Элис Купер - Шок-рок Страница 17

Но не прошло и нескольких минут, как случился первый сбой. Пальцы Теренса Доббинса вдруг соскочили со струн. Он выпрямился, и я увидела, как из его носа капает кровь, пятная гитару. И тут же их игра совсем разладилась. Кровь сочилась из глаз, ушей, ноздрей, пальцев, ртов. Капала на одежду, на белые, из слоновой кости, клавиши клавесина, забивала свирель Джона.

Все они дергались и извивались, словно от боли.

Но пытались продолжить.

Дилан Прайс, который сидел на низком стуле, поднял голову, оторвав взгляд от мандолины, залитой кровью. И впервые с начала ночного концерта посмотрел на меня. Не в мою сторону, а на меня.

И вновь, как когда-то, если бы он попросил, я пошла бы за ним за кулисы, в другую страну, на край света. Даже в могилу. Но он просил о другом. Я прочитала в его взгляде все, что он чувствовал.

Я знала этот взгляд боли. Многократно видела его в зеркале в четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать, семнадцать лет. Когда жизнь моя катилась под откос, когда душа в отчаянии кричала: "Я такая, как есть, отстаньте, отстаньте от меня".

Мертвая суперзвезда с надеждой смотрела на меня. Общего у нас было куда как больше, чем мне казалось. Какой бы ни была причина, боль одинакова для всех.

Мой идол, мой спаситель. Наконец-то пришло время заплатить добром за добро. Мы поняли друг друга, и вовремя. Потому что глаза Дилана залило кровью.

Я бросилась прочь от амфитеатра, туда, где Дуг колдовал над своими игрушками. Его лицо перекосило от раздражения.

— Что, черт побери, с ними произошло? — прорычал он. С такого расстояния крови он, конечно, не видел. — Это же полное дерьмо!

— Выключи запись, Дуг. — Я потянулась к рубильнику, но он шлепнул меня по руке. А после второй попытки так двинул, что я растянулась на земле.

— Дуг, пожалуйста, выключи аппаратуру, ты их убиваешь. — Мне удалось подняться на колени.

— Убиваю? — Он расхохотался. — Да они давно мертвы.

— Мертвы только тела, но не души. А музыку творит душа, а не тело. Музыка — это все, что у них осталось. Ты же хочешь ее украсть. Украсть последнее. Ты выпиваешь их кровь.

Дуг покачал головой, закатил глаза, но когда я метнулась к рубильнику, его лицо превратилось в злобную маску. Остановил меня ударом ребра ладони. По глазу. Который тут же заплыл.

Я подбежала к одному из микрофонов, установленному на металлической стойке и нацеленному на амфитеатр. Сорвала микрофон, бросила на землю, схватилась за стойку, как за дубину.

И пошла в атаку на магнитофон. Дуг заступил мне дорогу с камнем в руке. По его глазам я видела, что он готов остановить меня любой ценой. Но я не могла допустить, чтобы они погибли второй раз. Мелочная жадность, спор из-за роялти, уже привела к тому, что они стали жертвами авиакатастрофы. И под ветвями вековых деревьев мы схлестнулись, как два зверя, спорящие за право стать вожаком стаи.

Я взмахнула "дубинкой", Дуг бросил камень. Наверное, со стороны это выглядело забавно. Камень угодил мне в лоб за мгновение до того, как микрофонная стойка соприкоснулась с его виском. На землю мы повалились одновременно.

А пленка продолжала крутиться.

Я стонала, перекатываясь с боку на бок, беспомощная, как полумертвый младенец. В голове гудело, один глаз ослеп. Но второй все видел, и со слухом все было в порядке.

Во время концерта меня не покидала мысль: "Смогу я прикоснуться к ним? Или это призраки?"

Насчет музыкантов ответа я так и не получила. А вот варвары… В ту ночь они были из плоти и крови.

Они выросли среди деревьев, подхватили Дуга и унесли его к амфитеатру. Я наблюдала за ними одним здоровым глазом. Ни руки, ни ноги меня не слушались.

И пленка продолжала крутиться.

В ту ночь акустическая часть концерта завершилась быстро. Может, оно и к лучшему. А во время короткого перерыва мне показалось, что я увидела Дилана Прайса, который стоял надо мной, улыбаясь, вытирая лицо красным полотенцем. Он больше не потел кровью.

Потом он ушел.

Я балансировала на грани обморока, когда вдруг услышала крики. Наверное, армия Влада расправлялась с очередной группой пленников.

И тут же загремела музыка.

Над горами взошла заря, холодная и яркая. Я пришла в себя, дрожа всем телом, на левой щеке запеклась кровь. Встала, покачнулась, мир медленно пошел кругом. К счастью, одним глазом я быстрее приспособилась к его вращению.

Воздух застыл. Там, где гремели гитары и барабаны, посвистывал ветер и пели птицы.

Меня ждали несколько сюрпризов. Магнитофон и микрофоны расплющили о скалы. Провода изорвали. Я поплелась к амфитеатру. Сцена исчезла. Вместе с горящей деревней, инструментами и музыкантами. И рядами колов с насаженными на них жертвами.

Один кол, правда, остался. Дуг всегда предпочитал действовать за кулисами. А вот теперь вышел на авансцену.

С перекошенным лицом, гротескно изогнутыми конечностями, он застыл в восьми футах над землей. Огромный кол на два фута уходил в его тело. Я не испытывала радости от того, что он умер, не чувствовала и угрызений совести. Должно быть, потому, что смерть так же естественна, как и жизнь. И ее последствия казались совсем уж нереальными.

А может, причина заключалась в том, что Дуг выглядел больно уж нереальным. Едва узнаваемым. Съежившийся мешок обвисшей плоти и костей. Неужели в человеческом теле так много жидкости? Из Дуга большая ее часть точно вытекла.

Взгляд мой соскользнул со скукожившегося обезвоженного тела к подножию кола.

Увидела бобины с пленкой, в целости и сохранности. Ожидающие меня. Подарок? Я восприняла их именно так. Подарок, предназначенный для того, чтобы получать наслаждение, а не прибыль.

И… белый листок, запятнанный красным. Несомненно, кровью Дуга. Просто пятна крови и несколько слов, написанных твердым, решительным почерком.

Роялти: выплачены полностью.

А.Р. Морлен

"Он крутой. он клевый. он…"

"Майами геральд", 26 июня 2000 г.

МЕСТНЫЕ ИСТОРИКИ РАЗВЕИВАЮТ СЛУХИ О СМЕРТИ МОРРИСОНА

(специально для "Геральд")

С тех пор, как в начале июля 1971 года сообщили о смерти Джима Моррисона, друзья и поклонники бывшего лидера и вокалиста группы "Дорз" выражают сомнения относительно того, действительно ли поэт и музыкант погиб в ванне в Париже. В значительной мере появление этих сомнений связано с отсутствием четких свидетельств, подтверждающих его смерть, — включая отсутствие вскрытия, недостаток документов относительно его смерти и, что, возможно, наиболее важно, многочисленные сообщения о "явлениях" певца в Европе за последние тридцать лет. Те же, кто утверждает, что мятежный музыкант действительно умер 3 июля 1971 года, считают, что его останки не следует тревожить. Однако другие заинтересованные лица негласно настаивают на возможности эксгумации останков Моррисона как в исторических, так и в еще не определенных юридических целях. По мнению неназванного источника полицейского управления Майами, эти юридические основания могут включать в себя множество пока еще не решенных исков об установлении отцовства, а также по поводу печально известного инцидента с "обнажением" в Университете Майами…

"Майами геральд", 27 июня 2000 г.

(из колонки криминальных сообщений)

Жан Зидор Дезире, он же Папа Зидор, жестокое обращение с животными, нарушение общественного порядка, оказание сопротивления при задержании; выплачен залог в 596 долларов, приговор предстоит вынести.

Сообщение агентства АП, суббота, 1 июля 2000 г.

Сегодня в Париж прибыл известный историк Уоллес Дэвис в сопровождении коллег-историков и родственников покойного рок-музыканта Джеймса Моррисона на официальную эксгумацию известного лидера группы "Дорз", внесенной в Зал славы рок-н-ролла (1993). По поводу предстоящей эксгумации доктор Дэвис сказал лишь следующее: "Как только мы установим, что покойник действительно скончался, нам останется лишь надеяться на то, что установление этого факта навсегда положит конец продолжающимся и достойным сожаления слухам, окружающим до сей поры неопределенные и противоречивые сведения о его кончине, а также прояснит до сих пор не решенные юридические вопросы…"

Сообщение ЮПИ, 2 июля 2000 г.

(репродукция фотографии с фрагментом надписи неподалеку от могилы Джима Моррисона на кладбище Пер-Лашез, которая гласит: "Оставьте Джима в покое!")

ПОКЛОННИКИ РОК-ЗВЕЗДЫ ПРОТЕСТУЮТ ПРОТИВ ПРЕДСТОЯЩЕЙ ЭКСГУМАЦИИ

Полковник Макларен, агент Неумирающего: "Жизнь и невероятные времена Папы Зидора", "Эдвард Пайк", 2006. (отрывок, стр. 56)

…Вполне естественно, что как только слухи о "происшествии" с Моррисоном (как это изначально названо необычно сдержанной и политически корректной прессой) просочились в крупнейшие телеграфные агентства, внимание всей страны сосредоточилось на экстравагантной, по всеобщему мнению, версии вуду в духе Лаво,[12] практиковавшейся хунганом Папой Зидором и его последователями до парижского "происшествия". В то время как хунганы (и мужчины, и женщины; вуду — религия, которая допускает наличие и жрецов, и жриц, что является дополнительным аргументом ее приверженцев в пользу того, что это "истинно общинная религия") Соединенных Штатов и Вест-Индии незамедлительно осудили действия Зидора, публично заявив, что концепция зомби и одержимости для недобрых целей не являются частью "истинной" практики вуду, которая сама по себе представляет скорее сплав католицизма и различных африканских племенных верований с упором на милосердное владение приверженцев богами, или лоа, сам Папа Зидор придерживается весьма отличного взгляда и на парижский "инцидент", и на конечный результат этого "инцидента":