Виктория Платова - Ужасные невинные Страница 59

– Изменились планы? Ты больше не ищешь ту девушку?

Я недооценил Август. Она не помнит, как меня зовут, но хорошо помнит, что я влюблен и ищу девушку, в которую влюблен, и только ради этого я здесь. Важен совсем не я, важно то, что я влюблен и ищу девушку. Я недооценил Август, относительно Август я ошибся, не только разные люди рассказывали ей о любви, она и сама может кое-чем поделиться. Август хорошо знает, что такое быть влюбленным и искать.

Август лучше, чем Лора, и намного лучше, чем припадочная Билли, у нее умные бесстрашные глаза; единственное, чего мне хочется, – чтобы она закрыла их на происходящее. В конце концов, ничего криминального не произошло, просто ее подруга Лора затерялась в Москве, она могла поехать куда угодно; Август ведь не единственная, кто ждет Лору, кто всегда рад ей.

Уж не завидую ли я покойнице, в самом деле (мудила jukebox поставил бы сразу три смайла)?

– …Так ты больше не ищешь ее?

– Я… – Умение Август заставать врасплох и щелкать камерой из-за угла просто удивительно, до этого она казалась мне только мастером постановки. Не более. – В общем, мы виделись.

– Что-то непохоже.

– Почему?

– Потому, что ты вернулся. И не выглядишь ни счастливым, ни несчастным.

– Неужели?

– Именно. И потом, есть еще одно обстоятельство.

– Какое же?

– Эта девушка сейчас не в России. Сегодня, сейчас – она точно не в России.

Фразы, стоящие того, чтобы выделить их из всего потока:

«Ты не выглядишь ни счастливым, ни несчастным» и про девушку, которая не в России. Август (ей и дела нет до Тинатин) – Август знает, где она. Я – нет. Это несправедливо, но чаще всего так и бывает.

– Откуда ты знаешь?

– Я наводила справки. Лора меня попросила – и я навела.

– Что же еще ты узнала? – Я стараюсь сохранять спокойствие.

– Иногда… не часто… она снимается в рекламе, но не зарабатывает этим. Делает это в свое удовольствие.

– Ив какой же рекламе она снялась?

– Никто не мог вспомнить. Никто из тех, с кем я говорила. Говорят – в самой разной.

– Она живет в Москве? Она москвичка?

– Спроси что-нибудь полегче, – Август разводит руками.

Жалкие крохи информации, даже из Жан-Луи я выудил больше. Август могла бы рассказать мне о своем друге, Илье Макарове, но она не делает этого. Да и кто я такой, чтобы она делилась воспоминаниям о своих друзьях?

– Кого это вы там перетираете? – голос Билли окрашен в плотные тона ревности. – Какую девушку?

Билли, скорее всего, пребывает в уверенности, что единственная девушка, о которой все должны говорить, – она сама.

– Никакую. Просто парень ищет девушку. Такое иногда случается, солнце, – отвечает Август.

– Да. Извращенцы все еще существуют.

– Давай-ка я сниму тебя с мундштуком.

Август снова углубляется в свои фильтры и софиты, разговор о Тинатин можно считать исчерпанным.

– Я вам не мешаю? – интересуюсь я. – Я тихонько посижу.

– Не мешаешь. Сиди.

Мундштук у Билли оказывается намного длиннее, чем марлен-дитриховский мундштук Лоры, наверное, это самый длинный мундштук в Российской Федерации. Для того чтобы покрыть весь путь от его начала до его конца, придется взять билет на электричку.

– Значит, ты уезжаешь на год? – Август хлопочет у лица Билли, фиксирует наклон головы, поправляет волосы.

– Ты спрашивала об этом трижды, пупсик.

– Просто хочу лишний раз убедиться, что целый год не увижу твою физиономию.

– А когда-то ты говорила, что я чудо и в моих глазах можно утонуть, как в озере, – Билли картинно разводит руками. – Ну почему люди так завидуют успехам других людей?

– Билли уезжает? – решаюсь я поддержать разговор.

– Ты обещал сидеть тихонько, – напоминает мне Август.

Билли рада моему вопросу, она выглядит польщенной.

– Меня пригласили бундеса, дорогуша. Творческая командировка на год, в Кельн. Полный пансион и полторы тысячи евро в месяц на поддержание таланта. Бундеса жаждут, чтобы я написала для них книгу о русском сексе.

– А что, русский секс чем-то отличается от немецкого?

Билли вставляет сигарету в мундштук. Для того чтобы подкурить ее, Билли приходится вытягивать руки на всю длину.

– Русский секс – штука лингвистическая, – изрекает она, сделав первую затяжку. – Русский секс вербален. В нем важен не сам процесс, а то, что ты думаешь по поводу процесса. И в состоянии ли ты его описать.

Подобная трактовка удивила бы меня еще сутки, двое суток назад, но после постельных монологов Лоры о юнгэгеблибенемэн, «юношески выглядящих мужчинах 70 лет», о стручках фасоли, о старости среди рисовых полей и треснувшей пятке… нет, пожалуй, теперь я не удивлюсь. Секс можно проассоциировать с чем угодно, и лучше бы это были высокохудожественные ассоциации – очевидно, в этом и заключается правда Билли.

Не женский и не мужской взгляд – взгляд «ЖЖ»-феминисток, мнящих себя писательницами, и примкнувших к ним импотентов.

Как это согласуется с утверждением Лоры о том, что у Билли лучше всего выходят фразы «я взяла в рот», непонятно.

– …Но и это еще не все. В русском сексе много политики и много идеи, и ненависти к прошлому, и страха перед будущим. Тупорылое мессианство – это тоже наше все. Русские вообще всегда такие, какими их хотят видеть. Мы слишком зависим от того, что о нас думают.

– Не грузи парня, – советует Билли Август.

– А кто его грузит, кто?

– Он влюблен. И у него есть своя богиня. Не думаю, что ему хотелось бы общаться с ней только вербально. Или мучить ее политикой.

Кстати, о богинях. – Билли из тех, кто любит перекатывать на языке отдающие лакрицей парадоксы. – Богини – самое уязвимое место, самое слабое звено, вот в чем проблема. Богине вечно не до тебя, за всеми ей не уследить, а еще макияж, а еще благословения… Значит, ты можешь допустить и некоторую вольность.

– Какую вольность?

– Вольность не быть верным. Этот парень – из тех, кто всегда отчаянно влюблен в одну, а спит с другими. Теми, кто дает. Или теми, кто хочет взять. Ведь так, Макс?..

Билли, в отличие от Август, с лету запомнила мое имя, к тому же она выпустила на свет божий «отчаянно влюблен», Билли не так проста, как ее огненно-рыжие вихры. А может быть, слишком проста. И то, и другое мне не нравится.

– Оставь свои штучки, Билли, – морщится Август. – Или хотя бы поменяй порядок слов в предложении.

– В смысле?

– Все это я уже слышала в твоем исполнении. По совершенно разным поводам.

На секунду Билли задумывается: обидеться ли ей или рассмеяться. Билли выбирает последнее; смех Билли – резкий, похожий на хлопанье птичьих крыльев. И маленькие металлические шарики, дробь, затесавшаяся в перья. Если один из шариков попадет в софит – софит взорвется.

– Ну вот, что и требовалось доказать. Если уж ты установил правила – не нарушай их.

– Какие правила? – осторожно спрашиваю я.

– Обычно я не встречаюсь с людьми больше одного раза…

Август хмыкает.

– …только так на них можно произвести должное впечатление. Люди ненавидят повторы, но что делать, если человек состоит из повторов и повторяется каждые пять минут? Выход один – свести количество встреч до минимума.

– Ну можно же говорить о разных вещах. – Я и не заметил, как втянулся в разговор. – О французском шансоне, о запчастях к БМВ, об Африке или о каком-нибудь писателе…

– Я не разбираюсь в запчастях к БМВ и никогда не была в Африке, – Билли поджимает губы.

– Ты рискуешь нажить себе врага, – предупреждает меня Август. – Не стоит в присутствии одного писателя говорить о другом. От этого у него может развиться герпес.

– А как же Август? – спрашиваю я. – Вы ведь довольно долгое время… были вместе.

– С Август мы говорим о сексе, – Билли бросила дуться и снисходительно улыбается мне. – И о том, где достать травы. И о том, какой ракурс подойдет. Ничего выдающегося.

Лоре, даже останься она в живых, не быть надеждой новой русской романистики. С Билли все сложнее. «Две девушки в тени, одна девушка на солнце». Билли смогла бы придать любой сортирной надписи товарный постмодернистский вид.

– Я вспомнила, – заявляет Билли. – Ты, наверное, имела в виду этого своего бедолагу-приятеля… Как же его звали?..

Август делает умоляющий жест рукой, как будто защищается от чего-то.

– Илья! Точно. Мы с ним говорили о чем-то подобном… И о богинях тоже.

– Причем здесь Илья? – Август недовольна, что Билли распустила язык. Август в ярости.

– При том, что Макс чем-то напоминает мне твоего Илью.

– Не говори глупостей!..

Илья. Очевидно, обе они имеют в виду одного человека – Илью Макарова. «Бедолага-приятель» – это как нельзя лучше характеризует гибель в австрийских Альпах. Вот он и всплыл, Илья Макаров, восстал из альпийских снегов. Один вид его искореженного смертью тела, одно лишь упоминание о нем пугают Август, от бесстрашия в глазах не остается и следа.