответила она очень искренно.

Она стояла с беспокойным выражением еще совершенно детского лица, так не вязавшегося с роскошными формами ее женской фигуры.

— Я высоко ценю ваше предложение помочь, — с подкупающей искренностью произнесла она. — Можете не сомневаться, если у меня действительно будут какие-то серьезные неприятности, мистер Холман, я непременно обращусь к вам.

Я еще раз посмотрел на эту “Обнаженную снаружи и изнутри” на мольберте и вздрогнул.

— Обязательно. В любое время! — сказал я ей.

Глава 3

Дом Сони Дрезден оказался широким приземистым строением, прилепившимся к вершине сильно выветренного утеса в Палисаде. Я приехал туда в туманный день, немного постоял на парадном крыльце, мечтательно глядя на Тихий океан, волны которого плескались у моих ног. Наконец, я позвонил.

Минуты через две двери отворились, сначала как бы образовалась пустая рамка, которую почти сразу же заполнил человек, с первого взгляда показавшийся мне копией прошлогоднего “мистера Америка”.

Рост около шести футов четырех дюймов при весе в двести двадцать пять фунтов. Облачен он был в ярко-голубые шелковые трусы, которые правильнее было бы назвать плавками. Его массивный торс являл взгляду набор всяческих мускулов, обтянутых золотисто-коричневой кожей, блестевшей от масла в солнечных лучах. У него была физиономия не блещущего умом красавчика, белокурые волосы на шее завивались в тугие кольца, не то от природы, не то трудами искусного парикмахера. Его слегка выпученные голубые глаза с подозрением посмотрели на меня, а необходимость подумать создавала две поперечные линии между бровей.

— Чего вы хотите? — спросил он неприятным скрипучим голосом.

— Повидать Соню Дрезден.

— Она никого не принимает без предварительной договоренности.

— Думаю, что меня она примет. Моя фамилия Холман. Я по поводу ее дочери.

— Она никого не принимает без договоренности, — упрямо повторил он. — Как-нибудь позвоните и назначьте встречу.

Я посмотрел на него с неприкрытым восхищением.

— Как вы развили такую мускулатуру? Тяжелая атлетика, вероятно?

— Главным образом. — Он ради меня не поленился продемонстрировать все свои бицепсы. — И специальные упражнения, конечно.

— Потрясающе! — Я покачал головой. — И у вас, несомненно, потрясающий профиль!

— Да-а!

Он усмехнулся, затем медленно повернул вбок голову, чтобы я получше рассмотрел его.

— Так мне все говорят...

— Перебитый нос испортит всю картину, — с нажимом и сочувственно проронил я. — Я бы даже сказал, что это было бы чертовски некстати.

— Ха! — Две вертикальные линии между его бровей углубились. — Черт возьми, вы угрожаете?

— Перебитый нос вы схлопочете немедленно, если не пропустите меня в дом повидаться с Соней Дрезден, — сообщил я доверительно. — Отойди в сторону, Геркулес. Я вхожу!

— Ха! — воскликнул он, тараща на меня в недоумении глаза. — Вы, должно быть, смеетесь?

Сжав правую руку в кулак, а левой достав из кармана пригоршню мелочи, я рассовал монетки между костяшками пальцев так, чтобы они высовывались из кулака, который таким образом превратился в подобие то ли ежа, то ли дикобраза.

— Ты, верзила, перегруженный мускулами! — заговорил я с издевкой. — Возможно, наша встреча закончится тем, что ты попытаешься скинуть меня с утеса. Но до этого я успею отвесить тебе хотя бы один добрый удар в нос, — я слегка помахал перед его глазами своим ежом, — и уверяю тебя, что ты до конца жизни будешь разгуливать с перебитым в трех местах носом.

Еще пару минут он продолжал играть своими мускулами, мне даже казалось, что примеривался, как бы схватить меня за грудки и разорвать на три отдельные части, но потом он обмяк и принялся любовно поглаживать свой драгоценный нос. У меня отлегло от сердца.

— Успокойтесь, прошу вас, — произнес он миролюбиво. — Возможно, Соня... Мисс Дрезден, я хочу сказать, в данный момент не так уж сильно занята... Обождите, я схожу посмотрю.

— Нет, черт побери! — Я не скрывал раздражения. — Мы пойдем вместе, Геркулес, и спросим ее об этом без лишних проволочек.

Он неохотно прошел через дом в задний дворик, где на поверхности воды плавательного бассейна, повторявшего контуры женского тела, играли бесчисленные солнечные блики. На его краю на большом полотенце сидела совершенно мокрая брюнетка в темных очках.

Когда мы подошли ближе, я отметил, что ее сильно загорелое тело подчеркивалось ослепительно белым нейлоновым купальником. Тяжелая грудь едва вмещалась в специальные чашечки с крепкими прокладками для придания ей эффектной формы. Ее ляжки вполне заслуживали эпитета “пышные”, и купальник их не прикрывал. Зато ноги, длинные и, пропорциональные, были выше всяческих похвал.

В последнюю очередь я взглянул на лицо.

Черные волосы были коротко подстрижены и завиты в крутые локоны, глаз, к сожалению, я не мог разглядеть из-за солнцезащитных очков. Короткий прямой нос, рот, говорящий о распутной жизни и терпимости к нарушениям требований морали. Полные безвольные губы в сочетании с резкой линией подбородка — вот и весь портрет особы, не знающей, что такое жалость.

Я располагал аналогичным мысленным портретом Бэби, мисс Клэй Роулинз номер пять, и подумал, что Соня Дрезден, видимо, в свое время оказалась для него твердым орешком, женщиной со слишком сильным характером. Именно по этой причине он позднее искал утешения у молоденьких мальчикоподобных девчонок типа Бэби.

Конечно, мысль, пришедшая мне в голову, — тут же одернул я себя — была глупейшая, потому что я не видел трех “промежуточных” миссис Клэй Роулинз.

Геркулес неуверенно откашлялся:

— Дорогая... Этот парень говорит, что хочет поговорить с тобой по поводу дочери. Мне кажется, он не относится к категории сумасшедших художников...

Она сняла очки, чтобы лучше разглядеть меня, я же поспешил ознакомиться с ее насмешливыми темными глазами, обрамленными густыми длинными ресницами.

— Вы не из категории художников-психопатов, мистер?..

— Рик Холман, — представился я. — Хотел видеть вас именно по этому поводу, мисс Дрезден: ваша дочь и ненормальный художник.

— Холман? — Голос у нее был грудной, я бы даже сказал чарующий. — Я где-то слышала это имя.

— Возможно... Клэй Роулинз страшно обеспокоен из-за того, что его дочь живет с ненормальным художником. Он поручил мне попытаться убедить ее возвратиться домой. Сегодня утром я с ней встречался, но лишь напрасно потратил время. Тогда я решил, что мне необходимо поговорить с ее матерью и...

— Я была ужасно молодой матерью, — поспешно прервала меня Соня Дрезден. — Когда Энджи родилась, мне было восемнадцать лет. Я воображала, будто у меня появилась младшая сестренка и мы будем играть вместе, когда она подрастет, но этого не случилось. А теперь ей восемнадцать...