Николай Леонов - Личное дело сыщика Страница 10

– Маревского знаете?

– Ну как же, – Савва принял из рук девочки стакан с чем-то молочным. – Встречаемся время от времени на концертах.

– А где он сейчас?

Опустошив стаканчик, Иванов покачал головой.

– Жизнь артиста – вещь нелегкая. Где на данный момент Витя, вам может подсказать лишь его супруга.

– Она в Москве?

– Куда же она поедет? За ребенком надо смотреть.

– Я только что с улицы Обручева, там прописан гражданин Маревский, дома никого.

Савва пожал плечами.

– Извините, мне надо работать, – он уже повернулся к полковнику полубоком, собираясь войти в студию.

Гуров не любил тех, кто не шел с ним на контакт. Хлопок открытой ладонью по плечу Иванова прозвучал в коридоре громче пушечного выстрела. Менеджер Ваня аж рот открыл.

Сама поп-звезда не могла поверить, что такое случилось да еще на глазах его собственного менеджера и девочки, приставленной к подносу.

– Подумай, – Гуров вплотную приблизился к Савве, – где я могу найти Маревского.

Только теперь до Иванова дошло, что с ним не намерены считаться как с деятелем шоу-бизнеса, как с известным человеком, имеющим поклонников по всей стране, как с личностью, наконец.

– Послушайте, у меня связи, – решил подняться с колен Савва.

– Связи у меня, – перебил Гуров, – а у тебя подвязки. Где мне найти Маревского?

– Почему вы решили, что я знаю, где он?

– Интуиция.

Иванов все еще не мог прийти в себя от небрежного хлопка по плечу.

Гуров видел в глазах Саввы злость и с секунды на секунду ждал выпадения призового сектора.

– Через два дня концерт в ГКЗ «Россия», я там буду петь… и он тоже, – Иванов интонацией подчеркнул «тоже», – голос подаст.

– Вот видишь, как все просто, – похвалил Гуров.

– Теперь я могу идти работать?

– Нет проблем.

Воскресным утром Крячко докладывал по телефону о результатах исследований содержимого шприца. Как и предполагал Гуров, вводили героин.

Поблагодарив Крячко за оперативность, Лев Иванович положил сотовый на стол и принялся поглощать пельмени, сидя в одном из многочисленных кафе на Арбате. Напротив полковника сидел Анатолий Иванович и занимался тем же с той лишь разницей, что не отрывался на телефонные разговоры.

После плотного второго завтрака Гуров поехал на Берзарина, 24. Адрес, по которому жила Лиза, а теперь только ее бабушка.

Полковник не собирался навещать старушку. Куда более интересным, с его точки зрения, был обход ближайших кабаков и опрос соседей. Установить круг общения покойной – задача простая, если покинувшая наш мир женщина была добропорядочной домохозяйкой или многодетной мамой, правда, эти категории граждан коптят небо лет до восьмидесяти.

Оставив водителя заниматься собственными усами – несколько волосков отбились от основной массы и подлежали удалению, маникюрные ножнички порхали под мясистым носом, облагораживая физиономию, – вошел в грязный подъезд двенадцатиэтажки, в лифт, и, поскрипывая и покачиваясь, кабина доставила его на шестой этаж.

Крышку гроба он увидел сразу. Да. Сегодня похороны Лизы. Стоит ли в такой день тормошить соседей, выясняя, кто приходил, кто уходил. С другой стороны, у него неплохой шанс познакомиться с теми, кто знал Симбирцеву.

Скорбного автобуса во дворе еще не было, но времени у него до послезавтрашнего выступления Маревского предостаточно.

Полковник вышел на улицу и взглянул на небо. Ясно. Денек ожидается теплый. Люди будут продолжать скупать холодное пиво и газированные воды. Посмотрев по сторонам, Лев Иванович, к своему удовлетворению, обнаружил, что находится всего в двух шагах от продовольственного магазина.

Купив пол-литровую бутылочку минеральной воды, Гуров сел в машину и с удовольствием сделал пару глотков, сообщив продолжавшему ухаживать за собой водителю, что придется ждать.

С половины десятого пришлось маяться до двенадцати. То ли автобус опоздал, то ли так заказывали.

Народу собралось неприлично мало: древняя бабушка, пара тучных женщин, какой-то дед, постоянно шамкающий беззубым ртом. Из молодежи – всего-навсего одна девушка, ровесница Лизы. Выбирать было не из кого.

Гуров вышел из машины и направился к склонившим головы людям.

У его будущей собеседницы был излишне широкий зад, да и грудь великовата… Гуров одернул себя: «Совсем одурел от жары. Ты на похоронах, на похоронах, черт тебя дери. Вот видишь, на девочке этой черное платье, на голове черная косынка».

Полковник подошел к девочке сзади и взял ее за руку. Она вздрогнула от неожиданности и повернулась к нему. Симпатичное, слегка заостренное личико.

«Глаза голубые, как у меня», – отметил полковник.

– Жаль Лизу, – тихо произнес Гуров, не отпуская мягкую ладошку.

– Да, – просто согласилась девушка, выдирая руку из крепких пальцев. – Вы ее знали?

– Знал. Едете на кладбище? Если хотите, можно устроиться с большим комфортом, я на машине.

– Нет, спасибо, – она сделала небольшой шажок в сторону, – поеду на автобусе, как все.

– Извините за настойчивость, но я хотел бы с вами поговорить.

– Вы что, не понимаете, – она повысила голос, привлекая внимание окружающих, – я не настроена сейчас разговаривать.

Несмотря на проявляемое ею упорное нежелание идти на контакт, Гуров продолжал настаивать.

– Иногда мы себе не принадлежим. Приходится делать то, что нужно, а не то, что хочется.

– Вы из милиции?

– Почему вы так решили?

– Только мент может доставать человека, когда выносят тело.

– Хорошо, но вам все равно не удастся избежать разговора со мной, – отступил Гуров.

– Значит, я угадала: вы из милиции.

– Угадали.

Полковник перехватил интересовавшую его особу на выходе с Долгопрудненского кладбища.

– Надеюсь, теперь вы уделите мне некоторое время.

Девушка смотрела на Гурова так, словно перед ней стоял дебил всех времен и народов.

– Вы совсем не уважаете людей, – упрекнула она.

– Ну что вы, как раз наоборот, – Лев Иванович вытянул руку в сторону «Волги». – Прошу.

– Я никуда не пойду, пока вы не покажете удостоверение.

Гуров удовлетворил просьбу девушки.

– Можете звать меня Лев Иванович, – разрешил он, забирая документ. – А вас как позволите называть?

– Маша.

– Очень приятно, точно так же зовут мою жену, Мария Строева. Слышали когда-нибудь? – Он снова взял ее за руку и повел к машине.

Маша пожала плечами.

– Если будете толково отвечать на вопросы, успеете на поминки.

– Что же такого натворила Лиза, что ее прошлым интересуется настоящий полковник?

– Надеюсь, ничего, – Гуров распахнул перед собеседницей дверцу.

Они сели в машину, и водитель, следуя указаниям сыщика, «приклеился» к автобусу с родственниками и знакомыми Симбирцевой.

– Маша, вы с Лизой давно знакомы? – начал Гуров.

Мария нахмурилась.

– Можно сказать, что я ее единственная подруга. Еще со школы мы вместе.

– Вы в последние несколько месяцев часто виделись с Лизой?

– Нет, жизнь закрутила. Мы подруги со школы. После выпуска прошло три года. Я узнала о несчастье и пришла на похороны. Вот и все.

– Понимаю. Значит, вы не можете сказать, чем занималась в последнее время покойная, с кем общалась.

– Ну почему же, сарафанное радио работает даже тогда, когда нет электричества. Девки говорили, что она танцевала у Саввы Иванова, неплохо зарабатывала. Потом ее вроде оттуда попросили, и она вместе с девчонкой из соседнего подъезда устроилась куда-то еще попкой крутить.

«Так, так, появляется еще одна танцовщица».

– Девочку из соседнего подъезда как зовут?

– Клава, квартира пятьдесят четыре, легко запомнить. На что учатся прилежные ученики в школе? На «пять» и на «четыре».

Гуров удовлетворенно закивал и резко сменил тему:

– Вы принимаете наркотики?

Маша прыснула.

– Я? Нет! Да что вы! Что ж я – идиотка, по-вашему?

– Вы знаете, от чего умерла Лиза? – Гуров предложил ей сигарету. Закурили.

– Нет. А от чего?

– Не важно, – не ответил полковник. – Были ли у Лизы еще подруги, я имею в виду настоящее время?

– Нет, впрочем, не знаю. Поговорите лучше с Клавкой, они в последнее время сблизились.

Высадив девушку у подъезда, в котором проживала Симбирцева, полковник подъехал к следующему. Поминки его не интересовали.

Жильцы квартиры пятьдесят четыре прятались за стальной дверью. Проживание на втором этаже даже в каменный век не являлось гарантом безопасности, а о нынешнем и говорить не приходится.

Два замка на расстоянии пятидесяти сантиметров, укрепленный косяк, отделка под дерево. Гуров любил надежные вещи. Денег на дверь хозяева не пожалели. Может, у них за этой дверью есть что красть, а может, так, чтоб соседям нос утереть.

Полковник позвонил. До его ушей долетела трель соловья. Приятно слушать. Вскоре стали хрустеть замки. Один, второй. Перешли к внешней двери. Пауза – посмотрели в глазок.