Елена Топильская - Ловушка для блондинов Страница 14

— Шантажировать не надо, — прервал меня шеф. — А кто у нас самый лучший следователь? Кто самый организованный и квалифицированный? Вон помощники по УСО[6] говорят, что в дела Швецовой приятно садиться — все исследовано до донышка, обвинительные как сказка читаются, культура следственного производства на высоте. Только на Марию Сергеевну вся надежда, — замурлыкал он, а я и растаяла, как деревенская дурочка от комплиментов гармониста. — А дело-то какое, прямо сам бы взялся, — продолжал он разливаться соловьем. — Часто ли встретишь не дилетанта-самоучку, а настоящего киллера; уж если повезет, так повезет. Доведете дело до суда, просто будете себя уважать…

— Его еще установить надо, — буркнула я, и шеф понял, что я уже готова. Можно заканчивать сеанс гипноза.

Мне иногда кажется, что он — настоящий удав. То мытьем, то катаньем, то лаской, то жестким прессингом, но он из нас веревки вьет. И ведь как все обставляет: накидает тебе работы, но так, что ты себя начинаешь считать избранником судьбы и редким везунчиком. Иногда он нас с Лешкой так разогревает, что мы с ним из-за дела бьемся, кому достанется такое счастье — впрячься в очередной воз, хотя еще пять минут назад оба кричали, что лучше сразу сдохнуть, чем получить еще и это дело себе на шею…

— Вот и поговорим, как можно установить его личность. В двенадцать у меня начальник РУВД и уголовный розыск, обсудим вчерашнее происшествие. А потом и по фигуранту определимся. Как он, кстати, из больницы не сбежит?

— У него пятки раздроблены, он ходить не может. И потом, он под капельницей.

— Я надеюсь, его дактилоскопировали? — строго, спросил шеф, и я потупилась.

— Владимир Иванович, у него руки разбиты, карта будет с дефектами. Надо подождать немного.

— Ну, вы уж не забудьте. Потерпевшего с черепно-мозговой дактилоскопировали?

— Да. — Я решила не углубляться в объяснения с кужеровской эпопеей.

— Хорошо. Приведите в порядок осмотры по всем делам с нападениями в парадных и назначьте дактилоскопию.

Весьма довольный шеф ушел, что-то весело напевая. А я опять залезла в сейф: посмотрим, что у нас с отпечатками пальцев в парадных.

Слава Богу, на первые два происшествия выезжал наш самый старательный криминалист. На милицейских следователей, проводивших осмотр, я больших надежд не возлагала, а вот эксперт этот, с кем бы он ни работал, всегда выкладывался на полную катушку, даже если розыск со следствием на два голоса его убеждали, что здесь не криминал.

Когда я начинала работать следователем, он был самым молодым экспертом у нас в районе, а сейчас это уже зубр, правда, по виду не скажешь. Всех вводят в заблуждение его хрупкое телосложение и по-детски наивный взгляд, за эти много лет он практически не изменился. Я его запомнила после того, как он, можно сказать, раскрыл убийство вопреки непрофессиональному поведению остальных членов дежурной группы. Он как-то выехал с дежурным по городу на труп в квартире. Труп обнаружила соседка по дому: проходила мимо, обратила внимание на приоткрытую дверь, не удержалась и заглянула, а там хозяин в странной позе, в коридоре, на четвереньках, и в странном виде — раздет до трусов и синий местами. А на шее — туго затянутая веревка. Следователь приуныл, поскольку рассчитывал успеть на футбол, а тут наклевывалась полнометражная работа по “глухому” убийству. Кто из медиков тогда выезжал, я уже и не помню, но по всему — какой-нибудь разгильдяй и тоже, наверное, любитель футбола. Вот они и стали на пару заниматься дедукцией. По словам соседей, от покойного недавно ушла жена. Так? Так. А где лежит труп? Правильно, аккурат под раскидистыми оленьими рогами, привинченными к стене в коридоре. Значит…

Значит, жизнь ему стала не мила, он хотел повеситься на рогах, петля затянулась на его шее, только веревка соскользнула. Придя к этому глубоко научному выводу, два разгильдяя пожали друг другу руки, и следователь произнес было заветное слово: “Оформляйте”. Они уже собираться начали, и только наш старательный эксперт-криминалист, кстати, однофамилец тогдашнего министра, Федорчук, проигнорировал их глубоко научные выводы, достал свои экспертные причиндалы и начал методично обрабатывать поверхности в квартире для выявления следов рук.

Эти двое корифеев сыска вокруг него заплясали, стали спрашивать: “Ты что, сдурел?”. Дежурный Айболит даже выразился в том смысле, что вообще-то, если следователь принимает решение уехать с места происшествия, поручив осмотр местной милиции, другим членам группы как-то неэтично игнорировать его решение. Наш молоденький Федорчук ему невозмутимо ответил, что сдурели они сами, если не видят здесь убийства. Он показал им на стол, уставленный тарелками и рюмками, причем две рюмки имели на краях следы помады. Он показал им на шкаф в комнате, дверцы которого были распахнуты, а пустые полки красноречиво указывали на похищение имущества, в нем находившегося. Наконец он снял со спины трупа волос, явно ему не принадлежащий и аккуратно опустил его в пакетик, хотя вообще-то это должен был сделать судебный медик. И все, что обнаружил, он молча сфотографировал.

Но и после этого так называемый дежурный следователь не проснулся, образно говоря. Он пошел на принцип. Находки эксперта его не убедили, он решительно заявил, что здесь самоубийство, и велел сворачиваться.

Так и списали этот труп как некриминальный, и две недели жили спокойно, пока сотрудники отдела Управления уголовного розыска, занимающегося грабежами и разбоями, не привели двух проституток, которые желали покаяться в содеянном и рассказали леденящую душу историю о том, как с потерпевшим познакомились в ресторане, где он заливал свою личную драму горячительными напитками. И после знакомства решили ехать к нему продолжать отношения. Весь фокус был в том, что вслед за ними поехали два их сутенера, которые собирались действовать по отработанной схеме: девушки распаляют клиента, а потом неожиданно провоцируют ссору. Клиент, как правило, распахивает дверь и говорит что-то вроде: “Вот Бог, а вот порог”, и девушки выходят, снимая с себя подозрения, однако в открытую дверь тут же заходят двое крепких мужчин, которые нейтрализуют клиента и грабят квартиру.

В этом случае все шло по плану, за исключением одного: потерпевший оказался крепышом, и преступники не рассчитали силу. Придушили его слишком сильно, до смерти. Но делать было нечего, они позвали девушек, терпеливо дожидавшихся в парадной, и вчетвером обнесли квартиру.

А вот когда к нам на блюдечке принесли чистосердечные признания, вот тогда побежали к эксперту Федорчуку, упали к нему в ножки и сказали: “Геноч-ка, ты был прав, не выкинул ли ты, не дай Бог, то, что понаизымал с места происшествия?” К счастью, Геночка ничего не выкинул, благодаря чему виновные были привлечены к уголовной ответственности, вина их доказана и дело передано в суд. А если бы не Геночка? Страшно подумать…

Устав разбираться в непотребном почерке следователя, производившего осмотр, я сняла телефонную трубку и позвонила Гене Федорчуку. Гена оказался на месте, добросовестно передо мной отчитался, что в обеих парадных он обработал сплошняком внутреннюю и внешнюю поверхность дверей, и стены возле трупа, но признался, что еще не принимался за исследование того, что набрал оттуда. Я его пригласила в две оставшиеся парадные — последнее место происшествия, кстати, не мешало бы и сфотографировать.

— Хорошо, — покладисто ответил Гена. — В последние дни сухо, дождя не было, может, какой материал и наберем. Когда поедем?

Я пообещала свистнуть ему, как определюсь, и пошла к шефу на совещание, туда уже подтягивались мрачные милицейские начальники. Каждый из них считал своим долгом лично осмотреть мою шишку, видимо, как главное вещественное доказательство, и высказать свои соображения о том, насколько это портит мою внешность и как же можно было быть такой дурой.

Двадцать минут ждали начальника убойного отдела Костю Мигулько. Когда задержка стала уже неприличной, начальник РУВД стал обзванивать последовательно всех оперов отдела, дежурную часть, позвонил даже Мигулько домой, после чего догадался, наконец, набрать номер сотового телефона Кости.

— Что-о?! — заревел он, услышав Костин голос. — Немедленно! Прокурор ждет!

Еще через десять минут появился смущенный Костик. Начальник РУВД показал ему из-под стола кулак. Костя заалелся, как маков цвет. Когда мы расселись за длинным столом для совещаний, Костик, устроившийся рядом со мной, тихо поведал, что аж за полчаса вышел из РУВД на совещание, пошел пешком, благо погода хорошая.

— Дай, думаю, прогуляюсь, — шептал он мне, пока начальники обсуждали организационные вопросы, — по дороге на вокзал зашел, купил пирожок, иду, жую. Смотрю — электричка, двери открыты, и все на нее бегут. Ну и я побежал. Сел в электричку, пирожок ем. Опомнился, когда Петрович мне на трубу позвонил.