Виктория Платова - Ужасные невинные Страница 37

От травы, которая растет у меня прямо под ногами и покрывает весь пол, ответа уж точно не дождешься.

Марго.

Марго чистит овощи, она совершенно обнажена, тело ее прекрасно, оно украсило бы любую рекламу, даже рекламу канцелярских скрепок, «ЖЖ»-феминистки перегрызлись бы за право обладания локоном с ее лобка, но я предпочел бы увидеть здесь здоровенного детину в мясницком фартуке, мнущего немытыми мослами капустный салат, – это, по крайней мере, было бы понятно.

Марго непонятна мне, неясна, прекрасная спорщица, и, кстати, куда подевались ее накрахмаленные испанские юбки?., черный бычок на желтом песке, красный плащ перед ним, у Хуаниты – роза в руке, Педро – непобедим, откуда это? детский стишок, никогда не знал его раньше; стишок проплывает перед моими глазами в режиме бегущей электронной строки, никакого облегчения он не приносит, проклятье, что здесь происходит, что?..

– Я, кажется, заблудился, – я пытаюсь придать своему голосу всю беспечность, на которую способен.

– Нет.

Марго не оборачивается, я вижу ее точеный неподвижный профиль, высокая грудь тоже не шелохнется, Марго закончила чистку овощей и переходит к их разделке. Нож появляется в ее руке совершенно ниоткуда (из воздуха? из складок кожи? из прядей волос?), что это за нож, о, Господи, сам Эдвард – Руки-Ножницы ему бы позавидовал!..

– Нет?

– В нашем заведении заблудиться невозможно.

– Мне так не показалось.

– Здесь не так уж много дверей.

Самая удачная шутка сезона, я позволяю себе издать короткий смешок.

– Это вы верно подметили, Марго.

– Как поживает ваш друг?

– Сонни-бой? Кролик?

– Да. Он остался доволен?

– Он остался доволен, Марго. Спасибо.

– Скажу вам по секрету, морковка – не самая лучшая пища для вашего кролика. Уж поверьте.

– Я верю. Что тогда? Капуста, салат?

– Не совсем так.

– Трава? Здесь у вас много травы.

– Разве?

Я смотрю себе под ноги, секунду назад ступни утопали в траве, ярко-зеленой, пружинящей, теперь от нее и следа не осталось. Зато появились другие следы, целые цепочки следов, возможно, они принадлежат животным; я понятия не имею, как выглядят следы броненосца, но следы кошки уж точно ни с чем не перепутаю. На желтом песке отпечатки смотрятся довольно эффектно, вот что теперь у меня под ногами:

песок.

Я стою по щиколотку в песке, не забыть бы вытряхнуть его из ботинок. Потом, когда все закончится. И найдется хоть какая-нибудь дверь.

Черный бычок на желтом песке, если сценарий дурацкого детского стишка верен, сейчас должен появиться и сам бычок, такой же рисованный, как и все остальные твари. Не из него ли Марго готовит стейк на гриле? Стейк я так и не попробовал, быть может, съешь я чертово че…лентаново мясо, это многое бы прояснило? Увлекается же Великий Гатри сластями с марихуаной, он пристрастился к ним еще в Бельгии, рогалики, пирожные, без наркодилера-сенегальца здесь не обошлось. В мясо тоже можно сунуть все, что угодно, беда только в том, что я не ел мяса.

Собирается ли Марго, голая Марго, внести ясность в ситуацию?

И видел ли я когда-нибудь столь совершенное тело? У каждой из цыпочек, с которыми я проводил ночи, обязательно находился хоть какой-то изъян: волоски вокруг сосков, уйма красных родинок, выпирающий наружу пупок; большие пальцы ног, кривые, как турецкие ятаганы; шрам от аппендицита, слабо выраженные мочки, низкие десны, щербинка между зубами, – ничего такого уж постыдного в этом нет, так – метки, индивидуальные особенности, личное клеймо господа Бога, его отеческий рассеянный поцелуй. Помнится, и у Марго было нечто подобное: темный пушок над губой, родинка на виске, ожог на запястье.

Сейчас ничего этого нет.

И если пушок можно свести в течение трех минут при помощи эпилятора или других варварских дамских ухищрений, то от ожога так просто не избавишься. И от родинки на виске – тоже.

Но факт остается фактом, от них и следа не осталось, кожа Марго – гладкая, чуть смуглая, но ровно настолько, чтобы определить ее этническую принадлежность было невозможно. И я вовсе неуверен, что именно о Лакадонской сельве мечтают ее черные глаза.

И… не такие уж они черные.

Темные – да, не пропускающие свет – да, но не черные.

Ровнехонький позвоночник, идеально подогнанные к коже лопатки, идеальной формы ягодицы (застрахованная на шесть миллионов жопа цветной сучки Дженнифер Лопес на их фоне показалась бы лоханью с грязным бельем), ноги… Господи, что это за ноги!..

И меня, кажется, пригласили провести несколько приятных минут в обществе этих ног.

В любое другое время я бы на говно изошел, истек слюнями, забрызгал бы спермой собственный подбородок, но сейчас ничего такого не происходит. Мне даже не хочется к ней прикоснуться.

Ну не то, чтобы совсем не хочется…

Медленно, очень осторожно, боясь вспугнуть, я кладу ладони на спину Марго, странное ощущение, очень странное, похожее на прикосновение к книжной странице, к альбомной странице – полиграфия высший класс, сафьяновый переплет, золотое тиснение, 50 000 экземпляров, отпечатано в Финляндии, модная книга, модный автор… Вот на что похожа Марго: на модную книгу, во всяком случае – со спины! Ты не горишь желанием ее прочесть, но прочесть нужно обязательно, иначе тебя заклеймят, как последнего лоха. Тебе еще могут простить потные подмышки и несвежую рубашку, но никогда не простят отсутствие этой книжонки у тебя в трусах (на рабочем столе, приборной панели тачки, в пакете с замороженными тигровыми креветками). Не один тамагочи на этом погорел, знавал я несчастных, от которых уходили девушки, – и только потому, что они вовремя не подзаправились гребаным Чаком Палаником и все тем же японским недоноском Харуки Мураками, не читать их равносильно вони изо рта. Срань какая!

На модную литературу у меня не стоит. И никогда не встанет, прости, Марго!

Марго смеется.

Несомненно, это она, я слышу смех: совсем близко, рядом, но спина, позвоночник, лопатки все еще неподвижны, они вообще хоть как-то, хоть когда-нибудь реагируют на происходящее?.. Вот черт, реагируют, и еще как! Между моими ладонями и спиной Марго что-то происходит, но меньше всего это связано со мной. Голой Марго нет, есть Марго одетая: белая жилетка из плотной ткани, приятная на ощупь, растительный орнамент на ней то ли вышит, то ли выбит, он украшен стразами, стекляшками, камешками, их название мне неизвестно. Широкий красный пояс под жилеткой, широкие рукава рубахи, перехваченные манжетами на запястьях, короткие белые штаны. Костюм матадора, JOT оно что! От роскошных волос Марго-почта ничего не осталось: их сменила короткая мужская стрижка, как же я это прощелкал?.. Последние приветы из Голливуда грешат именно такими спецэффектами, но лучше ничему не удивляться, а сосредоточиться на самой Марго. Она предлагает мне любовную корриду, что ли? Гы-гы.

– Вы здесь ни при чем. Это перец.

– Перец?

Если я до сих пор не спрыгнул с мозгов, то тихий смех Марго добьет меня, определенно. Стараясь сохранить остатки спокойствия, я заглядываю Марго через плечо: она и правда шинкует перцы – красные, желтые, она делает это изящно и страстно, она полностью этому отдается, Педро непобедим, ну а кто бы сомневался? Перцы ей интереснее, чем я. Никаких претензий, Марго, никаких претензий и никаких сожалений.

– Перцы так своенравны, – объясняет Марго. Да уж. Своенравны.

– Но вы всегда выходите победителем. Достаточно ли иронично это прозвучало?

– Как правило. Иначе посетителей нечем было бы кормить. И меня бы уволили.

Какое, блин, простодушие, ее бы уволили, надо же! Остается дождаться, когда с перцами будет покончено и Марго перейдет к какому-нибудь другому, не такому воинственному, не такому забыченному овощу. Не исключено, что меня ждут кадры, не вошедшие в окончательный вариант слабоумного фантастического лубка о мутантах «Люди X». Там тоже все, кто ни попадя, в одно мгновенье покрывались чешуей, аллергической сыпью, стальной арматурой и шлакоблоками; из сообщений, оставленных на сайте фанатов: «Пришил ослиный член в порядке генного эксперимента, подскажите, плиз, не отразятся ли подобные опыты на здоровье будущих детей?»

– Интересно, как это у вас получилось, Марго?

– Что именно?

– Сначала голая, потом одетая… Я и опомниться не успел.

– Вы умеете выпускать кольца дыма?

– Ну… да. Это несложно.

– Вот видите! А я не умею. И не смогла бы, сколько бы ни старалась…

– Глупо сравнивать!

– Почему же, каждому что-то дается, а что-то нет.

То, что проделала сейчас Марго, не удалось бы никому, легче запустить в небо стиральную машину, легче найти клавиши на виолончели, легче… гм… уговорить Лору расстаться с Jane В., есть, вот оно!., я кое-что выпил в треклятом «Че…лентано», – пятьдесят грамм водки, заказанных для Сонни-боя. Что, если сучий потрох бармен незаметно сыпанул в водку какого-нибудь злого зелья? порошок из грибов-галлюциногенов, к примеру. Или исходя из антуража заведения – мескалинчику, такого же смуглого, как и кожа красавца, которого я подстрелил на трассе, как и кожа самого бармена (кожа Марго в этом контексте не рассматривается). Вот только к чему была приурочена эта благотворительная акция, если она действительно состоялась? Потому что иначе, как галлюцинациями, все происходящее не назовешь – недорезанные кролики, сумасшедшие перцы, два подорванных скунса, прикид матадора и прочее дерьмище, гы-гы, бу-га-га, нахх!.. Как говорит в таких случаях Великий Гатри – «расслабляйся и отъезжай».