Евгений Сухов - Академия воровского дозора Страница 11

Все мужчины в его роду имели точно такую же представительную внешность, славились благородными манерами и обворожительными речами. Никто из них никогда не работал. Единственное, что они умели делать, так это прекрасно орудовать отмычками, а еще заниматься контрабандой. Можно сказать, что контрабанда – это их фамильное ремесло. А как могло быть иначе, если несколько поколений Геладзе проживали подле самой границы! Но никто из его рода не сумел достичь тех высот, до которых удалось дотянуться ему. И чем выше поднимался Николай Геладзе, тем больше у него становилось завистников и недоброжелателей.

К неприятелям следовало относиться с долей иронии – ведь большое дерево видно издалека, что поделаешь, если он столь заметен.

В этот раз ситуация складывалась иначе: теперь его фотография имелась едва ли не в каждом полицейском участке Греции, а ориентировки на него были отправлены во все европейские страны. Наверняка все агенты сбились с ног, разыскивая его. Но никому из них было невдомек, что из Греции он никуда не уезжал, просто перебрался на красивый курортный остров Лесбос, где проживал на небольшой вилле, окна которой выходили на море.

Правда, прогуливаясь по берегу, он пару раз ловил на себе заинтересованные взгляды прохожих (и не только женщин). Среди них вполне мог быть полицейский, всматривающийся в знакомое лицо, тому достаточно порыться в ориентировке, чтобы установить имя подозрительного встречного.

Взяв ножницы, Олкимос примерился к курчавой ухоженной бородке и принялся аккуратно ее подравнивать. В мусорную корзину полетели скрученные ошметки. Затем, намылив подбородок, он побрил его до сверкающей белизны, подумав, сбрил и усы. Пожалуй, так будет вернее.

Теперь из зеркала на него смотрело помолодевшее лицо, от которого он успел отвыкнуть. Так тоже ничего. На правой щеке проступил старый кривой шрам, незаметный под волосами, полученный в молодости в одной из драк. Впрочем, шрам не портил его природной привлекательности, скорее добавил его облику должной мужественности.

Дверь приоткрылась, и в ванную вошла Нина. Положив руки ему на плечи, с нежностью произнесла:

– Я уже забыла, какой ты у меня красивый.

– А разве с бородой я был страшен? – обхватив жену за талию, удивленно спросил Нестор.

– Нет… ты у меня всегда красивый, – погладила Нина узкой ладошкой по гладко выбритой щеке. – Просто… Просто с бородой ты был другой. Я знаю, как себя вести с тем, бородатым… А этого я немного побаиваюсь.

– В нем нет ничего плохого. Он любит тебя так же крепко, как и прежний.

– Я это знаю.

Звонок мобильного телефона заставил разжать объятия. Нажав на кнопку приема, Нестор произнес:

– Слушаю.

– Ты сделал все так, как я просил? – прозвучал негромкий голос со старческой хрипотцой.

Узнавая знакомые интонации, Нестор невольно сглотнул. Это был мистер Уайт, один из влиятельнейших руководителей международной контрабанды: хитрый, умный, опасный.

Нестор Олкимос всегда относил себя к трудно-внушаемым людям. На него невозможно было как-то повлиять и тем более пошатнуть устоявшиеся взгляды. Но этот человек, которого он видел всего-то три раза в своей жизни, причем каждая из встреч носила кратковременный характер и касалась исключительно предстоящих поставок, действовал на него почти гипнотически. Даже непродолжительной беседы было достаточно, чтобы понять – старик, вопреки возрасту, имел невероятно сильный характер и, несмотря на кажущееся добродушие, обладал волчьими клыками, которые, при надобности, мог вонзить в глотку противника. В разговоре с ним Нестор взвешивал каждое слово, осознавая, что оно может быть растолковано неверно.

– Да, сделал.

– Постарайся выйти незаметно из дома. Теперь тебя ищут по всей Греции. Нам не нужны неприятности.

– Я понимаю, сделаю все необходимое.

– Мои люди ждут тебя на пристани.

– А что потом?

– На яхте доберетесь до Италии, а там мы подумаем, как следует поступить дальше. Может, стоит перебраться куда-нибудь еще далее, где не будет особенно любопытных. А может, благоразумнее затаиться на некоторое время на каком-нибудь безлюдном острове.

– Я буду готов к любому решению, – с готовностью отозвался Олкимос.

– Тогда до встречи. Буду рад увидеться вновь. Я отблагодарю, можешь не сомневаться.

Положив трубку, Нестор почувствовал облегчение и посмотрел на Нину, застывшую в ожидании. У нее была одна хорошая черта – ей не нужно было ничего объяснять, она понимала даже тогда, когда Нестор молчал.

Следовало что-то сказать, чтобы расставание не получилось суховатым, вот только нужные слова подобрать отчего-то было трудновато.

– Мне нужно идти… Меня ждут…

– Ты возьмешь меня с собой? – дрогнувшим голосом спросила Нина.

– Ты же знаешь, что это невозможно. – Он положил широкие ладони на ее плечи, ощутив пальцами их хрупкость. – Мы сделаем по-другому, как только я устроюсь на новом месте, тотчас сообщу тебе, и ты ко мне приедешь.

– А ты действительно вернешься?

Еще один вопрос, рвавший душу в клочья и требовавший немедленного ответа.

– Поверь мне… Я сделаю все возможное, чтобы наша разлука не затянулась. Все! Мне пора. Не провожай, доберусь сам.

Подхватив небольшую черную кожаную сумку, Нестор вышел из дома и тотчас окунулся в ночь – теплую, как парное молоко, и светлую, каковой может быть только летняя субтропическая полночь. Звезды, дырявя бездонную черноту неба, испускали мягкий ласкающий свет. Их многочисленные отражения на поверхности моря выглядели мерцающей рябью.

Осмотревшись, Нестор заторопился вниз по каменному склону. На краю обрыва, с которого была видна бухта с несколькими пришвартовавшимися яхтами, остановился. Палуба большой яхты, находившейся немного в стороне от остальных, была хорошо освещена. Подле рубки за небольшим летним столиком сидели двое мужчин. Первого он не знал, но вот вторым был его старинный приятель Иосиф Матцингер, имевший с ним совместный бизнес. Третьего человека, спрятавшегося под высоким навесом, он рассмотрел на корме, лица его не рассмотреть, но он очень напоминал человека, с которым не хотелось бы встречаться.

Узкой полоской чернел пустынный пляж, казавшийся в этот момент каким-то зловещим. А с высокой скалы, где размещалась гостиница, доносились звуки музыки и приглушенный расстоянием женский смех.

Нестор не доверял Уайту, прежде чем ступить на яхту, следовало убедиться в его искренности.

В небольшой скальной расщелине дважды вспыхнул фонарь, подавая сигнал опасности. Вот, значит, как оно складывается. Решил, стало быть, отблагодарить… Понаблюдав за яхтой некоторое время, Олкимос быстро спустился по тропе и решительно зашагал в сторону расщелины. Ему навстречу двинулся плотный человек в темной рубашке, почти сливавшейся с каменными грудами, хаотично устилавшими побережье.

– Значит, Джонатан там?

– Да, на яхте. Я его узнал.

– Спасибо, Григориус, ты меня выручил, – с нотками признательности произнес Нестор Олкимос, пожимая руку. – Если бы не ты, мне бы до завтрашнего дня не дожить… Хотя на ближайшие несколько лет у меня совершенно другие планы. Значит, Уайт решил от меня избавиться… И это после всего, что я для них сделал!

– И что дальше, господин Олкимос?

– Возвращаюсь на материк, в Грецию. Мне некуда бежать. Изменю внешность, поселюсь где-нибудь на окраине. А там посмотрим!

– Тогда прошу на катер, – показал Григориус на небольшое судно, стоявшее у берега, слегка покачиваясь на волнах.

– Вижу, ты все предусмотрел.

– У меня было время подготовиться. А что передать вашей жене?

Олкимос приостановился у трапа, внимательно посмотрел на сопровождающего и негромко произнес:

– Нина ничего не должна знать… Куда я уехал, с кем и насколько. Придет время, я сообщу ей сам.

– Хорошо, господин Олкимос, сделаю все как нужно. Позвольте, я помогу вам подняться, – потянулся за сумкой Григориус.

– Не нужно, – отстранил протянутую руку Олкимос. – Свои вещи я предпочитаю таскать сам.

– Хорошо.

Взобравшись на палубу катера, Нестор испытал облегчение. Следом за ним на катер шагнул Григориус и быстро прошел в капитанскую рубку.

– Сделаем вот что, давай пройдись мимо этих яхт.

– Сделаем, – широко и понимающе улыбнулся Григориус.

– А потом по курсу.

– Все будет в лучшем виде.

Дизель мелко затарахтел, и катер, брызнув на воду тугую шумную струю, попятился от берега. Будто бы дразня пассажиров яхты, капитан проплыл совсем близко мимо нее, так что Нестор мог рассмотреть лица людей, сидящих за столиком. В какой-то момент он хотел выбраться из рубки и злорадно помахать на прощание рукой, но чувство благоразумия взяло верх. Усмехнувшись, он велел Григориусу: