Хеннинг Манкелль - Пятая женщина Страница 15

— На что это вообще похоже? — спросил Валландер.

— Как две капли воды напоминает азиатскую западню для диких животных, — ответил Нюберг. — Во время войны такие рыли для врагов.

Валландер кивнул.

— Кстати, в Швеции толстый бамбук не растет, — продолжал Нюберг. — Мы импортируем его для удочек и для отделки помещений.

— Дикие звери в Сконе не водятся, — сказал задумчиво Валландер. — И войны нет. На что же тогда это похоже?

— На что-то чужеродное. Непонятное. И потому пугающее.

Валландер внимательно посмотрел на Нюберга. Обычно он не отличался красноречием. И уж совсем несвойственно для него было говорить о своих переживаниях и страхах.

— Заканчивай быстрее, — сказал Валландер на прощание.

Нюберг не ответил.

Валландер перелез через заграждение, кивком попрощался с полицейскими, которые оставались на ночное дежурство, и пошел к дому. На тропинке его поджидала Лиза Хольгерсон. Она держала в руках фонарик.

— Там журналисты, — сказала она. — Что им сказать?

— Пока говорить нечего, — ответил Валландер.

— Мы даже не можем называть Хольгера Эриксона по имени.

Прежде чем ответить, Валландер задумался.

— Я думаю, имя можно сказать. Под мою ответственность. По словам водителя бензовоза, Хольгер Эриксон был одиноким человеком. А раз некого оповещать о его смерти, можно дать эту информацию в газеты. Почему бы и нет?

Они пошли дальше. Призрачный свет прожекторов остался далеко позади.

— Что еще мы можем рассказать? — спросила Лиза Хольгерсон.

— Что произошло убийство. Во всяком случае, в этом мы уверены. Хотя пока не знаем мотивов преступления и не напали на след убийцы.

— А у вас есть уже на этот счет какие-нибудь соображения?

Валландер чувствовал, что смертельно устал. Каждая мысль, каждое произнесенное слово давались ему с огромным трудом.

— Я видел то же самое, что и вы, — ответил он. — Преступление тщательно спланировано. Хольгер Эриксон сам вошел в ловушку, и она захлопнулась за ним. Из этого можно сделать три вывода.

Они снова остановились. Дождь почти прекратился.

— Во-первых, преступник знал Хольгера Эриксона или, по крайней мере, его привычки. Во-вторых, он действительно хотел убить Эриксона.

Валландер хотел было идти дальше.

— Вы ведь сказали «три вывода»?

Свет карманного фонарика освещал бледное лицо Лизы. Валландер подумал мимоходом, как выглядит он сам? Неужели за одну ночь его итальянский загар полинял под сконским дождем?

— Преступник хотел не просто убить Хольгера Эриксона. Он хотел причинить ему боль. Если Эриксон умер не сразу, он мог провисеть на кольях довольно долго. И никто не услышал бы его. Кроме ворон. Врачи, наверное, смогут определить, как скоро наступила смерть.

Лиза Хольгерсон недовольно поморщилась.

— Кому это могло понадобиться? — спросила она, когда они двинулись дальше.

— Не знаю, — сказал Валландер. — Но чувствую себя отвратительно.

Они подошли к краю поля и увидели двух продрогших репортеров и фотографа. Валландер поздоровался. Ему уже приходилось встречаться с ними. Он взглянул на Лизу Хольгерсон, но та покачала головой. Тогда Валландер сам в двух словах рассказал о случившемся. Репортеры хотели задать вопросы, однако Валландер протестующе поднял руку. Газетчики скрылись.

— У вас репутация блестящего следователя, — сказала Лиза. — Этим летом я своими глазами видела вас в деле. Захоти вы только, и вас с радостью примут на работу в любое полицейское отделение Швеции.

Они остановились возле ее машины. Валландер видел, что Лиза говорит искренне. Но он слишком устал, чтобы как-то отреагировать на ее слова.

— Поступайте так, как сочтете нужным, — продолжала она. — Если что-то потребуется, обращайтесь сразу ко мне.

Валландер кивнул.

— Мы вернемся к этому через несколько часов, — сказал он. — Сейчас и вам и мне нужно отдохнуть.

В квартиру на Мариагатан Валландер вернулся около двух часов ночи. Он сделал несколько бутербродов и сжевал их тут же за кухонным столом. Потом пошел в спальню и, не разбирая кровать, лег сверху, на покрывало. Будильник он поставил на пять часов.

В семь все уже были на месте. Стояла серая предрассветная мгла. Синоптики не ошиблись. Дождь и вправду закончился. Зато поднялся ветер и похолодало. Чтобы тент не сдуло, Нюберг и дежурные полицейские ночью были вынуждены заниматься его укреплением. Поэтому, когда дождь внезапно прекратился, Нюберг рвал и метал по поводу капризов погоды. В ближайшее время дождя не ожидалось, и тент решили убрать.

Теперь ничто не защищало Нюберга и других экспертов, работающих в канаве, от порывов колючего ветра.

По дороге к поместью Валландер пытался продумать ход расследования. Они ничего не знали про Хольгера Эриксона. Конечно, его могли убить из-за денег. Но эта версия с самого начала казалась Валландеру сомнительной. Острые бамбуковые колья в канаве говорили о чем-то другом. Пока ему не удавалось расшифровать это сообщение, он не понимал его язык и боялся, что им предстоит разбираться в том, чему трудно найти нормальное человеческое объяснение.

Как всегда в минуты сомнений, Валландер мысленно обратился к Рюдбергу, старому полицейскому, своему бывшему наставнику. Валландер многому научился от него и в глубине души считал, что именно Рюдберг сделал из него хорошего сыщика. Четыре года назад Рюдберг умер от рака. Валландер поморщился: надо же как летит время. Потом спросил себя: «А что бы сделал Рюдберг на моем месте?» «Терпение, — подумал он. — Вот о чем была бы его Нагорная проповедь. Он сказал бы, что сейчас больше, чем когда-либо, важно набраться терпения».

Штаб расследования временно расположился в доме Эриксона. Валландер постарался сформулировать основные задачи и распределить поручения как можно более эффективно.

Ранним утром, обращаясь к усталым, невыспавшимся людям, Валландер попытался сделать невозможное — суммировать факты, которыми они располагали.

В сущности, сказать он мог только одно: пока никаких зацепок нет.

— Мы почти ничего не знаем, — начал он. — Водитель бензовоза по имени Свен Тирен сообщил об исчезновении человека. Это случилось в прошлый вторник. Судя по его словам и по дате, стоящей под последним стихотворением Хольгера Эриксона, убийство произошло в среду, двадцать первого сентября, после десяти часов вечера. Точное время неизвестно. Однако до десяти Хольгер Эриксон еще был жив. Посмотрим, что скажут медэксперты.

Валландер сделал паузу, но вопросов никто не задал. Сведберг высморкался. Его глаза лихорадочно блестели. Валландер подумал, что у Сведберга, наверно, температура, и ему бы следовало лежать в кровати. Однако оба они понимали, что в такой момент дорог каждый сотрудник.

— О Хольгере Эриксоне нам известно немногое. В прошлом он торговал машинами. Нажил состояние, холост, детей нет. Был одним из так называемых «местных поэтов» и, видимо, очень любил птиц.

— Есть и еще кое-что, — прервал его Хансон. — Хольгер Эриксон был известным человеком. Во всяком случае, в наших краях лет десять-двадцать назад. Его называли автомобильным барышником. Железная хватка. На дух не переносил профсоюзы. Не брезговал любым способом заработать деньги. Конфликтовал с налоговой службой и подозревался в нарушении законов. Но, насколько я помню, доказать так ничего и не удалось.

— Ты хочешь сказать, что у него могли быть враги, — подытожил Валландер.

— Наверняка были. Но это не значит, что они хотели убить его. И уж, по крайней мере, не таким способом.

Валландер решил пока не обсуждать заостренные колья и подпиленные мостки. Всему свое время. Сначала ему нужно навести порядок в своем собственном усталом мозгу. Об этом ему в свое время тоже напоминал Рюдберг. Расследование похоже на строительство. Есть определенный порядок работы, и его нельзя нарушать, если хочешь добиться хорошего результата.

— Первое, что нам нужно сделать, — это собрать как можно больше сведений о жизни Хольгера Эриксона, — сказал Валландер. — Но прежде, чем мы поделим работу, хочу рассказать, как я представляю себе случившееся.

Они сидели вокруг кухонного стола. Из окна виднелись заграждения и белый тент, развевающийся на ветру. Размахивал руками одетый во что-то желтое Нюберг — издали он напоминал пугало, стоящее в поле. Валландеру даже показалось, что он слышит его усталый и раздраженный голос. Но он знал, что Нюберг был опытным и знающим криминалистом. И руками он тоже никогда зря не махал.

Валландер почувствовал, что слушатели понемногу оживают. Это настроение ему было хорошо знакомо. Оно всегда предшествовало началу настоящей работы.

— Я думаю, дело было так, — начал Валландер. Теперь он говорил медленно, тщательно подбирая слова. — После десяти вечера в среду или рано утром в четверг Хольгер Эриксон вышел из дома. Он не стал запирать дверь, так как рассчитывал скоро вернуться. Выходить за пределы усадьбы он не собирался. С собой он взял бинокль. Нюберг сказал, что бинокль снабжен прибором ночного видения. Эриксон пошел по тропинке в сторону канавы, через которую были перекинуты мостки. Вероятнее всего, он шел на вышку, стоящую на холме по другую сторону канавы. Хольгер Эриксон очень любил птиц. Сейчас, в сентябре и октябре, перелетные птицы устремляются на юг. Я в этом не очень разбираюсь и не знаю, кто из них когда улетает. Но слышал, что в основном это происходит ночью и что, якобы, тогда можно увидеть самые большие косяки. Потому-то Эриксон и вышел ночью из дома с биноклем ночного видения. Если, конечно, он действительно вышел ночью, а не утром. Но только он ступил на мостки, как они проломились — ведь доски были подпилены заранее. Эриксон упал в канаву, лицом вперед и напоролся на колья. Там он и умер. Если даже он звал на помощь, его никто не слышал. Вы наверняка заметили, что поместье расположено очень обособленно. Не зря оно называется «Уединение».