Николай Леонов - Ментовская крыша Страница 10

– Между прочим, насчет содержимого желудка – не к ужину будь сказано, – неожиданно произнес Крячко. – Алкоголя в желудке Вишневецкого не было, но зато остались остатки скромного ужина. Меня это почему-то сразу заинтересовало, и мы еще с врачом подробно обговорили это дело – я думал, это наведет нас на какую-то мысль. Просто потом закрутился и забыл с тобой поделиться. Судя по всему, перед смертью Вишневецкий ел пирожки. Обыкновенные пирожки, которыми торгуют на улицах и в дешевых забегаловках. И у меня сразу возник вопрос: зачем набивать брюхо пирожками, направляясь к своей зазнобе?

– Резонный вопрос, – заинтересованно сказал Гуров. – Впрочем, могут быть варианты. Возможно, его женщина не увлекалась кулинарией. Или у них не было принято совмещать свидания с приемом пищи. Возможно, просто не хватало на это времени.

– Возможно, и так, – согласился Крячко. – Но маловероятно. Мы знаем, что Вишневецкий обедал в столовой. А потом эти пирожки. Возникает такое впечатление, что ужинать он не рассчитывал и решил перехватить что-нибудь по дороге. Но ведь тогда что получается – там, куда он направлялся, французское шампанское имелось, а пожрать было нечего? Не вяжется, Лева!

– Не вяжется, – кивнул Гуров. – И в самом деле не вяжется. Значит, он или не ждал этого шампанского, или не считал возможным к нему прикасаться. Ни к шампанскому, ни к тому, что ему сопутствовало.

– Таким образом, мы с тобой можем сделать железный вывод! – торжествующе воскликнул Крячко. – Не встречался он ни с какой любовницей!

– Ну, может быть, не железный, – улыбнулся Гуров. – Но вывод вполне вероятный. Мне и сразу казалась надуманной эта мексиканская история с кровожадным мужем, а сейчас я полагаю ее почти невозможной. Но прежде чем воплощать вывод в железе, нужно сделать еще две вещи – побеседовать с Вишневецкой и посетить офис «Индиго». Этим мы займемся завтра. Женщина – твоя, как договорились. Я на этот раз лучше познакомлюсь с дельцами.

– Да, на этот раз я покажу тебе, как следует обращаться с женщинами, – важно заявил Крячко. – Современная женщина презирает джентльменов – лощеных, но расчетливых и лицемерных, и уважает грубых решительных мужчин в спортивных шароварах, потому что у них большое сердце, а слова не расходятся с делом!

– Ты собираешься надеть спортивные шаровары? – удивился Гуров.

– Это образно, – пояснил Крячко. – Одеваться как-то специально не собираюсь. Нужно всегда оставаться самим собой.

– Но галстук я бы тебе все-таки посоветовал, – сказал Гуров. – Все-таки эта женщина – адвокат. Она может тебя не понять.

– Эта женщина – вдова оперативного работника, – парировал Крячко. – Она все прекрасно понимает. Однако, по-моему, нам пора – на крыльце появляются люди…

Действительно, возле служебного входа возникло какое-то движение. Судя по всему, спектакль уже закончился, и актеры собирались расходиться по домам. Гуров и Крячко вышли из машины и направились туда, где горели фонари.

Марию Гуров увидел сразу – она о чем-то увлеченно и сердито спорила с молодым актером, фамилию которого Гуров никак не мог запомнить. В пылу спора она даже не заметила появления мужа. Зато на это бурно отреагировал комик Вагряжский, благодушно дымивший на крыльце сигаретой. Он энергично встряхнул плешивой головой и с ироническим пафосом провозгласил:

– Сколь участь завидна девы младой и прекрасной! У порога ее непременно герои встречают, и вдаль колесница ее золотая уносит… Не то старики, их участь – метро и бутылка нагретого пива… – кажется, он уже был слегка выпивши.

Мария подняла голову и удивленно охнула.

– Гуров! Честно говоря, я тебя не ждала сегодня! – сказала она, сразу забывая о споре с молодым человеком и направляясь к мужу. – Но это здорово, что ты меня встретил – я чертовски устала сегодня. Ба, и Стасик здесь! Привет! У вас что-нибудь случилось? – Она подставила мужу щеку для поцелуя и, обернувшись, помахала оставшимся на крыльце людям. – До завтра! Потом договорим, ладно?

Молодой человек разочарованно пожал плечами. Комик Вагряжский иронически посматривал вокруг сквозь клубы табачного дыма. Гуров вспомнил его слова об участи стариков, и ему стало неудобно. Вагряжский действительно должен был чувствовать себя сейчас одиноким и никому не нужным.

– Николай Евгеньевич, – окликнул Гуров. – Может быть, вас подвезти?

– О, не беспокойтесь! – махнул рукой актер. – Это ни к чему. По правде говоря, я еще и не решил толком, куда направлю стопы свои. Душа просит огней и праздника, полковник. Значит, все опять закончится в пивной, уж не обессудьте.

Гуров усмехнулся и, взяв Марию под руку, повел к автомобилю. Крячко пристроился рядом, с надеждой сказав:

– Пока суд да дело, разреши наш спор, королева! А то мы тут с Гуровым гадаем, правда ли в вашем холодильнике завелась утка? И правда ли она с яблоками или это просто разыгралась фантазия голодного мужа?

Мария невольно рассмеялась и сказала:

– Не хочу давать опрометчивых обещаний, но еще днем утка была. Если никто за это время на нее не покушался, она должна оставаться на прежнем месте. Более того, если уж у нас сегодня вечеринка, то к утке можно будет поискать чего-нибудь крепкого…

– Волшебница! – восхитился Крячко. – Даже в самых дерзких мечтах я не смел…

– Врет! – вмешался Гуров. – Смел! Даже особенно настаивал. Иначе и в гости отказывался идти. Про утку он вообще заговорил для отвода глаз.

– Клевета! Не верь ему, Мария! – возмутился Крячко. – Если и мечтал, то самую-самую малость. Просто не у одних артистов душа просит огней и праздника.

Они уселись в машину. Гуров завел мотор.

– Тяжелый был день? – спросил он.

– Ох, не знаю, – сказала Мария. – Сегодня был Чехов, а Чехов почему-то выматывает меня до предела, ты же знаешь. Но вам со Стасом не стоит беспокоиться – я не стану вам мешать. Да, может, и сама отвлекусь.

– Если это намек, – быстро сказал Крячко, – то намеков я не понимаю. И потом, у меня дома нет утки.

– У него вообще денег нет, – сообщил Гуров. – Будет просить у нас взаймы. Представляешь, какой вечерок тебя ожидает?

– Бывали вечера и похуже, – заметила Мария. – А чего это вы сегодня примчались меня встречать? Неужели только для того, чтобы попросить взаймы? Или преступники угомонились сегодня пораньше?

– Преступность в основном уже побеждена, – заявил Крячко. – Остались только отдельные несознательные элементы, которые об этом не знают. Но с ними мы разберемся завтра. Подкрепившись уткой с яблоками…

Мария зевнула и откинулась на спинку кресла.

– А мне, между прочим, сегодня звонил один из ваших несознательных элементов, – вдруг сказала она. – Перед самым спектаклем.

– Не понял! Кто звонил? – настораживаясь, спросил Гуров.

– Маньяк какой-то, – равнодушно ответила Мария. – Такое иногда бывает. Обратная сторона популярности. Я стараюсь не обращать внимания.

– Нет, подожди, что значит – не обращать внимания? – забеспокоился Гуров. – Говори толком, что случилось?

Мария посмотрела на него с легким удивлением.

– Да ничего ровным счетом не случилось, – сказала она. – Позвонил какой-то психопат и очень вежливо поинтересовался, как мне понравится, если в мое прекрасное лицо плеснут серной кислотой. Я ответила, что мне это совсем не понравится, какая бы кислота для этого ни применялась. И еще добавила, что у меня муж – полковник милиции. Просто для справки.

– И что было дальше? – серьезно спросил Гуров.

– Дальше-дальше… – проворчала Мария. – Да ничего не было. Мне нужно было выходить на сцену. Ты понимаешь, что это значит?

– Я все понимаю, – перебил ее Гуров. – И все-таки – этот тип еще что-нибудь сказал?

– Не знаю, что-то бормотал, по-моему, – с досадой сказала Мария. – Что-то вроде того, будто он прекрасно знает, кто у меня муж, но сомневается, что муж мне в данном случае чем-то поможет… Я не стала слушать этого дебила. Ведь ты мне поможешь в данном случае?

Гуров поймал в зеркале серьезный взгляд Крячко и ответил:

– Мы оба тебе поможем. Только ты должна уяснить себе одну простую вещь. Человек, который тебе звонил, – совсем не дебил. Но, очевидно, большой негодяй.

Глава 5

Ничего удивительного в том, что на домашнем телефоне Вишневецкой стоял автоответчик, не было, но Крячко был страшно разочарован таким поворотом дела. Автоответчиков он терпеть не мог, а к людям, таковые использующим, испытывал недоверие и даже неприязнь. Это техническое новшество почему-то всегда вызывало у него ассоциации со старой детской забавой – в былое время юные остряки частенько развлекались тем, что подбрасывали на тротуар пустой кошелек на ниточке. Доверчивые прохожие с бьющимся сердцем нагибались за ценной находкой, но в самый последний момент кошелек вдруг выскальзывал у них из пальцев и вприпрыжку исчезал в подворотне, откуда доносилось жизнерадостное хихиканье.