Ольга Лаврова - Ушел и не вернулся Страница 14

Обыск, конечно, не был проведен халатно. Дом и надворные постройки осмотрели тщательно, припрятанных денег и ценностей изъяли немало. Но когда Кибрит обратила внимание на клумбочки с привядшей, свежевысаженной рассадой и глазами спросила Знаменского, как, дескать, к данному факту отнесемся, он отрицательно качнул головой.

— Но до того ли ей, чтобы цветы сажать, Пал Палыч?

— А если хитрость? Отвести нас от истинных захоронок? Весь же двор я перепахивать не намерен.

А «мышка» виднелась в окне, будто картинка в раме, грустная и тревожная.

— Ну-ну, — покосилась в ее сторону Зиночка, — Шурика на тебя нет!

Тот, не без сожаления уезжая от сельской почти весны и славы (бурно возросшей после обнаружения «покойника»), советовал Пал Палычу держать с Миловидовыми ухо востро.

— Больно парочка на выдумки горазда. Гляди, Паша, как бы между пальцев не ушли!

Знаменский обещал не упустить и тем более укрепился в этом, когда добыл от Миловидова показания, ценные для Скопина.

…Однако повернулось иначе.

Скопин выслушал телефонный доклад примерно до половины, подавая вялые реплики, и извинился, сославшись на занятость.

— Я, Пал Палыч, не навязываю своего мнения, решайте сами, но… отдел сейчас перегружен работой. Ваше присутствие было бы очень кстати. Да и классного эксперта держать на мелком деле… Посмотрите там, может быть, передадим тамошней прокуратуре?

Тон у старика был скучливый и слегка виноватый. Он знал, что Пал Палыч и сам все поймет…

Знаменский медленно пошел к гостинице. Итак, расстановка сил наверху переменилась, «шерстяной» компромат оказался внезапно ненужным. Почему — это уже тайны мадридского двора.

Ну что ж, не первое разочарование приходится переживать, перенесем и это. Старику небось вдвое горше.

Отдать Миловидова местной прокуратуре? Не исключено, что от нее он «отмажется». Или отречется от показаний, данных якобы под давлением, и придумает, чем обелить себя. Или выкинет какой-нибудь непредсказуемый финт и через месяц-другой вырвется на свободу: либо по болезни, либо коллектив возьмет на поруки, либо еще как. А тогда, пожалуй, и удерет со своей красавицей согласно ранее намеченному плану. (Только что с облегченным карманом). Не исключено.

Так-то вот… если выпустить его из рук.

Воздушная черемуха отцвела. Тяжелыми плотными гроздьями повсеместно заблагоухала сирень.

Знаменский зачем-то дал крюка и прошелся мимо дома Миловидовых. Она сидела на крыльце, глядя перед собой невидящим безучастным взором. Пал Палыча не заметила.

Ну почему, собственно, он должен принимать на себя роль судьбы? Он рядовой слуга закона и сделал все, что повелевает закон. Ныне же закон не воспрещает ему устраниться и снять с себя груз ответственности.

И почему плохо думать о людях, которые тоже служат закону в прокуратуре? А если не совладают с Миловидовым, так тому и быть.

Гм… Старший следователь Знаменский, что-то у вас под ножками скользко. Не изменяете ли вы себе? Не забыли ли Горобца, которого Миловидов едва не отправил за решетку?

Он дошел до гостиницы.

— Что такое? Какие проблемы? — сразу спросила Зиночка.

Пал Палыч рассказал.

— Знаешь, Павел, — заговорила она, посидев в раздумье на подоконнике, — давай посмотрим с обратного конца. С обратного конца получается вот что. Если б на маленькое дело не делали ставку в большой игре, мы бы здесь не появились. А если б не мы, ситуация бы не настолько обострилась. И не толкнула Миловидова на авантюру с Горобцом.

— То бишь мы сами и толкнули.

— Нет, те, кто делал ставку. И теперь ее снял. Мы теперь здесь нежелательны. Так?

— Пожалуй. Осталась рядовая провинциальная история: он, она и оно воровали сукно…

К вечеру следующего дня Знаменский и Кибрит укладывали чемоданы. Среди мягких вещей Зиночка устроила три чашки и три тарелки — на память. А рыженькое пальтишко, обшитое тесьмой, увязала отдельным аккуратным тючком — устоялась теплынь. Почти лето.