Виктория Платова - Ужасные невинные Страница 54

Фиг.

Сдаваться я не намерен.

Опустив стекло, я жестом подзываю проходящего мимо тинейджера. Тинейджер – вот кто должен быть в курсе дела: грязная мешковатая куртка со множеством карманов, куда можно распихать героиновые дозы, широкие, потрепанные, держащиеся на честном слове штаны, грязные кроссовки.

– Мне нужен клуб «Ангар 51-19», – говорю я подростку.

– Чего? – У подростка агрессивно-бессмысленное выражение лица, выдающее пристрастие к клею «Момент», шаурме и демисезонной дрочке под Эминема.

– Клуб, – я повышаю голос. – «Ангар 51-19».

Тинейджер выдувает пузырь из жевательной резинки, а затем – соплю из носа.

– Могу показать.

– Валяй.

Надежда на то, что он долго и путано начнет объяснять мне дорогу, не оправдывается: через секунду сопливый тип оказывается в джипе, за моей спиной.

– Ну? – цежу я, думая лишь о том, как бы он не загадил салон своими соплями.

– Сейчас прямо.

Мы проезжаем метров сто и оказываемся за пиццерией.

– А теперь?

– Теперь вот сюда. Сюда.

– Направо? Налево?

– Сюда.

«Сюда». Исчерпывающее объяснение. Весь путь не занял и минуты, прямо передо мной высится темный куб какого-то заброшенного здания, никакой подсветки, ни единого указателя, рядом с этим сараем местечковое казино «Парадиз» кажется филиалом Лас-Вегаса.

– Это он. – В зеркало заднего вида я вижу, как тинейджер вытирает нос тыльной стороной ладони.

– Точно он? Ты ничего не путаешь?

– Точнее не бывает. А это у вас кролик?

– Кролик.

– Гы-гы.

– Что-то не верится, чтобы это заведение было средоточием культурной жизни.

– Чего? – Похоже, попсовый тинейджер впервые слышит словосочетание «культурная жизнь».

– Мрачновато тут, говорю.

– А-а! Так он закрыт давно…

Спрашивать у тинейджера о том, как давно закрыт клуб, бессмысленно: если уж не в ладах с «право» и «лево», то глобальное понятие времени ему и вовсе не по штанам.

– Ладно. Выметайся из машины, дитя пролетарских окраин.

– А денег дайте, сколько не жалко! Дитю окраин на хлебушек…

– На хлебушек или на клеюшек?

– Чего?

– На дозу, говорю, не хватает?

– Гы-гы! На автоматы! А классная у вас тачка…

– Вот и вали из нее по-скорому.

Проводив тинейджера взглядом, я вытаскиваю мобильник и смотрю на часы: без двадцати десять. Вряд ли за двадцать минут в окружающем пейзаже что-то кардинально изменится и зажжется вывеска на фасаде, и появится объявление:

вход для мужчин 300 руб., для девушек и курильщиков трубок – свободный.

Разочарование, вот и все, что я испытываю. Разочарование и опустошенность. Нужно быть полным кретином, чтобы повестись на подметное электронное письмо. Единственное, что хоть немного утешает: Лора, взбреди ей в голову приехать сюда, будет выглядеть такой же кретинкой. Теперь я почти жажду, чтобы Лора сюда приехала. Два идиота – не так скучно, как один.

Но Лоры все еще нет, иногда лучшее, что может с тобой случиться, – здоровый сон.

Без четырех десять я все еще сижу в машине, перед полностью затемненным ангаром, бывшим когда-то клубом «Hangar 51-19». Впрочем, не так уж он и затемнен. Где-то, в самых его недрах, возникает свечение. Нет, определение «свечение» слишком уж инфернально и больше подходит тяжеловесно-готическим обзорам Великого Гатри: «от музыки „Kraftwerk“ исходит потустороннее свечение, ее можно назвать даже искрящейся, что говорит не столько о концепции стиля, сколько о неисправности электропроводки», я бы давно переквалифицировал Гатри из специалиста по музыкальным направлениям в специалиста по грибам-галлюциногенам.

Не свечение, нет. Свет в глубине здания. Несколько приглушенный, но все же свет, и как я пропустил момент его появления?

Свет может означать только одно: внутри кто-то есть.

Меня не смущает то, что на площадке перед бывшим клубом нет ни одной машины, в конце концов, рядом с Тинатин, пришедшей с улицы и в улице же растворившейся, тоже не было ни одной машины. Лорин подержанный «Галантец» не в счет, хорошо, что она так и не приехала.

Я выскакиваю из «Тойоты», как бы там ни было, я должен попасть внутрь до десяти: контрольное время – десять, не-раньшеи-не-позже. И уже готов щелкнуть пультом сигнализации, когда вспоминаю:

«держи его при себе, но если попросят – отдай».

Указания jukebox насчет Сонни-боя. Я чуть было не забыл о них. Появиться в заброшенном клубе с кроличьей клеткой – верх экстравагантности, но лучше следовать указаниям jukebox. Кем бы ни был этот сукин сын, он до сих пор не подводил меня. И ни разу не прокололся.

Дверь в «Hangar 51-19» оказывается незапертой, и, открыв ее, я оказываюсь в полутемном холле, похожем на холл обычного кинотеатра. Несколько десятков сваленных друг на друга стульев, самой разной конфигурации: от пластиковых, которые стоят в летних кафе, до утонченных барных, даже обшивка на них не прохудилась. Плакаты на стенах; у меня нет никакого желания разглядывать, что же они обещают. Дверь в противоположном конце холла приоткрыта, оттуда и идет свет, который я заметил с улицы. На место романтического свидания окружающий меня ландшафт никак не тянет, да еще и чертова дверь…

«Опасайтесь дверей. Стоит войти не в ту дверь – и все изменится».

Указания Марго насчет дверей. Я чуть было не забыл о них, в отличие от Марго, которую забыл. Я все еще пытаюсь вспомнить ее, мой порыв добросовестен: кажется, у нее был низкий, но чистый лоб, вздернутый нос, пушок над верхней губой… и родинка на виске. Слова, проплывающие в моей голове, связки слов, их сочетания, не больше, самой Марго за ними не просматривается.

Я толкаю дверь.

Парень, на которого я сразу же натыкаюсь, похож на вышибалу. С той лишь разницей, что вышибалы обычно переминаются с ноги на ногу у дверей заведения – этот же сидит в пластиковом кресле, видимо, принесенном из холла. В руках у него надорванный пакет с солеными орешками, пола пиджака оттопырена, из-под нее выглядывает пистолетная кобура.

Я тут же начинаю жалеть, что оставил «Глок» в машине.

Вышибала осматривает меня с ног до головы, на несколько секунд сосредоточившись на клетке с Сонни-боем, затем бесстрастно дергает подбородком. Сонни-бой нисколько его не впечатлил, странно, я киваю головой в ответ вышибале, очевидно, нужно что-то сказать ему, но что?..

Объяснений парню не требуется, что тоже выглядит странным. Он поднимается и все тем же движением подбородка предлагает следовать за ним.

Я подчиняюсь, подавляя в себе желание вступить с парнем в разговор; кобура – вот что меня останавливает.

Парень идет чуть впереди, подсвечивая дорогу карманным фонариком, за то время, что мы блуждаем по клубу, он ни разу не оглянулся. А мы именно блуждаем, я и понятия не имел, что здание, простецкое с виду, имеет столь сложную начинку: коридоры, коридорчики, потайные комнаты, в которых случайно, в самый последний момент, обнаруживается дверь, уж не кругами ли он меня водит?.. И чем все это закончится? – мне остается только ждать.

Ожидание заканчивается в тот момент, когда он распахивает одну из потайных дверей в потайной комнате и мы оказываемся на площадке почти под самым потолком, отсюда хорошо просматривается зал, больше похожий на самолетный ангар. Что ж, название клуба было вовсе не лишено смысла. Зал и вправду кажется громадным, сходство с ангаром усиливают ажурные металлические колонны, я насчитал их не меньше десятка. На площадке нас ждет второй вышибала, такой же бесстрастный, как и первый, с той лишь разницей, что вместо соленых орешков он держит в руках чипсы. ;» – Это он, – говорит первый парень.

– Вижу, – отвечает второй.

Эй, Сонни-бой, ты что-нибудь понимаешь в происходящем?..

Для того чтобы попасть в зал с площадки, нам с чипсовым вышибалой приходится преодолеть три лестничных пролета: лестница – такая же легкая и ажурная, как колонны, и тоже кажется собранной из деталей детского конструктора. Наши шаги гулко отдаются в пространстве, но это – не единственный звук. Есть еще кое-что: кое-что, отдаленно напоминающее кошачье мяуканье, на него накладывается гнусавый, проглатывающий согласные голос – все вместе это похоже на синхронный перевод. По мере того, как мы спускаемся, голос становится все громче и гнусавее.

Возможно, когда-то «Hangar 51-19» и процветал, сейчас же здесь нет ничего, кроме следов запустения: обшарпанный, вздутый, с черными провалами линолеум танцпола, пыльные софиты, такая же пыльная барная стойка, единственное ее украшение – две полусмятых банки из-под энергетического напитка «Red Bulls» и пустая бутылка пива.

То, что не вяжется с общей удручающей картиной: телевизор.

Точно такие же стоят в футбольных кафе, но на экране вместо футбольного матча – японская мультяшка. Анимэ, как с придыханием рекомендует эту срань Лора, у анимэ масса поклонников, милый, ты же не будешь этого отрицать? Все – от геев до депутатов Госдумы и астраханских осетровых браконьеров – без ума от анимэ.