Андрей Кивинов - Тревожная кнопка Страница 13

— А что? — моментально оживился Ежов. — Камни? Золото?

— А у тебя есть?.. Не, ты все-таки — Ежиков… Ладно, чудо в погонах. Слушай и выбирай. Либо мы сейчас вызываем следователя, и вы со своей студенткой перемещаетесь в беззвездочный отель, либо ты толкуешь мне про одну историю, пишешь рапорт по собственному и валишь к чертовой матери.

Колина ладонь легла на трубку дискового телефонного аппарата. Полный анахронизм.

Разговор проходил в его кабинете. Прямо с места поимки оборотня Бойков позвонил дежурному, и тот прислал группу сопровождения. Руководству Ежова пока ничего не сообщали, «Бобик» перегнали во двор. Попыток к бегству сержант не предпринимал. Куда ему бежать? Англия политического убежища не даст. Разве что Сомали. Студентка Катя плакала и умоляла ее отпустить — готовиться к коллоквиуму. Потом хотела уйти без разрешения. Но как уйдешь, если прикована наручниками к зеркалу полицейского внедорожника?

— Какую историю?

— Про твоего одноклассника. Участкового Михалева. Надеюсь, в курсе, что с ним?

— В курсе… А я тут при чем?

— Боюсь, причем… Накануне убийства он звонил тебе. Жена слышала. О чем был разговор?

Ежов изобразил активный мыслительный процесс.

— Не помню уж… Мы часто созванивались… Может, про футбол…

Вот именно поэтому Коля и выдавал себя за скотопромышленника. И оказался прав. Потому что компромат — лучшее средство для развязывания языков. После дыбы, конечно. Но дыба запрещена, а компромат — пожалуйста.

— Понял, — он снял трубку, — мы выбираем следователя. Все-таки хорошо, что я не послушал маму и не стал вызывать тебя повесткой, а поймал с поличным. Горе побежденным. Алло! Витек, звони в комитет.

— Хорошо-хорошо, — замахал руками Ежов, словно турист, заблудившийся в пустыне и увидевший самолет, — я вспомнил.

— Серега, пока отбой, но будь на связи… Слушаю.

— Он халтуру предлагал. В Зареченск сгонять с мужиком каким-то. Чтоб от ГАИ отбиваться. Его якобы на дежурство поставили, а халтуру терять не хотел.

— Сказал, что возили?

— Документы какие-то бухгалтерские… Штука баксов за поездку.

— Да ладно… Зачем гаишникам бухгалтерия? Им налик подавай. Лучше черный. Согласен?

Ежов от волнения превратил форменную кепочку в кистевой эспандер.

— Да Серега что-то говорил про деньги… Но я отказался. У меня самого смена.

— А почему жене Михалева не рассказал? Она же спрашивала. Что тут такого секретного?

— Оно мне надо? Кто знает, что там за темы? — Ежов осторожно скользнул взглядом по телефону и руке охотника на оборотней.

— Вот это мудро! Одобряю. Однокласснику уже все равно, а нам жить. А ты ему никого, случаем, не порекомендовал? Вместо себя?

— Нет… Честно!

Здесь сержант не играл. А если играл, то ему смело можно давать «Оскара» за лучшую мужскую роль и «Золотую маску» в качестве бонуса.

— Серега сказал, что своим предложит!

— Кому — своим? Конкретно.

— Без понятия. Просто — своим. Мужикам, наверно, с опорного. Участковым.

Коля убрал руку с телефона. Ситуация не радовала. Никаких гарантий, что Ежов все же не дал наводку. Сам он не бомбил — действительно работал в тот день. Но подставить лучшего друга — запросто. Гниль так и прет со всех щелей. Поэтому отпускать его нежелательно. С другой стороны — обещал отпустить. «Динамить» нельзя — слух тут же пройдет по всей Руси великой. И больше никаких торгов. Да и вообще — имидж.

— Жена-то твоя про Екатерину знает?

— Нет…

— Если что-то недоговорил, узнает… В том числе про Доминикану. И еще… Дело на контроле в Москве, орлов этих все равно найдем. И не дай бог выяснится, что ты все-таки поделился информацией… Ни в какой Доминикане не спрячешься. А теперь в отдел, и чтоб завтра рапорт был на столе у начальника.

Как не хотели джентльмены Кирилл Павлович и Николай Васильевич встречаться, но встретиться пришлось. Но в присутствии третьего джентльмена они не рисковали выяснять отношения. Тот мог дать по голове обоим. Недаром что «Царь». Хоть и с искривленным позвоночником.

Свидание проходило в его тронном зале, оккупированном всепоглощающим грибком. Происходило в холодной рабочей атмосфере при раскрытых окнах. Каждый делился наработками, норовя утереть нос сопернику. Копейкина пригласил на совещание лично Царев, и тот не посмел отказать.

— Никакого дежурства в тот день у Михалева не было, — сообщил джентльмен Коля, — но он искал замену. Почему? Чувствовал, что на них нападут?

— Тогда бы не поехал совсем, — возразил джентльмен Кирилл, — не идиот же из-за тысячи евро и чужого лимона башкой рисковать?

— Почему? — наморщил лоб третейский судья. — Я таких встречал. Но, действительно, как исключение.

Коля сделал следующую подачу:

— Ежов сказал, что Сергей пытался договориться со своими. Но, судя по всему, не смог и поехал сам. Скорее всего, не хотел терять халтуру.

— Да, это очень близкая связь, — согласился Царев, — на девяносто процентов из отдела. Михалев хоть и молодой, но осторожный. Даже от жены маскировался.

— А еще вернее связь с опорного, — добавил Копейкин, — наши разыскали водителей, которые видели в том месте гаишников с «жигулями». Вернее, гаишника. Одного. В форме. И сапогах. Лепнев связался с зареченским руководством ДПС — на трассе никто в тот день не работал. Значит, их ждали.

— Это и так понятно, — ухмыльнулся Бойков, что означало «не умничай».

— Не факт, что машина полицейская, могли раскрасить, но мы будем проверять всех наших водителей. Хотя это и мучительно долго.

— Что там за перцы на опорном? — с милым ленинским прищуром посмотрел Коля на Копейкина. — Такие же ушлые, как ты?

— Хватит! — упредил Царев возможную потасовку. — Как пацаны малые…

— Не знаю, — не обратив внимания на подколку, спокойно ответил Кирилл, — сейчас такое время, что любимый напарник продать может. Кстати, место Михалева еще вакантно.

Царев с Бойковым переглянулись. Оба без дополнительных вопросов поняли, на что намекает Копейкин. Но подобные операции-авантюры хорошо удаются только на экране.

— Сомневаюсь, — прокомментировал Коля, — во-первых, нужен человек со стороны, а такого не найдешь, а во-вторых, максимум через день о нем будет знать весь личный состав и смеяться. Коррупция — мать наша.

— Хорошее внедрение надо готовить, — поддержал Царев, — иногда по году. Это в кино — раз и в банде. Да и денег никто на это не даст.

— Можно обойтись подручными средствами, — не унимался Копейкин, — когда нам деньги выделяли на внедрение? Я лично не помню таких чудесных случаев. Главное, документы быстро оформить на кандидата. Объясните руководству.

— Ладно, я подумаю. Возможно, это действительно единственный реальный вариант. Искать через отпечатки кроссовок или машину можно до второго пришествия. И не найти ни хрена. Если убийца наш — будет держать руку на пульсе.

— Кстати — Ежова тоже нельзя бросать на произвол, — напомнил Бойков, — наводку он мог дать запросто.

— Так и не бросай, — улыбнулся Копейкин, — арбайтн, арбайтн.

— Чего-то активный ты не по годам… Прямо страшно.

— Дурак ты…

До драки, к сожалению, не дошло, хотя оппоненты позеленели, как курс на валютной бирже. Царев опять развел бойцов по углам ринга. Хороши компаньоны. Какое уж тут внедрение, если между собой грызутся как собаки.

Копейкин, вообще-то, активность проявлял не только из-за служебного долга и любви к истине. Чего уж там скрывать. «Скажите, д’Артаньян, — это нужно Франции?» — «Да какая там к бесу Франция? Мне деваху хочется!»

Если его идея найдет отклик в пламенных сердцах, он будет гораздо чаще контачить с оэсбэшниками, а стало быть, рано или поздно пересечется с Ольгой. И они расставят точки над никому ныне не известной буквой. Просто позвонить Гориной и встретиться ему по-прежнему не позволяло мужское самолюбие. Другое дело, когда случайно, исподтишка… Есть, конечно, и побочные эффекты идеи. Ему придется по полной участвовать в операции, а значит, играть за противника. ОСБ, несмотря на общую цель, все-таки противник.

Но пересечение с Ольгой произошло и безо всякого коварного плана. Они столкнулись нос к носу в коридоре, когда Кирилл шел к выходу из кабинета Царева. Однако никакого прогресса в их отношения это столкновение не принесло. Ольга лишь бросила на него волчий взгляд, в котором читалось примерно следующее: «Даже если ты приполз бы на коленях, сжимая в зубах розочку, или спел бы под окном арию Ленского, это ни на сантиметр не подняло бы планку моего к тебе уважения. И если ты снова будешь крутиться перед моим носом, я призову злых духов, и они лишат тебя всех премиальных до конца дней, а то и погон!»

Копейкин не оборачивался, не пытался заговорить. Да и кто б на его месте пытался после подобных красноречивых взглядов? Только робот-полицейский, которого не интересуют премиальные и погоны.