Николай Иванов - Наружка

Николай Иванов

НАРУЖКА

Наружка — НН, негласное наружное наблюдение, Николаи Николаевичи, филеры, семерочники (7-е управление КГБ), топтуны. Одно из самых закрытых спецподразделений…

«Наружка» (разг.) — негласное (скрытное) наружное наблюдение за кем-либо или чем-либо.

Глава 1

Самый хитрый генерал служит на Каширке. — «Здесь золото не взять». — Детектив-колледж открывает спортзал. — «Мы поедем, мы помчимся за налогом утром ранним…» — Требуется «НН» — «Наружка», негласное наружное наблюдение. — Зачем нужны крыши в домах. — Спецприем «привет от майора Красикова».

Изо дня в день — одно и то же.

Паспорт и пропуск — в руки контролеру. В этот момент он смотрит не на документы, а в глаза подателю — идет начальный «съем» информации, попытка уловить настроение посетителя.

Нервничает? Суетится? Спокоен?

То, что охрана из госбезопасности, знают все, но воспринимают как данность и не заостряют на этом внимание. Как и на том, что бумаги рассматриваются слишком долго. Это не из вредности гебешников или их желания показать свою значимость: начинается невидимая для непосвященных сверка документов.

Первым делом, когда только открывают книжицу, пальцами прощупывается бумага — проверяется ее фактура.

Толщина, плотность, глянец — норма.

Раскрытый паспорт словно ненароком поворачивается к свету — на контроле водяные знаки и защитная сетка.

Все на месте.

Листаются странички — их пересчитывают, одновременно рассматривают нумерацию и необходимые штампы о прописке, отношении к воинской службе, семейном положении. Заодно сверяются номер и серия, повторяющиеся на каждом листе.

Соответствуют.

Первый этап пройден: паспорт не фальшивый. Остальная процедура — проверка на предмет его подделки.

Возврат к первым страницам и подписям начальника отделения милиции и владельца.

Имеются.

Про милицию ничего не скажешь, а нот сверка личной подписи в паспорте и на сегодняшнем пропуске — не повредит.

Похожи.

Выжимная печать на фото.

Отчетливая.

Записи, да будет опять-таки известно непосвященным, делаются специальными чернилами, светящимися под фильтром. Пробуем.

«Провалов» от подчисток и дописок нет.

Теперь — то же самое с клеем, на котором держится фотография.

Светится ровно.

И вот только теперь, в самую последнюю очередь, — сверка фото с оригиналом.

Вроде похож.

Это молодежь торопится в первую очередь посмотреть именно на фотографию, невольно закладывая себе в подсознание ощущение надежности документа. А заменить снимок — самое простое дело.

Теперь пропуск.

Он — так называемого второго круга, обеспечивающий круглосуточный проход, кроме выходных и праздничных дней, через все КПП. В тетереве — символе пропуска — в хвосте дорисовано дополнительное перышко, похожее на цифру «7» — это значит, владелец имеет право проносить без досмотра вещи. Вообще цифра «7» классическая для всяких пропусков: на них помещается именно такое количество разных шифрованных знаков. Все, что сверх этого, память рассеивает. Не зря, видимо, и писатели что подметили, вводя в свои произведения не более семи зацепок и героев: «Семеро смелых», «Седьмая пуля» и т. п.

Пропуск в ледериновой обложке бледно-зеленого цвета. Бледные тона выбираются специально, их труднее подделать.

Соответствует.

Теперь два-три ничего не значащих вопроса: как погода на улице? не открылись ли еще магазины? Обязательно тихим голосом. На громкий, как показывает практика, у собеседника реакция быстрее и естественнее. А вот на тихий — почему-то замедленная. Ждет подвоха?

Нет, спокоен.

Спокоен и контролер. На этом этапе. Ибо следующий шаг — проход через магнитометр, вмонтированный в проем двери. Это раньше требовалось водить вдоль всего тела металлоискателем, где главная задача состояла в том, чтобы при проверке женщин в некоторых местах не сбиться с дыхания.

Сейчас компьютер запоминает уровень «железости» того, кто оказался в его луче — сюда входят ключи, кольца, часы, вставные зубы, металлические пуговицы и тому подобное. При выходе все должно сойтись снова, не дай бог на объекте оставлен, допустим, механизм из часов для взрывного устройства. Компьютер недоуменно замрет: не хватает трех граммов по сравнению с утренним замером.

Но пока все в порядке. Можно пройти на территорию. Однако в каждое здание — свой шифр, свой код, своя проверка.

Код необходимо набрать на двери. Сошлось. Можно войти.

В турникет просовывается электромагнитная карта-пропуск. На одной ее стороне вместо традиционных магнитных линий или дырочек легли набросом, как бог на душу послал, кусочки проволоки различного диаметра. Сыпанули, зафиксировали — второй раз точно так повторить невозможно. Претензий нет.

Теперь станьте, пожалуйста, под телевизионный опознаватель. Сверка идет в трех ракурсах — анфас, в профиль и сверху. Сверху — это на случай, если вдруг кто прячется за спиной. В памяти этого электронного контролера — десятки лиц того, чей код только что считала машина: при приеме на службу, когда начал отращивать усы, вот с припухшей правой щекой — болел зуб, — здесь снимки каждого дня.

Найден тот образец, который соответствует стоящему перед экраном. Пожалуйте дальше.

Дальше — система «Голос».

Вообще-то пора здесь сказать доброе слово в адрес одного Генерала, который сидит в скромном институте в Москве на Каширском шоссе и только и думает, как бы изобрести какой-нибудь новый опознаватель. Хороша вроде телевизионная метода, да есть ведь прекрасные гримеры, а руку не протянешь, коготком грим с экрана не поскребешь. «Голос», как и множество других «игрушек», — его детище, и работает безукоризненно. Голос человека может меняться по разным причинам — болезнь, стресс, испуг. По первым двум приговор однозначен: больным и нервным на работе делать нечего, а вот чего клиент боится — информация к размышлению для службы безопасности.

И не следует думать, что можно подобрать хорошего артиста и он любым голосом назовет пароль. Пароля-то как раз нет. Есть наговоренный на дискету текст с какой-то книги. Машина отыскивает его, но высвечивает абракадабру из каких-нибудь пяти слов, типа «Рама война блистательно вопрос иди». Все это горит две секунды, за которые и нужно повторить их. Любого величайшего актера и импровизатора заставь за две секунды подготовить голос для этой фразы — заслужишь бессмертие.

Но генерал с Каширки, наверное, не слыл бы столь искусным специалистом, если бы не подстраховался дальше. А всего-то и нужно — повернуться к столику и расписаться на бланке. Подпись каждого входящего сюда тоже давно в компьютере. Но опять же те, кто легкомысленно полагает, что подделать ее достаточно легко, забывают о научно-техническом прогрессе. А он позволяет фиксировать скорость написания, нажим на перо и угол наклона. Специальная, подсунутая вроде для удобства авторучка тут же выдает сопоставимость этих трех факторов.

Сходится? Приятной работы.

Но прежде еще несколько штрихов, уже для самых въедливых. Отпечатки пальчиков. Нет-нет, не одного, на указательном у вас порез. Двух. На каждом находится до ста индивидуальных, не повторяющихся линий. Можно содрать кожу с убитого? Давайте положим ладонь на специальное стекло. Не стоит спешить, лампочка еще не загорелась. Контуры и геометрия пальцев настолько специфичны, что тут рви не рви кожу с убитого, а ладонь не пришьешь. Или пришьешь?

Тогда, пожалуйста, взгляните в этот приборчик. Ничего не видно? А ничего и не нужно видеть, это у вас сверили сетчатку глаза и взяли показания о давлении кровеносных сосудов в глазном дне. Глаза уж точно невозможно переставить за одни сутки.

И вот теперь — с чистой совестью на свой объект. В цех, где выпаривается, очищается, превращается в знаменитый и знакомый всем брусок чистейшее золото. И спасибо товарищу генералу за его тщательность и объективность.

Но — стоп.

Еще не все?

Ах да, конечно же, надо раздеться догола. Цивильную одежку повесьте в шкафчик и мимо очередного наряда — к другим шкафчикам и рабочей одежде. Будете выходить после смены — все в обратной последовательности. Плюс проход через душ (смыть золотую пыльцу, ежели вдруг такая прилипнет к волосам или забьется под ногти). Воду затем опять на переработку, а вы — через магнитометр (забота о ближнем, вдруг проглотил чего) — к своей домашней одежде. Чистым и честным.

— Здесь золото взять невозможно, — чтобы убедительно произнести эту фразу, одному из работников Сибирского завода цветных металлов потребовалось около полугода работы на нем. — Его надо брать в другом месте, Константин Юзефович.