Алексей Макеев - Приговор полковника Гурова Страница 11

В зале ресторана шло бурное обсуждение. Трагическое событие взбудоражило весь пансионат. Новость сплотила отдыхающих, объединила их в группки по нескольку человек. Если обычно за столиками сидели по двое, то сегодня Гуров с Марией наблюдали компании из шести, а то и восьми человек. Люди за время отдыха уже успели хотя бы шапочно познакомиться, а Гуров с Марией были новенькими. Поэтому они не стали ни к кому пристраиваться, а заняли то самое место, за которым ужинали вчера вечером. К тому же у них было особое мнение по поводу инцидента, и они не спешили делиться им с окружающими.

Они оба обратили внимание на то, что Алевтины в зале не было. Когда они проходили мимо ее номера, оттуда не доносилось ни звука. Это еще ни о чем не говорило, конечно, она могла просто избегать общества. Но почему-то у Гурова было ощущение, что Алевтина не вняла никаким советам и что ее уже нет в пансионате «Лазурная бухта». Да и вообще в Крыму.

Гуров отметил, что возбуждение наблюдается и среди обслуживающего персонала. Официанты были рассеянными, торопливыми и нервными. Не исключено, что сегодняшний день повлечет за собой еще несколько увольнений. Причем, возможно, по собственному желанию. Во всяком случае, Гуров краем уха слышал разговор между двумя официантами.

– Короче, я по ходу сваливать буду, – говорил один. – То воруют, то убивают… Ну его от греха подальше.

– Да я бы тоже свалил, – поддержал его второй. – Только куда?

– Да ладно! Пансионатов и ресторанов полно! Сейчас кругом перемены, новых людей набирать будут. Так что без работы не останемся. А если даже и так, то все равно лучше, чем здесь.

В зале среди отдыхающих царили примерно те же настроения. Сквозь разновысотный гул голосов можно было различить такие фразы:

– Кошмар какой! И это в приличном месте!

– И не говорите! А мне так рекомендовали этот пансионат!

– Может быть, раньше тут и было неплохо, когда еще прежний персонал был! А сейчас, говорят, все поменялось – и вот вам результат!

– Говорила я Стасику – нужно ехать в Грецию! Нет, выбрал Крым! Мало того, что на переправе проторчали больше суток, так еще и здесь сюрпризы. Не отдых, а мучение! Боюсь, по возвращении мне понадобится лечение в санатории!

Подобные эмоциональные фразы в основном исходили от женщин. Мужчины были более сдержанными, а если и высказывались, то старались все-таки по делу. Больше всех усердствовал крупный краснолицый мужчина, с обширной лысиной и длинными усами, похожий на запорожского казака и председателя колхоза одновременно. Мужчина был в вышитой косоворотке, поверх которой был надет костюмный пиджак. И это нелепое сочетание делало его еще больше похожим на киношного персонажа.

Он сидел за столиком, за которым собралось самое большое количество народа – Гуров насчитал девять человек, которые теснились, плотно расставив стулья. Мужчина тоже был достаточно эмоционален.

– Банда завелась, точно вам говорю – бан-да! – говорил он. – Сначала кафе ограбили, потом парня убили!

– Господи, но за что? – воскликнула одна из женщин – худенькая, невзрачная, лет за пятьдесят.

– Так он их видел, парень-то! – уверенно говорил мужчина. – Он свидетелем был, сви-де-те-лем! – снова по слогам проговорил он. – Он по ночам гулять выходил, вот и видел! Я сам как-то вышел на балкон посреди ночи, смотрю – он идет со стороны пляжа. Любил прогуляться по ночам, вот и нагулял себе проблем. Нечего по ночам шляться, если ты еще молокосос! – Он решительно рубанул рукой воздух. – Ночью спать надо! А то вот нарвался на бандитов, а куда ему против них? Он кто? Тю! Кутенок сопливый! Они ж его одной левой!

– С ним дама была, – вставила та же щупленькая женщина. – Кто она? Мама его?

– Антонина Павловна! – снисходительно бросила ее соседка по столу – грузная дама с тяжелой шишкой из седеющих волос на затылке и черной каемкой усиков над верхней губой. – Я вас умоляю! Какая мама, о чем вы?

Антонина Павловна вспыхнула и стыдливо захихикала, прикрывая рот сухонькой ладошкой.

– Простите, Вероника Васильевна, я же здесь недавно, – оправдываясь, произнесла она. – Это вы старожилы. А Николай Петрович вообще, по-моему, здесь всех знает.

– Не всех, но многих, – подтвердил лысый усач. – Я ж в Крыму родился! Это уж потом мы в Миргород переехали. Но сюда отдыхать приезжал регулярно – и при Союзе, и когда Украина отделилась.

– Так что же насчет этой женщины? – У Антонины Павловны загорелись глаза. Она, как определил Гуров, скорее всего, была старой девой с ханжескими замашками, которую интересуют разные пикантные подробности чужой жизни.

– Так сбежала она! – с уверенностью проговорил Николай Петрович. – Сбе-жа-ла! И правильно сделала! А то бы и ее саму… того! Она же тоже свидетельница!

– Как сбежала? – ахнула Антонина Павловна. – И что же, теперь скрываться будет?

Гуров не успел услышать, что ответил всезнающий Николай Петрович. Он в этот момент обменялся взглядом с Марией. Та движением бровей указала на столик, за которым сидел Николай Петрович, явно советуя прислушаться к беседе. Гуров понимал, что во всем этом диалоге сплетни и кривотолки составляют процентов девяносто. И честно говоря, он не любил их. В отличие, скажем, от Станислава Крячко, который просто обожал. Крячко придерживался позиции, что слушать подобные вещи очень полезно, потому что в них среди кучи шелухи непременно отыщется золотое ядро истины. И сейчас Станислав наверняка навострил бы уши, весь обратившись в слух. А еще вероятнее, что подсел бы за столик к Николаю Петровичу, перезнакомился со всеми присутствующими, с удовольствием окунулся в беседу и ориентировался бы в ней как рыба в воде. А потом повел Николая Петровича в бар, где под местные вина ловко вытянул бы из него все, что тот успел узнать или размыслить. А уже потом, в одиночестве, Крячко каким-то одному ему известным методом разобрал бы весь этот свал по полочкам и вычленил то, что действительно имеет смысл.

Но то был Станислав Крячко, а за соседним с Николаем Петровичем столиком сидел не он, а полковник Лев Гуров, у которого были свои тактические заготовки. Но сейчас он был готов дослушать до конца. Однако не получилось: оживленная беседа была прервана в самом разгаре. Не успела Антонина Павловна задать вопрос о том, как вела себя пара Алик – Алевтина в пансионате и на пляже, как в зал вошла группа людей, при появлении которых мгновенно воцарилась тишина. Гуров мысленно усмехнулся.

«Всегда удивлялся – как люди обладают таким поразительным чутьем распознавать полицейских, даже если они без формы?» – подумал он.

Вошедших было трое, и все в штатском. Впереди шел мужчина лет тридцати с небольшим, невысокий и стройный, с темно-русыми волосами.

– Доброе утро. Майор Васнецов, криминальная полиция. – Он достал из нагрудного кармана легкой рубашки удостоверение. – Уважаемые отдыхающие! Огромная просьба ко всем – закончив завтрак, не расходиться. Вам нужно будет ответить на некоторые вопросы.

Никто не возражал и не возмущался, как обычно бывает в подобных ситуациях. Видимо, это произошло потому, что об убийстве все уже знали и были готовы к визиту полиции как к неизбежному логическому продолжению. Более того, его даже ждали. Во всяком случае, некоторые. И такой вывод сделал Гуров, боковым взглядом понаблюдав за Николаем Петровичем. Тот тщательно вытер блестевшие от жира усы с прилипшими к ним яичными крошками, затем шумно высморкался в клетчатый носовой платок гигантских размеров и сел, отодвинув тарелку и демонстрируя всем видом готовность помочь следствию. Гуров не сомневался, что говорить Николай Петрович будет много и охотно. И майор Васнецов сначала очень обрадуется, что заполучил такого свидетеля, а потом явно затоскует, когда их беседа перейдет в один сплошной монолог со стороны Николая Петровича.

Майор Васнецов обвел взглядом зал. Гуров был уверен, что он первым делом выберет именно Николая Петровича – уж слишком готовый к протокольной беседе вид тот имел, но Васнецов неожиданно громко спросил:

– Есть среди присутствующих Лев Иванович Гуров?

Гуров на мгновение замер. Признаться, не слишком приятные мысли пронеслись в его голове: например, что Алевтина вовсе не улетела в Москву, а была задержана полицией и теперь дала такие показания, в которых фигурировал он, полковник Гуров, причем не с самой хорошей стороны.

Однако его замешательство длилось доли секунды. Также громко и спокойно Гуров ответил:

– Я Лев Иванович Гуров.

К еще большему удивлению, майор Васнецов заулыбался, быстро прошагал к нему, протянул руку для приветствия и по-мальчишески радостно произнес:

– Очень рад познакомиться!

Гуров особой радости не чувствовал и продолжал мысленно ломать голову, откуда Васнецову известно его имя. И главное, почему он из всех присутствующих произнес именно его. А майор Васнецов продолжал удивлять его и дальше: