Антон Ульрих - Гурман. Воспитание вкуса Страница 34

– Хороший песик, – ласковым голосом сказал Антуан.

Дог встрепенулся и выскочил вон из столовой.

После ужина толстый коротышка, взяв в руку свечу, лично провел юного гостя в предназначенную ему спальню. Там он предложил Антуану свои услуги в качестве лакея, помогающего маленькому господину раздеться, но его гостеприимство было отклонено. Пожелав гостю спокойной ночи, председатель Комитета Конвента удалился.

Антуан по привычке залез на кровать в одежде и принялся ждать условные два часа перед тем, как пойти открыть Мяснику дверь. Он лежал и вспоминал, как вместе с Анной они ездили за город на пикник перед самой революцией, когда дверь в спальню неожиданно приоткрылась, и на пороге показался толстый коротышка неглиже. За ним следовал его старый слуга, который держал в одной руке свечу, а в другой длинную веревку. Антуан прикрыл глаза и выровнял дыхание. Хозяин особняка и слуга приблизились к кровати и склонились над отроком.

– Спит, – шепотом констатировал толстяк. – Такой славный мальчик, просто глаз не отвести.

– Да, – согласно закивал головой старый слуга. – И хорошо, что его никто, кроме нас двоих, не видел в доме. Все остальные слуги уже спят. То-то Ваша милость с ним позабавится.

Председатель Комитета революционного Конвента сладострастно сглотнул слюну.

Антуан внезапно широко открыл глаза и выкинул руку в направлении слуги, уже тянувшего к нему веревку. Лезвие кинжала слабо блеснуло в свете свечи. Старый слуга уронил веревку и свечу и схватился за пронзенный бок, повалившись на пол. Коротышка тихо взвизгнул. Он начал было отступать, видя, что предмет его порочных вожделений не только не спит, но встает с кровати, чтобы постоять за себя, однако стоявшая позади коротышки мебель помешала ему бежать из спальни. Антуан приставил к его горлу кинжал и приказал замереть и не шевелиться до тех пор, пока он не свяжет члена Конвента.

Когда подросток удалился из спальни, предварительно скрутив руки и ноги гостеприимному хозяину, тот попытался пошевелиться, но не смог даже встать с кресла, в которое был усажен. Старый слуга с натугой хрипел, скорчившись в углу и обхватив руками страшную кровавую рану. Антуан распорол ему печень.

Через некоторое время мучитель вернулся в сопровождении огромного рыжеволосого детины.

– Можешь звать на помощь, если хочешь, – сказал Антуан, вытаскивая изо рта толстого коротышки кляп. – Твоих слуг больше нет.

При этом Люка ухмыльнулся и вытер о спальные принадлежности свои огромные ладони, сильно испачканные в крови.

– Нет-нет, я не буду звать на помощь, – залепетал коротышка. – Берите деньги, драгоценности, только пощадите. Вы же милосердные христиане, молю вас о пощаде.

– Удивительно, что ты вспомнил о религии, – заметил Антуан, неторопливо подходя к старому слуге, переворачивая его на спину и деловито рассматривая рану. – Раньше она никоим образом не мешала тебе в твоих богохульных делах.

Достав из ножен кинжал, Антуан неожиданно ловким и сильным движением рассек несчастному слуге живот и вырвал разрезанную надвое печень. Коротышка негромко вскрикнул и потерял сознание. Очнувшись, он обнаружил, что растерзанного слуги больше нет в спальне, а перед его глазами маячит ухмыляющийся Люка Мясник. Над его ухом раздался ласковый голос подростка:

– Сейчас мы будем судить тебя. Как твое имя?

– Судить? За что?

Люка подошел и тяжеленным сапогом пребольно ударил председателя Комитета Конвента по его дряблому толстому телу.

– Жан-Батист Огюстен.

– Жан-Батист Огюстен, ты совершил тяжелейшие преступления! – вещал над его ухом голос Антуана. – Ты способствовал революции, этому наихудшему из дел человеческих. Кроме того, ты хотел надругаться над представителем королевского рода, который милостиво разрешил тебе приютить себя.

Голова коротышки мелко дрожала от нервного напряжения. Он догадался, кого впустил в свой особняк. Это и был знаменитый Парижский ужас, расправы которого над буржуа его квартала с таким смаком описывали газеты. Антуан наслаждался страхом, исходившим от пленника, который он ощущал, стоя позади него.

– Однако суд милостив. Тебе разрешается выбрать, какой части своего дрянного тела ты пожелал бы лишиться.

– Я? Я не желал бы…

– Значит, суд сам волен принимать за тебя решение, – констатировал Антуан.

Он быстро заткнул члену революционного Конвента рот. Люка подошел к несчастному пленному, глаза которого чуть не вываливались из орбит, и достал из-за пазухи небольшой топорик. Коротышка часто-часто задышал, его круглое лицо побагровело от натуги, когда Мясник удар за ударом стал отрубать ему ноги чуть выше колена. Стоявший позади Антуан закрыл глаза и вдыхал аромат растекавшейся крови врага. Неожиданно кто-то подошел к нему и осторожно лизнул подростку руку. Это был мраморный дог гостеприимного хозяина, только что лишившегося ног.

– Суд постановляет отсудить у подсудимого также его руки! – торжественным тоном объявил Антуан, нежно гладя по голове стоявшего подле него немного испуганного пса, преданно глядящего в глаза отроку.

Мясник ловко отхватил руки уже потерявшему сознание от невыносимой боли члену Конвента. Антуан подхватил одну из отрубленных рук и дал псу, словно это была супная кость. Затем он и Мясник неспешно обыскали кабинет хозяина, нашли спрятанные золотые монеты и покинули гостеприимный дом.

Вызванные на следующий день следователи были повергнуты в шок представшей их взорам ужасающей картиной. Во всех комнатах особняка, раскинув руки, словно на распятии, лежали убитые слуги. Когда же они поднялись на второй этаж и проследовали в одну из спален, то обнаружили там лишь туловище хозяина дома, члена Конвента, руки и ноги которого были аккуратно сложены на небольшом столике в стиле мадам Помпадур, украшавшем спальню. Коротышка был еще жив. Обрубки рук и ног медленно шевелились, а изо рта, заткнутого кляпом, раздавалось тихое хрипение. Подле четвертованного тела сидел огромный мраморный дог, с наслаждением поедавший мясо, вырванное из своего хозяина. Он оглянулся на застывших в дверях спальни констебля и полицейских, несколько секунд смотрел на них, а затем неожиданно протяжно завыл, задрав морду, с которой капала кровь хозяина.

Следствие, расследовавшее это ужаснувшее любого здравомыслящего человека преступление, пришло к выводу, что все следы убийцы ведут в так называемый бульвар Порока. Для этого было решено совершить на бульвар объединенный рейд полиции и волонтеров. К тому времени Антуан уже собрал необходимую сумму и передал ее наемному убийце с требованием покарать Пьера Сантена, магистра Парижской масонской ложи. Теперь он добывал деньги на организацию побега Анны.

Ранним утром января 1793 года войска и полицейские окружили со всех сторон длинную улицу Дю Тампль и начали прочесывать ее, хватая всех подряд и сажая в согнанные со всего Парижа закрытые кареты для перевоза преступников. Антуан и Люка только позавтракали и собирались лечь спать, когда услышали об облаве. Антуан тут же спрятался в маленькую нишу камина и закрылся специально приготовленными для этого случая досками, а Мясник осторожно прокрался к выходу и выглянул наружу. На его беду, мимо как раз проходили полицейские. Не менее двенадцати человек потребовалось, чтобы скрутить могучего Мясника и бросить его на пол кареты. Озлобленные волонтеры, на которых уже не раз во время этого рейда бросались с ножами, кидали камни и выливали на головы помои, не стали осматривать подвальные помещения, откуда вышел огромный рыжий детина, а взяли и подожгли дом. Вскоре до прячущегося Антуана стал доходить угарный дым. Антуан обмотал лицо платком, который всюду носил с собой, и закрыл слезящиеся глаза. Он не молил Бога о помощи, не просил защитить или принять свою бессмертную душу, он только закрыл глаза и выровнял дыхание, постаравшись свести его к минимуму.

Пожар, устроенный волонтерами, вскоре охватил весь квартал. Дом, в подвале которого скрывался Антуан, выгорел почти дотла. Затем еще целых два месяца никто не хотел расчищать завал, образовавшийся на месте пожара. Все это время одинокий, всеми забытый Антуан лежал под завалом в нише камина, придавленный сверху камнем и мусором. Однако он не умер, а лишь заснул. Его сон был вроде длительного летаргического сна. При этом организм Антуана продолжал добывать из воздуха пищу и воду. Будь Антуан обычным ребенком, он бы давно уже оказался на том свете, но этого не произошло благодаря бризерианству.

Антуан видел сны. Он видел, как они с Анной смотрели фейерверк в парке перед Версальским дворцом, видел, как он с маркизой Летицией провожает отца на охоту, видел, как Франсуа Нуаре ведет его по роще и показывает, где прячутся трюфели. Только вместо трюфелей в этом сне под землей обнаруживались человеческие головы, такие же морщинистые, как грибы, бледные и мертвые. Антуан аккуратно подрезал их своим кинжалом с костяной рукояткой, на которой был изображен гладиаторский бой, и складывал в корзину. Иногда вместе со стариком Нуаре по грибы ходила Анна. Антуан никогда не переставал мечтать о своей возлюбленной.