Алексей Макеев - Разменная монета Страница 11

Неспешно разговаривая, они следили за школьницами и, жадно пуская слюни, бросали в их адрес различные сальные пошлости. Тогда-то Михей и вынул из нагрудного кармана стопку помятых сотенных бумажек и немного небрежно, но со значительным выражением лица передал деньги Шапито из рук в руки. Шапито, забирая их, снова заглянул маленькому Михею в глаза.

– Отлично, – повторил он, услышав озвученную цифру, но, не поверив собеседнику на слово, быстро пересчитал деньги, поиграл пачкой и сделал обманное движение, словно хотел выбросить купюры через перила. – А? Что? – проверяя Михея на жадность, с ядовитым прищуром посмеялся он над пареньком. – Спустим на баб? Как ты, брат?

– Поступай как хочешь, – холодно ответил Михей. – Только мою долю отдай.

Шапито удовлетворенно кивнул, отсчитал пару тысяч для своего курьера, передал ему деньги и, перетянув оставшиеся резинкой, сунул их за пазуху.

– Возьми, – милостиво произнес он. – Ты славно поработал и славно отдохнешь. Нырни в комнату, посмотри-ка, никто не проснулся там из наших придурков?

Михей приоткрыл скрипучую дверь, ведущую в квартиру, и обвел глазами молодых людей, вповалку лежавших кто где. В комнате тоже царил полнейший бардак. Большой деревянный стол был завален немытой посудой, над которой с жужжанием роились мухи, на гнилом дощатом полу то тут, то там были явственно обозначены плевки, а на единственной незастеленной кровати лежали скомканные грязные простыни, не знавшие стирки как минимум последние пять лет.

– Да вроде спят, – тихо ответил Михей.

Шапито передал молодому человеку несколько чеков кокаина, которые он достал непонятно откуда, пока паренек выглядывал за дверь, и проворно зажал их в кулаке Михея.

– Не рассыпь, – предупредил он. – Пойдешь на Приимский спуск и на Большой Каретный. Найдешь там Саню Пятака. Он проведет тебя к Хромому. Скажешь тому, что ты от Шапито, и он возьмет все твое добро, не проверяя. Верняк! Ты же возьмешь у него четыре штуки. Дальше отправляйся в Лихов переулок на свое место и, если срисуешь ментов, сразу вали. Сколько продашь, столько продашь. Вечером с выручкой ко мне. Все понял, братан?

Михей, не перебивая, слушал старшего товарища. Потом Шапито расспросил про тех клиентов, которые были у Михея вчера, дал краткую характеристику каждой персоне, особо отметил тех, кого он не понял, и посоветовал держаться от них в стороне. Вспоминал их всех Михей старательно, во всех подробностях, демонстрируя редкую наблюдательность и память. Он сказал, что за последнее время среди покупателей появилось много девчонок, на что Шапито только сочувственно вздохнул и заметил:

– Каждый сам кует свое счастье. Кто же виноват, что у них вместо мозгов прокладки!

Он натужно рассмеялся. Хотел, наверное, чтобы Михей поддержал его, но тот смеяться не стал. Потом Михей рассказал, что покупатели все больше говорят в последнее время про «геру». Эти слова вдохновили Шапито, и он пообещал для личностей, особо прочухавших кайф, раздобыть суперкачественную партию, о чем и попросил передать слово в слово каждому покупателю. Затем он немного поспрашивал о том, можно ли найти среди этих людей надежного человека, способного заняться распространением наркоты. Но его посыльный не нашел, что на это сказать. У него явно не было никого подходящего на примете…

Сергей проснулся от легкого мандража. Его тело слегка колотило, и он ужасно плохо себя чувствовал. Ему просто необходимо было срочно поправить самочувствие небольшой дозой кокаина. Одна и та же мысль назойливо вертелась в его голове. Как все плохо! Все плохо в мире… И что самое противное, все было плохо и в нем самом. Он страдал от осознания своего низкого образа жизни. Все вертелось перед глазами. Ему было так плохо, что он не знал, что бы такое с собой сделать. Он хотел сделать что-нибудь с собой, и не знал что. Не мог придумать. Мозг отказывался работать.

Он с огромным трудом поднялся, сел, превозмогая смертельную лень и сонливость, покачиваясь и ничего не видя перед собой. Единственным спасением для него сейчас были мысли о том, как ему было хорошо совсем недавно. То есть некоторое время назад. Сергей не воспринимал реального течения времени… Он попытался вспомнить, когда и что было, но не мог. Однако что-то хорошее, доброе уже вертелось в его сознании, и, даже до конца еще не понимая, про кого он говорит, Сергей прошептал:

– Как я ее люблю…

Он утер лицо негнущимися пальцами ослабших за последнее время рук. Потом поднапряг память и вспомнил уже совершенно точно, с кем ему было так хорошо. Это была очаровательная девушка по имени Натали. Он так и называл ее. Натали… Призраки бледных воспоминаний стайкой пронеслись мимо его памяти, и снова наступил полный провал. Сергей индифферентно оценил своих спящих по соседству товарищей. Осмотрелся на предмет поиска пропавшей возлюбленной, которой нигде не было.

Слава Филиппов сидел в дальнем углу, привалившись спиной к стене с ободранными обоями. Вернее, даже не сидел, а дремал. Волосы его стояли дыбом. В отличие от Сергея, он пребывал в состоянии, сравнимом с совершеннейшим безразличием, а это первый признак подступающей ломки.

Егор Халинков спал на полу рядом. Всю ночь через него переступали, как через дохлую собаку, и, очевидно, вследствие этого на его лице розовел огромный, как родимое пятно, синяк. Во время сна пальцы его рук мелко подрагивали. Широко разинув рот, он храпел. Сергей долго изучал его неподвижное тело, потом бросил на Егора одеяло. Тот механически накрыл им голову, оставив непокрытыми босые ноги. Из-под штанов Халинкова торчали трусы, из-под свитера – мятая рубашка.

Сергей отодвинул его ногой, поднялся на дрожащих ногах с импровизированной постели, которой служил полосатый дурно пахнущий матрас, и у него из-под головы выпали наушники плеера. Постояв несколько мгновений, чтобы наконец обрести себя на ровном полу, Сергей угрюмо побрел к туалету.

– Погладь обезьянку, – сквозь сон попросил Халинков.

Глаза он при этом не открыл, и поэтому Сергею показалось, что Егор бредит. Он подошел к туалету, но дверь не поддалась его усилиям. На память вдруг пришло воспоминание о том, как они с Натали расстались. Постояв еще немного возле туалета, Сергей качнулся и взял курс на кухню, попил воды из-под крана.

Все его воспоминания оказались какими-то нечеткими, присутствовали лишь в общих чертах. Например, он так и не смог воспроизвести в памяти, во что Натали была одета. Да и о чем она говорила в тот вечер с ним, тоже куда-то упорхнуло. Осталось только зыбкое, как сон, ощущение чего-то светлого и мимолетного.

Ополоснув голову под струей ледяной воды, стремительно бегущей из-под крана, он попытался привести себя в чувство, но бодрое настроение так и не наведалось к нему. Ему просто стало очень холодно. Устав издеваться над своей незакаленной плотью, Сергей упал на стул, который стоял у грязного кухонного стола, и затих.

Он попытался вспомнить, что он сказал Натали, о чем они договаривались напоследок, где наметили новую встречу, но ничего определенного его память так и не породила. Злой на себя, он взял из вазы маленькое яблоко и начал остервенело грызть его, громко хрустя, чавкая и жадно глотая кислый сок.

Проснулся Халинков. Он на удивление бодро поднялся на ноги, разгладил волосы и тут же подсел к компьютеру, запустив системник и тупо уставившись в монитор. Сергей мог видеть его нелепо скроенную фигуру через дверной проем кухни.

Самым главным, что не давало покоя Сергею, было то, что он не помнил, как вчера приехал сюда. Это было редкое для него состояние. Управляясь с яблоком, Сергей предполагал, что Наташа уехала в общежитие. Обычно она предупреждала его, а в этот раз явно не поставила в известность, и это означало, что или они расстались навсегда по какой-то пока неведомой ему причине, или то, что Сергей перестал вообще что-либо запоминать под действием кокаина.

С похолодевшим от волнения сердцем он предположил, что она все-таки бросила его. Оставалось только гадать, за что же именно. Скорее всего, он сам вел себя непотребно, вот она и убежала. В его жизни не раз случалось, что он даже бил своих подруг, если находился под кайфом. Либо, и об этом не хотелось даже думать, ее обидел кто-нибудь из присутствующих…

Халинков активизировал какую-то игру, за стеной забубнил осточертевший Сергею рок. Он поднялся со стула, чтобы заорать, перешел в коридор, но заметил бодрствующих на балконе людей и, забыв о Егоре, решил перебраться к ним. Он все еще слегка пошатывался и очень невнятно говорил, будто его разбил паралич.

Сергею хотелось знать что-нибудь конкретное про то, как он расстался с Натали. На балконе он обнаружил мирно беседующих Михея и Шапито.

– Мужики, давайте побазарим? – предложил Сергей и невольно ужаснулся звукам собственного голоса.

– Базарь, – мгновенно переключил на него внимание Шапито.