Сергей Гайдуков - Девушка с мороженым Страница 5

– Я испортил?

– Конечно, – она усмехнулась. – Я стеснялась раздеваться при тебе. Будь мы с Жориком один на один, так все бы закончилось в тридцать секунд. И он лежал бы точно так же, как лежит теперь.

– Ну а в милицию ты будешь звонить?

– Вот еще, – фыркнула Марина. – Я же говорила тебе – я не плакса, я сильная и самостоятельная женщина. Я сама наведу порядок в своем доме. Можешь мне поверить.

– Верю, – сказал я. А что мне еще было ей сказать?

Пять минут спустя я покинул эту квартиру. Перед уходом я услышал из зала жалобное поскуливание. Пришедший в себя Жора повторял что-то типа:

– Моя голова... Ох, моя голова... Мариночка, у нас нет анальгина?

– Пить надо меньше, – последовал суровый ответ. – Устроил тут цирк на дому!

– Мариночка, я больше не буду, – простонал Жора. – Анальгинчику бы, а?

Я потрясенно покачал головой и вышел. Пистолет я выбросил в первый попавшийся по дороге водосток.

На следующий день я рассказал эту историю Генриху. Тот не слишком удивился и попытался, как обычно, сделать глобальные выводы из моего путешествия на улицу Строителей.

– Женщины, Костя, легче адаптируются к изменению социальной среды. Женщины вообще лучше приспособлены к выживанию в этом мире...

– Какие приспособления ты имеешь в виду? – спросил я.

– Всевозможные, – ответил Генрих.

9

Я встретил Марину совершенно случайно в Парке культуры. Был День Города, играла музыка, выстраивались очереди за кока-колой и воздушными шарами, дети катались на пони...

А она ела мороженое. Вафельный стаканчик в форме конуса, увенчанного шаром розового пломбира.

– И как же фигура? – спросил я.

– Раз в году можно, – весело ответила она. На ней было короткое летнее платье, и я подумал, что Марина может позволить себе съесть без вреда для фигуры еще с десяток порций.

– Твой муж не прячется в кустах со снайперской винтовкой? – осведомился я, пытаясь быть остроумным, хотя связанные с Жорой воспоминания были не самыми приятными.

– Муж? Ты про Жорика? А разве ты не знаешь? – удивилась Марина. – О, такая история... Ему снова крупно не повезло. После того, как ты врезал ему в челюсть, мы более-менее мирно прожили еще месяц. Потом он снова стал сходить с ума. И пошел покупать новый пистолет.

– Опять?

– Опять. И когда он пришел в какой-то там притон, где ему обещали продать пистолет, началась милицейская облава. Жорика загребли вместе со всеми. И поскольку он уже успел купить пистолет и держал его в руке – ну, ты знаешь Жорика, – ему дали два года. Теперь пишет мне письма. Откуда-то из-под Челябинска.

– С ума сойти, – пробормотал я.

– Вот именно, – согласилась Марина. – Пишет, что безумно меня любит, что понял, каким был раньше дебилом... Просит простить. Я от него письма каждую неделю получаю. На пяти страницах.

– Это же называется исправительное учреждение, – сказал я. – Он там должен исправляться.

– Угу, – сказала Марина и лизнула розовый шар. В этот момент она была как две капли воды похожа на свою давнюю фотографию, что показывал мне Жора. Словно время для нее остановилось.

Я сказал об этом своем ощущении Марине. Ей мои слова понравились.

– – А вот Жора сильно изменился с тех пор, – сказала она. – Он слишком серьезно относился ко всем своим неприятностям. А многие неприятности он сам и придумывал. Надо жить легче, правда?

– Правда, – согласился я.

– Может быть, он действительно там исправится? – предположила Марина. – Он пишет, что похудел на пятнадцать килограммов.

– Хорошее начало, – одобрил я.

Марина доела пломбир, посмотрела на яркое солнце в голубом небе и задумчиво произнесла:

– Что-то я вошла во вкус сегодня... Может, еще по мороженому?

Я не возражал, и мы пошли к киоску. По дороге Марина взяла меня под руку и сказала:

– Ты вот что, Костя... Ты помнишь, что я тебе говорила тогда насчет ручек для шкафов?

– В общих чертах, – уклончиво ответил я.

– Я купила эти ручки.

– И что теперь?

– Теперь мне совершенно нечем заняться в свободное время.

– Можно поискать хорошую антикварную цепочку на бачок унитаза...

– Это неинтересно, – махнула рукой она. – Давай займемся чем-нибудь другим.

Как говорит Генрих, есть предложения, от которых невозможно отказаться. Это был именно такой случай.