Лесли Горвиц - Формула смерти Страница 29

— Где-то в его непробиваемой броне есть щель. Моя задача — найти его самое уязвимое место, — Майкл не сомневался, что это ему удастся сделать. — Даже самые крепкие структуры имеют обыкновение разваливаться, если они прогнили и из них вынуть связующий кирпичик. Вспомни Уотергейт.

— Ну, — их разговор забавлял Гейл, и она не преминула подразнить Майкла, — создается впечатление, что ты долго размышлял о судьбах страны и, в частности, президента Никсона и теперь можешь обучать студентов политической теории, разжигая в них революционный пыл.

Майкл осторожно сел рядом с ней на кушетку. Она не возражала.

— Ты считаешь, что сейчас мною движет революционный пыл?

— Я не против, мне твое рвение в деле восстановления справедливости даже нравится, но мне кажется, что тебя иногда здорово заносит. Ты из тех, кто позволяет эмоциям увлечь себя, и вместо того, чтобы все тщательно взвесить, делаешь скоропалительные выводы. Ты немного чокнутый!

— А ты?

— Я? — она откинула голову назад и расхохоталась. — При чем тут я? Но если уж на то пошло, то рядом с тобой сидит еще одна чокнутая. Кто из нас более чокнутый, стоит еще посмотреть. Хотя у меня есть одно преимущество: когда люди узнают, что я врач, они думают, — ах какая серьезная, ответственная и трезвомыслящая женщина! Если бы они догадывались!..

— Еще от одной рюмки водки трезвомыслящая женщина, надеюсь, не откажется?

— И от двух тоже.

— Ты же сильно опьянеешь!

— А почему бы нет? Какие у тебя могут быть возражения?

— Никаких. В данной ситуации выпивка — самое разумное времяпрепровождение.

Только сейчас Майкл вдруг осознал, что испытывает удовольствие от встречи. Давненько же с ним такого не бывало!

— Твое здоровье! — она подняла рюмку. — За твое предприятие!

— Я бы поправил — наше.

Она рассмеялась:

— Пусть будет так.

Они громко чокнулись и выпили.

Трудно сказать, кто из них сделал первое движение — он или она: Майкл вдруг понял, что хочет ее поцеловать, призыв к действию настоятельно зазвучал в нем. Она, казалось, тоже ждала, что должно что-то произойти, и ожидание читалось в ее глазах и позе. Они были уже пьяны и пьянели еще больше. Майкл, хоть убей, не помнил, о чем говорили, над чем смеялись, но какое это имело значение? Ему казалось, что он опьянел скорее от ее близости, чем от водки.

Он поцеловал ее и понял, что она ждала и желала этого поцелуя. Хороший знак! Он услышал, как она пробормотала что-то вроде: «Не слишком хорошая идея, Майкл».

— Нет, великолепная! — не согласился он.

Они снова поцеловались; на этот раз поцелуй длился гораздо дольше.

— Майкл, ты ведь не знаешь сам, чего хочешь. Может быть…

Нет, он знал, чего хотел. И она знала. Так в чем дело?

— Что «может быть»?

Если она и собиралась что-то ответить, Майкл не дал ей этого сделать, закрыв рот поцелуем. Его руки гладили ее спину, шею, руки. Кожа у нее была влажная и теплая. Тюрбан-полотенце упал с головы, волосы рассыпались по плечам, набились ему в рот, но это только распаляло в нем желание, и когда Гейл нашла своим языком его язык, они вдруг покатились.

— Эй, — засмеялась она. — Что это с нами?

Он попытался удержаться на кушетке, но в следующий момент они с грохотом приземлились на пол. Приземление было удачным, и Майкл, приподнявшись, накрыл ее груди своими ладонями, а Гейл обхватила его ногами. Он всматривался в ее лицо — оно показалось ему не таким, как раньше, было незнакомым. А как же иначе, подумал он, если они знают друг друга всего двое суток.

Единственная пуговица, удерживавшая ее шорты на бедрах, безропотно поддалась. Гейл ничего не надела под шорты, и рука Майкла беспрепятственно скользнула между бедер и стала влажной. Гейл задохнулась, на глаза набежала поволока, она забормотала что-то невнятное.

— Что?

— Не кажется тебе, что лучше в постели?

Они поднялись и поспешили в спальню.

Начало революции Майкл проспал: орудийный грохот, разрывы гранат и бомб — это не был сон, он явственно слышал грохот канонады, от которой у него вдруг разболелась голова. Гейл, лежавшая рядом с ним, заворочалась и проснулась, удивленно посмотрела на него, но Майкл не соображал, что удивило ее больше — грохот за окном или странный незнакомец рядом.

Она выпрыгнула из постели, подбежала к окну и раздвинула шторы. На ее голые плечи упал свет уличного фонаря, но лицо оставалось в тени. «Какая женщина!» — подумал Майкл восхищенно. Не столько ее нагота вызвала у него эротические ощущения, сколько отсутствие стеснительности. Как будто его вообще не было в комнате! В этот момент о революции Майкл напрочь забыл.

Да, это была революция, но случившаяся два столетия назад. Майкл выпрыгнул из постели, подошел к окну и встал рядом с ней.

— Господи, совсем забыла, — сказала она. — Завтра Четвертое июля.

Темное небо разрывалось красными и розовыми огнями, за которыми следовали звуки разрывов. Майкл решил, что какой-то толстосум закупил целый арсенал и устроил предпраздничный фейерверк над Ист-Ривер. Фейерверк был не то чтобы очень красочный и зрелищный, но продолжался довольно долго.

Майкл вскоре устал от вспышек света и хлопанья разрывов и вернулся в постель, надеясь, что Гейл последует его примеру, но та замерла у окна, видимо, боясь пропустить что-нибудь интересное.

Майкл скосил глаза на часы — час двадцать. Тут его взгляд упал на фотографию молодого человека с белокурой ухоженной бородкой и голубыми, как у Гейл, глазами.

— Кто это? — спросил он, уже боясь услышать ответ.

Медленно повернувшись к нему, Гейл ответила:

— Мой муж.

— Муж?

— Его зовут Вильям.

— Где он сейчас?

— Умер.

Глава 21

В тот же вечер Магнус взялся за сравнительный анализ волосков женщины, убитой в квартире на Западной двадцать пятой улице, личность которой до сих пор оставалась неизвестной, и страшно изуродованного мужчины, обнаруженного утром в Риверсайдском парке и установленного усилиями Бюро по розыску пропавших лиц — его звали Патрик Нельсон, двадцати двух лет, в последнее время проживал в многоквартирном доме в Театральном районе.

Для удобства волоски укладывались на стеклянную панель и заливались воском, на каждом из них делался поперечный срез. Они сравнивались по следующим параметрам: длина, цвет, структура. Фолликула каждого волоска имеет три слоя: сердцевину, или медуллу, кору, окружающую сердцевину, и внешний слой, или кутикулу, покрытый микроскопическими чешуйками. Именно по ним легче всего определить принадлежность волоска тому или иному человеку.

Анализ проводился в лаборатории, расположенной на шестом этаже здания. Перед Магнусом на стеклянной панели находилось шесть волосков: три, взятые с убитой женщины, и три — с мужчины из Риверсайдского парка. Магнус легко определил принадлежность четырех волосков — они брались с головы и половых органов обеих жертв. Оставшиеся два волоска принадлежали, несомненно, убийце: один найден во влагалище женщины, другой — в заднем проходе мужчины.

Они оказались идентичными. И мужчина, и женщина убиты и изуродованы одним и тем же человеком. Итак, Мясник существует на самом деле!

— Доктор Магнус, кроме волосков, вы располагаете другими уликами, которые помогли бы полиции выйти на убийцу?

Магнус окинул взглядом знакомые лица репортеров, собравшихся в вестибюле: его появления ждали с самого раннего утра, и это обстоятельство лишний раз укрепляло его веру в собственную значимость. Рядом с ним стоял человек, которому департамент полиции поручил вести дело Мясника, его звали инспектор Лоренс Колер — плотный невысокий мужчина средних лет с шевелюрой рано поседевших волос.

— Не стану опережать инспектора Колера, надеюсь, он сообщит вам о ходе расследования. Могу лишь уверить, что Бюро судмедэкспертизы располагает дополнительными уликами, которые, несомненно, помогут установить личность убийцы.

— Уточните, что за улики?

— На данном этапе расследования я бы воздержался от дальнейших комментариев. Нет нужды раньше времени настораживать преступника.

Он говорил так, словно в руках полиции оказались совершенно неопровержимые улики, а на самом деле, кроме следов зубов и единственной шерстяной нитки рыжего цвета, найденной под ногтями убитой женщины, полиция ничем не располагала. Весь спектакль затевался для того, чтобы убедить убийцу и публику, что расследование успешно продвигается вперед.

— Доктор Магнус, вы сообщили, что волоски найдены во влагалище женщины и заднем проходе мужчины. Значит ли это, что они были изнасилованы?

— Изнасилованы? Нет, я так не говорю. В случае с женщиной процесс разложения влагалища зашел слишком далеко, чтобы представлялось возможным определить, изнасилована она или нет, но что касается Патрика Нельсона, мы не обнаружили недавних повреждений стенок прямой кишки, поэтому можно говорить о том, что половой акт совершался с его согласия.