Фридрих Незнанский - Уйти от себя… Страница 15

Ира ее совершенно не слушала, она продолжала вслух свои размышления:

— Я понимаю ревность Шурика. Только теперь понимаю… И извиняться он не будет. Потому что не придет.

— Да ладно тебе, придет. Куда он денется? Вот у Вики, нашей кастелянши, полгода назад ушел муж. Хлопнул дверью и смылся, тоже по ревности. Она на второй день в милицию начала звонить, морги обзванивать. То валялась без сознания, то выла, как подстреленная волчица… Дескать, он руки на себя наложил, замерз под забором пьяный… У них как раз за неделю до этого у соседки муж напился, упал на улице спьяну, уснул и замерз насмерть… Страх какой! А Колька, змей, оказывается, как дверь закрыл — обежал дом и по водосточной трубе на балкон залез, на четвертый их этаж, между прочим. И сидел там три дня на морозе. Пил самогон и питался домашними соленьями из шкафчика.

— А зачем он поселился на балконе? — рассеянно поинтересовалась Ирина.

— Да пытался застукать Вику с любовником. Лишний раз удостовериться. Представляешь, дурак какой? Сидеть на морозе и в окошко подсматривать! Спьяну ведь черт-те что померещиться может! Кстати, удостоверился! Не зря мерз, щеки себе отморозил. До сих пор коричневые пятна на щеках.

— Как удостоверился?

— Да сон его в одну из ночей сморил, уснул, а в восемь утра проснулся и услышал мужской голос. Схватил, что под руку подвернулось — в одну руку лыжную палку, в другую топор, — и влетел в комнату. Крики, визги. В общем, это был сантехник.

— Ее… любовник?

— Из РЭУ! Он течь в батарее устранял, как назло, в спальне. Еле отбился. В итоге счастливое семейство помирилось. Естественно, соседи снизу в суд подали…

На лице Ирины появилась слабая улыбка, история ее заинтересовала, так как подавала призрачную надежду на скорое возвращение мужа.

— А за что в суд-то?

— Ну… Коля же там три дня сидел… Он ведь не только пил…

Ирина, догадавшись, на что намекнула подруга, понимающе кивнула головой. А Катя вдруг вскочила и подошла к балкону. Резким движением распахнула дверь, заглянула туда и молча закрыла. Весьма разочарованная…

Ирина удивленно следила за ней взглядом, недоверчиво улыбаясь.

— Кать, признайся, ты все это выдумала!

— Чистая правда! А еще у нас был случай. Сидим в сестринской комнате, собираемся больных обходить с процедурами. Звонит нашей Ниночке муж и говорит: «Все, ухожу от тебя. Надоело. И так долго задержался, почти десять лет вместе». И трубку положил. Она обалдела, потом слезами как зальется, начала домой названивать — никто не подходит. Просто не берет трубку. Нина решила, что он уже вещи собрал и отчалил неведомо куда и неизвестно к кому. Главное, жили душа в душу, не ссорились, детей двое. И вдруг такое. Не мог подождать, когда она домой вернется? У нее смена началась, а тут такое заявленьице с утра. Ей вообще ни до чего. И подменить некем, пациентов полные палаты, очередная эпидемия гриппа. Так со слезами и выполняла свои обязанности. Всю смену отбарабанила, мы ее весь день на валерьянке держали. На следующий день приходит — такая спокойная, безмятежная. Мы все к ней бросились, ведь переживали, я сама ночью уснуть не могла, вся душа за нее изболелась. Спрашиваем: «Ну как?!» А она улыбается: «Пошутил. Поспорил с друзьями, что вот так запросто позвонит и напугает». Нормально, да? Я бы такого на клочки порвала, а она улыбается. Простила, представляешь!? Вот какие они бывают — эти мужики. Думаешь, я зря замуж не выхожу? Уж сколько за свою жизнь подобных историй наслушалась! Никакого семейного счастья не захочешь.

— Это ты меня так утешаешь? Шурик на такие глупости не способен. Он мужик, мачо. Вот по кумполу дать, другу морду разбить — это в его правилах…

Подруга села напротив Ирины и вдруг сменила тон на серьезный:

— Ир… Послушай, а у тебя действительно ничего не было с Антоном?

В комнате повисла пауза.

— Катя, ты что, дура? — Ирина изумленно смотрела на подругу. Она даже не в силах была выразить свое возмущение.

— Прости… Прости, Ириша… Это я так, на всякий случай. Все-таки я на твоей стороне. Хотелось бы быть уверенной, что все по справедливости.

Они опять помолчали. На улице завыла сирена «скорой помощи». Ира вздрогнула.

— Знаешь, Кать, я боюсь только одного… Что узнаю, где Шурик, только тогда, когда с ним произойдет что-то страшное. И меня мучает, что мы бездействуем. Мне кажется, что передо мной высокая стена. И я в нее бьюсь, бьюсь, чтобы пробить ее, а он где-то по ту сторону, и я не могу ничего сделать… Мне на прошлой неделе такой сон снился: как будто я стою перед высокой белой стеной и знаю, что по ту сторону Шурик. И знаю точно, что он попал в беду. И я колочу в стену, зову его и все бесполезно. А из стены… — она понизила голос и наклонилась к Кате, — торчат руки и ноги окаменевших людей. Это тех, кого не успели спасти…

Катя смотрела на нее округлившимися глазами как завороженная. Потом очнулась и испуганно вскрикнула:

— Тьфу-тьфу, совсем ты, Иришка, сбрендила. Это ж надо такое придумать! Окаменевшие люди! Ужас!

— Я не придумала, это правда было, во сне… А во сне очень часто у людей просыпается подсознание. Ясно тебе? И во сне мое подсознание мне подсказывало, что Шурика ждет беда… Это был вещий сон! А я вовремя не отреагировала. Нужно было прислушаться к своему подсознанию, какие-то меры принять…

— Мне ясно одно. Ложись-ка ты спать. А то на тебя без слез не взглянешь, совсем замученная. И главное, слушать тебя тоска. Полную галиматью несешь… Спи скорей, пусть тебе приснится твой муж румяный и веселый, наворачивающий прямо из сковородки жареную картошку.

— Я бы ему отбивную поджарила — такую большую, размером с лапоть, он любит, — вздохнула Ирина, и опять на ее глаза навернулись слезы.

— Вторая серия! — объявила Катя, обнимая подругу за плечи и осторожно промакивая ее глаза носовым платком.

Ирку жалко, самой впору слезу пустить. Но сколько же можно ныть? Действовать нужно, действовать! Вон сколько еще неохваченного народа, блокноты распухли от фамилий и номеров, а она уже выдохлась, будто такой уж тяжелый труд задать один-единственный вопрос: «Люди, где Турецкий?» Только время уже позднее, двенадцатый час. Как-то неловко в такое время этих людей беспокоить…

— Я сегодня у тебя ночую, не возражаешь? — спросила Катя и принялась открывать шкафы в поисках постельного белья.

Ира едва кивнула, даже особой радости не высказала. Но подруга понимала ее состояние и взяла инициативу в свои руки. В душе она осуждала Ирину. Зная характер Саши, могла бы вести себя поосторожнее. Какой муж выдержит, если его жена чуть ли не все вечера проводит в доме у чужого мужика? Даже если она преследует благородную цель — пытается отогреть его малолетнего сына, лишившегося матери. Но не всю же себя отдавать чужой семье, должен быть предел самопожертвованию. Все-таки своя семья должна быть на первом месте, в этом Катя не сомневалась. А Турецкий с его разумным эгоизмом, к тому же замешанном на ревности, поступил так, как и следовало ожидать. Вот Катя, совершенно посторонняя ему женщина, ничуть не удивилась, когда он сбежал от такой, мягко говоря, безрассудной жены. Просто удивительно, как Ира довела его до такого… Ведь вроде неглупая женщина, к тому же еще психолог по образованию… Значит, другим советы она может давать, а со своей семьей разобраться не в состоянии. Вот уж действительно говорят — сапожник без сапог.

Катя уже давно постелила себе на диване, уже и улеглась, уютно свернувшись калачиком, а Ира как ушла в ванную, так и застряла там. Небось опять плачет под шум льющейся из душа воды…

Катя не выдержала, вскочила с дивана, босиком подбежала к ванной и забарабанила в дверь:

— Ты там жива?

— Жива, — послышался насморочный голос подруги. Конечно, плачет… — Дай мне спокойно поплакать! Должна же я выплеснуть негативные эмоции?!

Нет, психолог — это, скорее всего, одновременно и псих. Ну виданное ли дело изъясняться с подругой на таком диком языке?

Наконец дверь распахнулась, появилась горемычная подруга, закутанная в банный халат и с чалмой из полотенца на голове. Вроде бы уже успокоилась. Прошелестела своими тапочками по паркету мимо дивана, даже не остановилась, чтобы пожелать спокойной ночи. Ну и характер!

Дверь в спальню Ирина оставила полуоткрытой. Катя прислушалась к возне подруги. Скрипнула кровать, щелкнул выключатель ночной лампы на тумбочке. Слава богу, хоть не шмыгает носом и не всхлипывает. Пускай подумает над своим поведением. А Катя пригрелась под пуховым одеялом и вскоре уснула. Утро вечера мудренее. Все проблемы — и свои и чужие — она решала на свежую голову. Потому что из опыта знала: почему-то ночью все кажется гораздо хуже и безнадежнее.

9

На кухне противно воняло помоями. Опять мать готовит свое варево для свиней на газовой плите.