Маньяк по субботам - Александр Петрович Гостомыслов Страница 49

распухший язык, вывалившийся из широко раскрытого рта, выпученные глаза, темную полоску на шее. Тут же валялся кусок грязней веревки, подобранной, вероятно, на земле. Скорее всего, ее столкнули с перрона, задушили на земле, и от людских глаз затолкали поглубже под перрон. Розовый плащ оказался выпачканным в мазуте, дорожная сумка отсутствовала, карманы вывернуты. Может быть, после убийцы здесь уже побывали вокзальные бомжи.

В кармане у меня еще оставался пирожок с мясом, старательно завернутый в бумажку заботливым капитаном. Я его вынул и положил поодаль, на открытом месте, пусть его склюют божии птички.

Из вокзального автомата, опустив в него жетон метро, позвонил Граю. Рассказал об увиденном и спросил инструкции. Шеф тяжело задышал в трубку:

— Убежав от нас, она была обречена. Позвони в милицию и возвращайся домой.

Пришлось потратить еще один жетон. Избрал номер дежурного ГУВД и пропищал в трубку, зажав нос:

— На Московском вокзале только что убили молодую женщину. Тело лежит под левой, крайней платформой, в самом конце.

Вернувшись домой, я открыл дверь своим ключом, чтобы не сразу встретиться с Бондарем. Но, очевидно, старик поджидал меня, он сразу вышел из кают-компании, посмотрел мне в лицо, понял, что случилось страшное, и все же с надеждой в голосе спросил:

— Ты нашел ее, Виктор?

— Отыскал, но поздно. Ей уже никто не сможет помочь.

— Я не смог ее удержать… Боже, прости меня…

— Не казните себя, капитан. Никому не дано удержать Золотую рыбку. Об этом еще Пушкин предупреждал. А классикам можно верить.

В одиннадцать вечера, когда я выходил из кабинета, чтобы отправиться спать, Грай заметил:

— Телефон Великорецкого в общежитии не отвечает до сих пор. Не нравится мне это. Что там могло случиться?

— Плохие новости, шеф, всегда приходят быстро. Узнаем все утром.

Завтракали мы, как обычно, в восемь тридцать. Бондарь накормил нас гречневой кашей с молоком и яичницей-глазуньей. Сам есть не стая. Я запивал завтрак чаем, Гран предпочитал кофе.

В девять часов я, вслед за Граем, вошел в кабинет и отдал ему газеты, вынутые из почтового ящика. Не садясь, шеф развернул «Криминальный вестник», быстро нашел то, что нас интересовало, прочитал вслух: «Вчера на Московском вокзале найдено тело молодой художницы из Холуя Людмилы Катениной. С группой художников, которую возглавлял директор фабрики лаковой миниатюры, она приехала на открытие выставки в Русском музее. Предположительно, убийство произошло во время от пятнадцати тридцати до шестнадцати тридцати. По факту убийства возбуждено уголовное дело. Всех, кто в это время был на вокзале и может дать информацию по данному факту, просим позвонить по телефону…»

Я закрыл глаза и вспомнил — в какой-то книжке про северо-американских индейцев читал об их отношении к произнесенному слову: когда снимают скальп — больно. Но обыкновенные слова могут ранить человека еще больнее. Тогда я не мог понять смысла сказанного. А сейчас вспомнил и подумал: лучше бы с меня сняли скальп — говорить о человеке, о молодой женщине, которая, я считал, погибла по моей вине, было невыносимо.

Грай на мои эмоции не обратил никакого внимания. Так и не присев, быстро разобрал почту. Он был в костюме, при галстуке, что делало невозможным контакт с железным французом. Но он уже два раза посмотрел в сторону библиотеки, где ждало его чудовище, и я понимал, что вскоре могу остаться с мрачным убийством один на один.

Резко звякнул колокол у входной двери.

— Взгляни, кто это хочет оторвать язык у нашего колокола, — попросил шеф.

Я вышел в прихожую, посмотрел в иллюминатор и обнаружил на крыльце рассерженного начальника уголовного розыска Головатого. Я открыл дзерь и вежливо сказал:

— Доброе утро, майор. Бы, наверное, с хорошими вестями к нам?

Оттолкнув меня, не здороваясь и не снимая куртку, Головатый прошел в кабинет и с ходу плюхнулся на диван, на главнее место, обозначенное валиками. Сверкающие, гневные глаза не предвещали добра от этой встречи.

— Я вам рекомендовал в помощники Виктора Крылова? — спросил Головатый задиристо.

Грай сел в свое кресло у стола, я занял рабочее место.

— Рекомендовали, — согласился шеф.

— Я его и уничтожу, как оперативника! — выпалил пришедший.

— Хорошенькое начало дня, — привстал я от удивления. — Нельзя ли узнать подробности? Я угнал у вас машину? Не поздоровался с вашим шофером или совершил иной проступок, попадающий под действие Уголовного кодекса?

— Вчера на Московском вокзале убили женщину, холуйскую художницу Людмилу Катенину. Милицейский автопатруль задержал бомжей, которые унесли с перрона ее дорожную сумку. Криминалисты нашли на сумке отпечатки твоих пальцев, Виктор. На данный момент ты — главный подозреваемый. Если ты плохо прокомментируешь этот факт, то немедленно познакомишься с моими новенькими браслетами. Я слушаю.

— Интересный вопрос. Мне нужна подсказка. Мы знаем что-нибудь об этих отпечатках или первый раз о них слышим? — спросил я Грая.

— Встречный вопрос, — перебил меня Грай. — Убийство произошло не на вашей «земле». Майор, почему вы им занимаетесь?

— Потому, что общежитие, в котором жили художники на проспекте Стачек, 144, стоит на моей «земле».

— И там произошло еще одно убийство? — ахнул я.

— Откуда ты это знаешь?! — взревел Головатый. — Говори сразу, не задумываясь, иначе запру тебя в ДПЗ, и там на казенной каше быстро все вспомнишь.

— Я ничего не знаю, только предположил, раз вы здесь и спрашиваете, значит, что-то случилось…

— Вы ведете нечестную игру! — закричал Головатый на Грая. — Сначала хотели получить деньги за поиск человека, который сидел у вас в доме, в соседней комнате, а когда не выгорело дельце, наверняка сделали новый поворот. Я хочу знать, кто у вас клиент, что вы расследуете и какие факты скрываете, необходимые для поимки убийцы?

И без того сложные отношения между Головатовым и Граем опять обострились. Оба были гордые, привыкли к самостоятельности, с трудом находили общий язык. Изредка они оказывались союзниками по расследуемому делу, а чаще — соперниками. Районное отделение милиции находилось неподалеку от нас — из окон южной стороны дома, выходящих в сад, мы видели зарешеченные окна и пивной ларек, находящийся почти под их рукой. За четыре минуты Головатый мог от своего рабочего стола дойти до кабинета Грая и узнать, что наработал сосед, но… гордая голова не желала идти и кланяться. Ведь у Головатого полный штат сотрудников, а у Грая был один я, да изредка он привлекал для помощи двух-трех оперативников.

— Конечно, мы существуем за счет средств клиентов, — как можно мягче ответил Грай. — Но не надо преувеличивать нашу любовь к деньгам. В этом плане у вас уже сложилось собственное мнение, я не стану вас переубеждать. Что же