Владимир Типатов - Мутанты. Время собирать камни. Страница 7

— Я не сказал, что блатные и воры с администрацией сотрудничают, — усмехнулся Граф. — Я говорю о том, что «хозяин» и «смотрящий» заключили взаимовыгодный договор, по которому чёрная масть обязуется держать зону в узде, а хозяин создаёт им льготные условия, да такие, что тебе и не снилось.

— Так сейчас эта зона чёрная?

— Она не чёрная, но и не красная, хозяин не настолько глуп, чтобы отдать власть на зоне одной масти, хотя изначально зона была красной. Начальство думало, что мужики за условно-досрочное освобождение будут молча пахать как проклятые. Так оно вначале и было, но потом, когда участились смертельные случаи на шахте, а по УДО на волю ушло мизерное количество работяг, мужики начали роптать, а потом и бузить. Актив зоны с обязанностями пастухов не стал справляться. Хозяин понял, что возможен бунт и стал в срочном порядке завозить на зону блатных, чтобы столкнуть их лбами с мужиками. В общем, тут такое началось…

— Вот ты говоришь, что сюда этапируют здоровых и физически сильных.

— А ты, что сам не видишь? Кого Императрица на медосмотре забракует, того сразу сплавляют в другие зоны. Слабым здесь делать нечего.

— А как же ты попал на эту зону?

— Думаешь, я всегда был таким дистрофиком? — грустно усмехнулся Граф. — Пять лет тому назад я был здоровым и сильным. Весил девяносто три килограмма и румянец на щеках играл.

В следственном изоляторе меня «прессовали» по-чёрному, я в «несознанку» шёл и моей хатой, почти всё время, был сырой трюм. Видимо, там я и подхватил туберкулёз, а уже на зоне получил осложнение и, как следствие — рак лёгких. Болезнь из меня вытянула все соки, выгляжу совсем стариком, а ведь мне только в следующем году, если доживу, исполнится шестьдесят лет.

— А свалить отсюда можно? — наклонившись почти к самому уху Графа, шёпотом спросил Руфат и замер в томительном ожидании ответа.

— Мечтаешь о свободе? — оживился тот и пристально посмотрел на Руфата.

— Сплю и вижу.

— А что так?

— Долги остались, — сказал Руфат, и взгляд его стал злым и колючим. — Хотелось бы, кое с кого, их скорее получить.

— Свалить можно, — после секундной паузы так же шёпотом сказал Граф. — Но, только на тот свет.

— Неужели никто не пытался?

— Пытались, да дохлый номер, тут везде видеокамеры слежения понатыканы, так что о побеге даже и не думай.

— Ничего, поживём — увидим. А вдруг счастье улыбнётся.

— Дай-то Бог.

— Веришь в Бога? — искренне удивился Руфат.

— Каждый человек во что-то должен верить. Иначе жить тяжело.

— Пожалуй, ты прав, — согласился с доводами старика Руфат…

— Все свободны, — сказал полковник после того, как последний из новоприбывших в колонию был распределён по бригадам. — А Вас, Екатерина Александровна, я попрошу остаться.

— Коля, ты прямо как Мюллер из кинофильма «Семнадцать мгновений весны», — засмеялась женщина, оставшаяся в кабинете наедине с полковником. — Есть претензии по службе?

— Есть! — закричал, вновь наливаясь яростью, полковник и со всей силы хлопнул пухлой ладонью по столу. — Когда прекратишь строить глазки кобелям?!

— Ты о чём это? — с издёвкой в голосе спросила женщина, удивлённо пожимая плечами.

— Не строй из себя дурочку! — продолжал кричать полковник, бледнея от ярости. — Думаешь, я не заметил, как ты смотрела на этого чурку?!

— Не ори на меня, ты не дома, — сверкнув глазами, тихо сказала женщина. Потом подумала секунду и добавила: — И дома не ори.

— Скажи мне, когда это кончится? Ты же моя жена, я люблю тебя, а ты меня ни во что не ставишь, — упавшим голосом сказал полковник и устало опустился в кресло. — У меня уже нет больше сил.

— Нет сил, не надо было жениться на девушке, которая моложе тебя на двадцать пять лет, тебе скоро на пенсию, а мне ещё тридцати нет и я хочу того, чего ты уже не можешь, — бросила ему прямо в лицо женщина и, презрительно усмехнувшись, вышла из кабинета.

Глава 5. В отряде

Получив всё, что положено вновь прибывшему на зону Руфат, Горби, борец, самбист и ещё четверо крепких парней, в сопровождении завхоза отряда, приблизились к кирпичному двухэтажному зданию, огороженному со всех сторон высокой металлической сеткой.

При входе в локальную зону стояла небольшая будочка, в которой постоянно находился «локальщик» — зэк при должности.

— Всего восемь? — спросил «локальщик» и с любопытством окинул взглядом новичков. — Всех в двадцатую бригаду? Милости просим, соколики, вас там уже ждут.

— Открывай калитку и меньше базарь, — грубо приказал завхоз «локальщику». — Смотрю, ты шибко разговорчивый стал. Смотри, как бы самому не загреметь под землю.

— Да я что… Я просто спросил, — пожал плечами «локальщик» и торопливо забренчал ключами.

— А тебе нечего спрашивать, — повысил голос завхоз. — Твоё дело калитку открывать и закрывать. Ты понял меня?!

— Конечно, — заискивающе улыбнулся «локальщик».

— То-то же, — ухмыльнулся, упиваясь властью, завхоз. — Знай своё место в стойле.

— Чего это он сегодня? — подумал «локальщик», провожая удивлённым взглядом направляющегося к жилому помещению завхоза. — Как с цепи сорвался.

Завхоз молча шёл впереди группы новичков, и внутри у него всё кипело от злости. Мало того, что ему самому пришлось сопровождать в отряд вновь прибывших с этапа, начальник колонии ещё и провёл с ним инструктаж насчёт одного из новичков.

Жилое помещение, куда привёл новичков завхоз, приятно удивило Руфата и его спутников.

Всё здесь было так, как рассказывал Граф — не только каждая бригада жила отдельно, но и у каждого звена была отдельная спальня на тридцать человек, рядом комната для стирки и сушилка для рабочей одежды. В спальном помещении койки с панцирной сеткой стояли в один ярус, между ними по две тумбочки, возле каждой койки — стул, в углу помещения телевизор, в центре комнаты большой стол и стулья, большие окна, отчего в помещении было светло и уютно.

— Занимайте свободные места и пока отдыхайте, скоро бригада с работы прибудет, — сказал завхоз отряда и удалился.

— Смотри, не обманул Граф, — сказал Горби, с удивлением осматриваясь вокруг. — Хата, действительно, ништяковая.

— Клёво, — усмехнувшись, согласился с ним борец. — Как в гостинице районного масштаба.

Руфат в прениях не участвовал, молча подошёл к одной из свободных коек и положил на неё свои вещи.

Не прошло и пяти минут, как в комнату вернулся завхоз. На этот раз в руках он держал небольшие картонные квадратики.

— Давайте ваши полные данные: фамилия, имя, отчество, год рождения, статья, срок, начало срока и конец срока.

— А пол не надо? — решил пошутить Горби?

— С твоим полом тут и без меня разберутся, вон бригады из промзоны снялись, сейчас появятся.

— Встретим.

— Встречайте, — усмехнулся завхоз. — Удачной вам прописки.

На новичков почти никто не обратил особого внимания. Усталые, после тяжёлой работы зэки, молча разбрелись по своим местам.

Некоторые прямо в одежде повалились на кровати и мгновенно отключились. Новички удивлённо переглянулись.

Лежать на кровати днём, да ещё в одежде, на всех зонах считалось нарушением режима.

— Обычно, на зоне, за такое в ШИЗО суток на десять раскрутиться можно, — тихо сказал Горби.

— Граф же говорил, что на этой зоне ещё многому придётся удивляться, — пожал плечами Руфат.

Не сговариваясь, видимо подчиняясь какому-то стадному инстинкту, все новички стали держаться вместе. Тихо обмениваясь впечатлениями, они не заметили, как в помещение бригады вошли трое. Одетые в тщательно отутюженные чёрные милюстиновые, хорошо подогнанные по фигуре костюмы, и обутые в новые, до блеска начищенные сапоги, эти трое, даже близко не были похожи на шахтёров.

Расположившись полукругом вокруг стола, они стали молча рассматривать новичков. Буквально, следом за ними, в помещение вошли ещё трое, внушительного вида заключённых, и направились прямо к новичкам. Один из них, с синей повязкой на рукаве, на которой большими буквами было написано «Бригадир», а ниже — «Бригада № 20» — сразу начал кричать: — Вы чего расселись на кроватях?! Только прибыли и уже режим вздумали нарушать?!

— Другие вон лежат, а мы только сидим, — попытался защищаться Руфат. — Значит им можно, а нам нельзя?

— Молчать! — ещё более входил в раж бригадир. — Здесь только я имею право голоса.

— Чего ты разорался, в натуре? — сказал Руфат, продолжая, как ни в чём не бывало, сидеть на кровати. — Среди нас глухих нет.

— А ты знаешь, чурка вонючая, что в натуре у собаки красный хуй? — процедил сквозь зубы бригадир и бросил презрительный взгляд на Руфата.

— Знаю, — усмехнулся Руфат, — но если ты его пососёшь, то он станет белым.