Лесли Горвиц - Формула смерти Страница 37

Она внимательно слушала, Майкл неотрывно наблюдал за выражением ее лица, опасаясь худшего. Положив трубку, Гейл улыбнулась еще сонной улыбкой:

— Им пришлось чертовски долго выковыривать пули и влить в него пять пинт донорской крови, — сказала она, — но, по всему видно, твой дружок еще погуляет на этом свете.

Глава 27

На следующее утро Майкл собрался навестить Амброзетти, не питая особых надежд что-то узнать из его злоключений, однако считая необходимым заглянуть к нему, выразить сожаления, приободрить и предложить помощь.

Хотя у Гейл был выходной, она настояла, чтобы сопровождать Майкла, резонно заметив, что врачи вряд ли допустят к Амброзетти посетителей сразу после операции.

— Опять наденешь белый халат и сможешь относительно свободно разгуливать по больнице.

Они договорились встретиться у кафе, расположенного на другой стороне улицы от больницы Белвью.

Как и предполагала Гейл, никто в больнице их не остановил — белый халат сослужил добрую службу и на этот раз.

Сначала он подумал, что зашел не в ту палату. Пациент, занимавший койку ближе к двери, никак не напоминал Амброзетти — худой, бледный как смерть мужчина, из груди которого то и дело вырывался болезненный кашель. За непроницаемой шторой, разделявшей палату на две части, звучали голоса: там лежал другой пациент. Только через несколько секунд Майкл понял, что голоса раздаются из работающего телевизора. Он обогнул штору и убедился, что все-таки попал туда, куда надо.

Тело Амброзетти врачи спеленали дюжиной трубок и катетеров, грудь стянули бинтами, однако рана все еще кровоточила, глаза не мигая смотрели в потолок, но вряд ли он что-нибудь видел. Похоже, он находился в состоянии транса, поэтому появление Майкла не произвело на него никакого впечатления. На экране телевизора участники состязания зачарованно смотрели на буквы, которые открывала на табло Ванна Уайт, облаченная в облегающее ее великолепную фигуру платье с огромным вырезом на спине.

— Я кручу, — сказал один из участников передачи.

Оказывается, «Колесо удачи» транслируется и по утрам, но неужели Нику в его положении это может быть интересным?

— Ник! — тихо позвал он. Никакого ответа. — Ник! — позвал он немного громче. — Это я, Майкл Фридлэндер.

Он когда-то слыхал, что у человека, получившего одно или несколько огнестрельных ранений, может быть повреждена память.

Опять никакого ответа.

Майкл подошел к кровати:

— Ник! Посмотри на меня!

Амброзетти никак не отреагировал и на этот раз.

Майкл взял его руку, пощупал пульс — его не было, или может быть, Майкл его не чувствовал.

— В слове есть буква «П», — тем временем сообщила участникам передачи ее ведущая. Раздались аплодисменты, она сказала что-то еще, но слова ее потонули в надрывном кашле, раздавшемся из-за шторы.

Майкл попытался прощупать пульс еще раз. Пульса не было, теперь он знал это. Он выскочил из палаты и, увидев в дальнем конце коридора сестру, ринулся к ней.

— Сестра! Сестра! Срочно нужна помощь! Палата 607 — Ник Амброзетти.

Сестра поспешила к нему с исказившимся от испуга лицом. Не говоря ни слова, бросилась мимо Майкла в палату 607. Через несколько секунд она оттуда выскочила, явно обеспокоенная.

Меньше чем через минуту в палате 607 собрались врачи. Сквозь полупрозрачную занавеску Майкл видел, как они сгрудились вокруг кровати Амброзетти. Словно китайский театр теней, подумал он. Врачи работали в полной тишине, каждый знал, что должен делать, и слов не требовалось. Майклу доводилось присутствовать при реанимации и раньше, поэтому он представлял, что происходит за занавесками: вкололи адреналин, массажируют сердце. Если эти меры не помогут, попробуют оживить его ударом электрического тока мощностью четыреста ватт.

Как Майкл ни вслушивался, не мог разобрать, о чем изредка переговаривались врачи, зато слышал каждое слово из телепрограммы «Колесо удачи».

— Я беру телевизор «Тошиба» за одну тысячу долларов… и кондиционер «Бонэйр» за триста долларов.

— Кто-нибудь, выключите этот телевизор!

— Всем отойти, — услышал Майкл и понял: им не удалось запустить сердце ни вручную, ни при помощи адреналина. Оставалось испытать действие электрического тока. Майкл поежился, когда под Амброзетти заскрипели пружины. Он посмотрел на соседа Ника по палате — тот лежал отрешенно, сосредоточенно рассматривая собственные ладони, видимо, пытаясь угадать дальнейшую судьбу.

— Попробуем еще раз. Всем отойти!

— Я бы хотел потратить свои последние триста долларов на пылесос «Панасоник».

Опять заскрипели пружины кровати.

Вдруг стало тихо, и один из врачей сказал:

— Все. Сделали все, что могли…

Они сидели в том самом унылом кафе напротив больницы Белвью у здания Бюро судмедэкспертизы, с которым у Майкла связаны самые неприятные воспоминания. Именно здесь он встретился с матерью, сразу после смерти Алана. Впрочем, здесь же ему удалось убедить Гейл помочь ему. Итак, это место каким-то странным образом играло очень важную роль в его жизни.

— Черт побери! Почему твоя подружка сказала, что он поправится? — Майкл не замечал, что кричит, люди кругом стали оборачиваться на них.

Гейл нахмурилась:

— Не надо на меня орать, Майкл. Я передала то, что мне сказали. Джил говорила с Филом Кинцером, оперировавшим Амброзетти. Извлечено две пули, но в кишечнике остался осколок — врачи решили, что он и с ним проживет до старости. Как утверждал доктор Кинцер, повреждений жизненно важных органов не обнаружено. Случилось что-то из ряда вон выходящее, если Амброзетти приказал долго жить.

Майкл все еще не верил, что его детектив мертв, эта смерть не укладывалась у него в голове. Он был до того потрясен увиденным в больнице, что не заметил, как обжег язык горячим кофе.

— Что? Что случилось?

— На этот вопрос существует не меньше сотни ответов, Майкл. Ты же учился на медицинском факультете и должен это знать. Может быть, им все-таки не удалось остановить кровотечение полностью, а, возможно, кровотечение возобновилось ночью. Какая теперь разница? Он мертв. Мне жаль, что так случилось, Майкл, но теперь ничего не изменишь.

— Они убили его! — он сказал это, и сразу безоговорочно поверил в собственные слова. — Это же Ясно как день!

Гейл снова нахмурила брови и с сожалением посмотрела на своего взлохмаченного визави. Майкл знал, о чем она подумала. О том, что этот параноик потерял ощущение реальности и видит заговор там, где его нет и в помине. Навязчивая идея!

— Послушай, Гейл. Они почувствовали, что запахло жареным. Когда узнали, что он может выжить, решили покончить с ним прямо в больнице. Такую возможность можно допустить?

— Допускаю, — нехотя согласилась Гейл, — но и это ты никогда не докажешь.

Майкл подумал и согласился с ней. И все же стоит попробовать что-нибудь раскопать.

— Как, ты говоришь, зовут доктора? Может быть, я смогу что-нибудь из него вытянуть.

— Фил Кинцер. Это он оперировал Амброзетти.

— Я вижу, что от моей новой затеи ты ничего хорошего не ждешь?

Гейл устала, на нее навалилась апатия. Как же он может утомить, подумала она.

— Если откровенно, ничего хорошего из твоей затеи не выйдет. Они не дураки и постарались как следует замести следы.

— Ты ведь знаешь, кто поможет им в этом, кто спрячет концы в воду.

Конечно, она знала, но говорить ей не хотелось.

— Давай пари! Они сделают так, чтобы вскрытие проводил доктор Магнус. Без его помощи замести следы им вряд ли удастся.

— Ты хочешь, чтобы я напросилась к нему в ассистенты? — Гейл разозлилась.

— Да, я хочу этого. Ты единственная из тех, кого я знаю, кто вхож к Магнусу.

— Ничего не получится. Магнус не позволит мне присутствовать на вскрытии, если дело нечисто. Ты ведь это отлично знаешь!

— Но попытаться ведь стоит, Гейл! Нам нужны неопровержимые доказательства того, что Магнус заведомо фальсифицирует результаты вскрытий. Пусть это будет мой брат, Амброзетти или Кэсси Эпштейн. Нам нужно доказать, что он сделал это хотя бы один раз.

— О, Майкл! — воскликнула Гейл с сожалением. — Ты хватаешься за соломинку, тебе не кажется? Я могу стоять рядом с Магнусом при вскрытии и все-таки не заметить, что он делает не так, как надо. Он гораздо умнее, чем ты думаешь! Как можно доказать, что Амброзетти умер не от полученных им огнестрельных ран?

Майкл сознавал, что она права, но отказаться от своей затеи уже не мог.

— Я сейчас же пойду и поговорю с Кинцером, — он встал из-за стола. — Потом расскажу тебе обо всем.

— Не сходи с ума, Майкл! Разве Магнус стоит твоего риска?

Майкл повернулся и посмотрел на нее долгим испытующим взглядом.

— А если бы убили твоего брата, Гейл?