Александр Каневский - Елена прекрасная

Александр Каневский

Елена прекрасная

Трагикомическая детективная повесть

Несколько слов от автора

Это уже третья детективная повесть, с одним и тем же главным героем, следователем Борисом Пахомовым, весёлым, предприимчивым, неординарным. Все три повести трагикомичны, в них много смешного и грустного, неожиданного и эксцентричного.

После первой книги «Кровавая Мэри» было много писем от читателей с просьбой продлить приключения полюбившегося следователя. Я откликнулся на этот призыв, выпустив новую книгу «Проклятия по контракту». Снова стали приходить письма с просьбами «не останавливаться на достигнутом». И в результате — эта новая повесть «Елена прекрасная».

Я хочу надеяться, что и она будет тепло встречена читателями и мне придётся опять писать продолжение.

Глава первая

Весна, наконец, добралась и до Санкт-Петербурга. В один из первых солнечных дней по улице шла Елена, девушка лет четырнадцати — возраст, когда гадкий утёнок начинает превращаться в прекрасного лебедя: толстая коса почти до пояса, точёный носик и радостные глаза, отражающие синеву весеннего неба — два синих озерца, на берегах которых выросли длинные загнутые ресницы. Она не могла не обращать на себя внимания, поэтому трое хулиганистых парней при виде её сразу притормозили.

— Гляньте, пацаны, какая краля движется! — воскликнул один из них, обритый наголо, как телохранитель из детективного сериала.

— Лёлик, это та мочалка, которая тебя на прошлой неделе отшила, — уточнил второй, в отличие от приятеля, заросший волосами до позвоночника.

Лёлик, старший из них и, очевидно, предводитель, тряхнул покрашенным в зелёный цвет чубом и, оправдываясь, объяснил:

— Необкатанная кобылка. Ничего, я её всё равно оприходую! — Он преградил Елене дорогу. — Привет, красавица! — Девушка сделала попытку его обойти, но он не дал. — Чего убегаешь? Я же не кусаюсь! Наоборот, дело предлагаю: пойдём сегодня вечером в бар, попьём, потанцуем, то да сё…

Он ухватил её за руку. Елена попыталась вырваться, но он держал крепко.

— Оставьте меня в покое! Я сейчас закричу!

— Кричать будешь вечером, — недвусмысленно заявил бритоголовый, и все трое расхохотались.

Елена продолжала попытки вырваться.

— Отпустите меня! Немедленно!

Но Лёлик не выпускал её руку.

— Отпущу, если поцелуешь. — Попытался её обнять. Она свободной рукой резко оттолкнула его. — Стесняешься на улице? Тогда зайдём сюда.

С помощью дружков стал тащить её под арку, ведущую во двор ближайшего дома. Проходивший мимо мальчишка лет десяти, с испуганно распахнутыми глазами несколько секунд наблюдал эту сцену, затем развернулся и побежал, приговаривая: «Ну, хулиганы, погодите! Сейчас Нельсон вам задаст!»

А в это время Нельсон, собираясь уходить, проверял содержимое своей сумки. Ему восемнадцать лет, спортивная майка обтягивает мускулы, на лице чёрная повязка, прикрывающая левый глаз. Вскинув сумку на плечо, он заглянул в гостиную.

— Мама, я ухожу.

Гостиная — просторная, с лепкой на потолке и с красивой росписью, обставлена стариной мебелью, в центре, над столом, антикварная люстра, на стенах портреты предков, на инкрустированном бронзой комоде несколько бронзовых статуэток и дуэльный пистолет на резной подставке. Такие квартиры сохранились, наверное, только в Санкт-Петербурге, как и такие женщины, как Аделаида, хозяйка квартиры, мама Нельсона. В свои шестьдесят пять лет она ещё стройна и элегантна. В каждом её жесте и в манере говорить просвечиваются порода и аристократичность, накопленные предыдущими поколениями.

— Мам, я ушёл, — повторил Нельсон.

— У тебя сегодня бокс или карате?

— Бокс.

— Желаю послать всех в нокауты.

— Постараюсь!

Он чмокнул её в щеку и выбежал, хлопнув дверью.

Знакомый нам мальчишка, добежав до трёхэтажного старинного дома, устремился к подъезду, из которого выходил Нельсон, и, запыхавшись, сообщил:

— Нельсон! А я к тебе. Там к твоей родичке хулиганы пристают!

— К Ленке?

— Да. Они её во двор потащили.

— Где эти отморозки?

— Недалеко, за книжным магазином.

— Бежим!

И Нельсон помчался вслед за мальчишкой.

А во дворе хулиганы уже затащили Елену за дом, в безлюдный закуток. Она пытается вырваться, но её крепко держат, пытается кричать, но Лёлик ладонью закрывает ей рот.

— Чего выёживаешься? Пока не поцелуемся, не отпущу!.. Ты меня поцелуешь, потом я тебя — и разбежимся.

В этот момент во двор ворвался Нельсон.

— А меня поцеловать не хочешь?

Лёлик удивлённо повернул голову.

— А это что за чудо-юдо?..

Его дружки рассмеялись.

— Пират одноглазый!

Увидев двоюродного брата, Елена встрепенулась и крикнула:

— Нельсон! Вызови полицию!

— Зачем полиция? — спокойно произнёс Нельсон. — Мы сами всё решим, правда, атаман?

Лёлик с интересом рассматривал его.

— Так ты — Нельсон?.. Слышал я о тебе, слышал. — Вынул нож, раскрыл его. — Ну, подходи, познакомимся.

— Сейчас, сейчас!

Нельсон улыбнулся и приветливо помахал ему рукой. Затем передал свою спортивную сумку мальчишке, с упоением наблюдавшему за событиями, и направился к Лёлику. Снял с левой руки часы и протянул их ему:

— Подержи.

Лёлик удивлённо спросил:

— Зачем?

Нельсон, продолжая улыбаться, повторил свою просьбу:

— Тебе что, трудно? Подержи. Не бойся, это не больно.

Лёлик растерянно глянул на свих дружков, потом на Нельсона.

— Чего это я боюсь? Я не боюсь.

Взял часы. Нельсон мгновенно ударил его, почти одновременно правой и левой рукой, снизу вверх по челюсти. Тот рухнул на землю. Нельсон нагнулся и забрал свои часы и нож.

— Ты хорошо держал, молодец! — Затем повернулся к напарникам Лёлика. — Кто ещё хочет подержать мои часы?

Те испуганно попятились:

— Нет, Нельсон, нет…

— Мы что? Мы ничего…

— Вот и молодцы. — Нельсон кивнул в сторону всё ещё лежащего Лёлика. — А когда атаман очухается, предупредите: ещё раз подойдёт к моей кузине, будет лежать дольше. А нож я забираю: дуракам нельзя иметь острые предметы — могут порезаться. — Пойдём.

Он взял Елену за руку и повёл её к мальчишке, наблюдавшему всю эту сцену. Тот был в восторге от увиденного.

— Ну, Нельсон! Ну, даёшь! Как ты его!.. Я теперь тоже часы носить буду.

Нельсон забрал свою сумку и пожал ему руку.

— Спасибо за информацию, я твой должник, если кто обидит, сообщи!

Он вывел Елену на улицу и спросил:

— Ты к нам шла?

— Нет, в книжный: предки просили путеводитель по Москве купить — они в столицу нацелились.

— Погулять?

— Насовсем.

— Вот это новость!.. — Он явно ошарашен. — Чего вдруг?

— Отец какой-то бизнес задумал. Там его ждут. И мама хочет.

— А ты?

— Конечно, нет. Здесь друзья, подруги… — И кокетливо добавила. — И ты, мой защитник… Ты этого подонка хорошо проучил.

Нельсон отмахнулся.

— Да, ладно! Просто нужно было перед тренировкой размяться.

— Он не первый раз пристаёт.

— Больше не будет… И когда вы отчаливаете?

— Скоро. Предки уже мебель продают.

Несколько минут шли молча. У книжного магазина остановились.

— Грустно, — произнёс Нельсон.

— И мне, — вздохнула Елена, — Попрощаться придёшь?

— Конечно… Ну, пока.

И ушёл огорчённый.

Глава вторая

В уже знакомую нам гостиную, Аделаида катит из кухни сервировочный столик, на котором сахарница, конфеты, кофейник и три прибора. Она подкатила его к диванчику с резными подлокотниками — на нём сидят гости: её племянник Валентин и его жена Анюта. Валентин большой, мощный, похожий на Илью Муромца, после того, как тот поднялся с печи, на которой просидел тридцать три года, готовясь к подвигам. А Анюта — маленькая и хрупкая, как Дюймовочка. Эта колоритная пара — родители Елены, с которой мы только что познакомились.

Разлив кофе по чашечкам, Аделаида уселась в кресло напротив и, отхлебнув, спросила:

— Так о чём вы хотели поговорить?

Валентин сделал глубокий вдох, решая с чего начать, видно, что разговор предстоял нелёгкий.

— Позвольте, начну издалека. Я где-то прочитал: «Умные мысли приходят тогда, когда все глупости уже сделаны». Это про нас с Анюткой. Мне уже под пятьдесят, я преподаю в школе историю, Анюте — сорок, преподаёт математику. У нас растёт Ленка, её надо одевать, обувать, оплачивать учёбу… Мы ещё тоже не старики — хочется пожить. Но на наши зарплаты не проживёшь, всё время гоняемся за подработками, всегда куда-то бежим. К ночи прибегаем домой и сразу валимся в кровать, но отдохнуть не удаётся: нам снится, что мы бежим. Встаём совершенно разбитыми и бежим дальше, и…