Алексей Макеев - Гроссмейстер сыска Страница 15

Они прошли на кухню. Здесь было накурено и шумел почему-то не закрытый кран над раковиной. На кухонном столе стояла сковорода с жареной картошкой, банка соленых огурцов, рыбные консервы и начатая бутылка водки.

– Присаживайтесь, Лев Иванович! – прогудел хозяин, деликатно подталкивая Гурова к столу. – Чем богаты, тем и рады! Не откажите рюмочку… За встречу, так сказать.

– Рюмочку – пожалуй, – кивнул Гуров. – Но не более того. У меня дела.

Они выпили, и Головко с большим энтузиазмом сообщил:

– А я ведь не так просто пью, Лев Иванович! У меня сегодня типа второй день рождения. Я ведь сегодня чудом уцелел, ей-богу! В сантиметре прошло! От страха до сих пор в животе урчит… А знаете, как было дело?

– Знаю, – кивнул Гуров. – Я только что оттуда. Туманов мне рассказал. Неприятно, конечно, но все хорошо, что хорошо кончается. Долго жить будете, Денис Степанович. Вы мне расскажите, как так получилось, что вы на этого человека вдруг вышли? Я, честно говоря, не ожидал, что у вас это так быстро получится.

– Да я же вам обещал, – будто оправдываясь, сказал Головко. – Наведался кое-куда, с людьми поговорил… Ну и подсказали мне, что вчера около того дома Гамак отирался. Гамаюнов то есть, Василий Иванович, – тезка он Чапаеву. А человек, прямо скажем, подлый до невозможности. Скотина, а не человек. Между прочим, он все время около того дома пасся. Я насчет этого давно себе заметку сделал. Если честно, я вчера сразу на него и подумал, только проверить хотел.

– И зачем же этот Гамак там отирался? – спросил Гуров.

– Да все просто, – сказал Головко. – Баба там у него. А точнее сказать, девчонка молодая. На одной площадке со Скоком живет. Так что все сходится. Никудышная, скажу вам, девица! Родители у нее порядочные люди, всю жизнь трудятся. А она не знаю в кого – выпивает, дружбу вот с такими, как этот Гамак, водит, ну и прочее… А ведь на этом Гамаке пробы ставить негде, рецидивист! Ему уж за тридцать, поганцу, а выглядит на все сорок, ну… А ей едва двадцать исполнилось! Если бы у меня такая дочь была – со стыда бы сгорел, ей-богу!

– А у вас дети есть? – поинтересовался Гуров.

Головко развел руками.

– Не сподобил господь! – со вздохом сказал он. – В чем-то мы, видно, с Лидией Михайловной перед ним провинились. Она, я полагаю, еще и из-за этого самого болеет. Женщина, которая не родила, это, Лев Иванович, трагедия, можно сказать. Получается, она жизнь напрасно прожила вроде… А отсюда, само собой, и болячки… Ну это-то вам не интересно, извините!

– Бывает, Денис Степанович, – сказал Гуров. – Вот и у меня детей нет. Кто знает, может, там наверху все это, и правда, подсчитывается? А потом тебе счет и предъявят – и выйдет, что ты зря небо коптил!.. Но не будем о грустном. Давайте вернемся к нашему Гамаку. Вы вроде обещали мне первому позвонить, если что разузнаете?

– Звонил, Лев Иванович! – вытаращил глаза Головко. – Вот клянусь, звонил! У вас никто трубку не брал!

Гуров с некоторым смущением вспомнил, что оставил мобильный телефон в машине, когда заходил в мастерскую «Трек-Супера», и постарался сменить тему.

– А сначала-то я вообще хотел с этим Гамаюновым по душам поговорить, – объяснял дальше Головко. – Тут ведь дело в чем? Эта девица, которую он с пути сбивает, – Сиротина Ирина Петровна, – она же в отъезде сейчас. Ее родители в Кисловодск отправили к тетке – вроде надеются, может, она там про своих дружков забудет. А этот Гамаюнов все равно каждую ночь под окнами у Сиротиных мотается – думает, вдруг приехала. Может, там еще чего у него на уме, не знаю. Знаю только, что людям от него одно беспокойство. Ну я и пошел к нему прямо на дом. Такие, как он, встают поздно. У них жизнь ночная, сами знаете. Ну, постучал я, потребовал открыть по-хорошему.

– А он что?

– А он ко мне с угрозами. Особенно когда я его про вчерашнюю ночь спросил. Буквально озверел. Не человек, а горячка белая. Ну, я подумал-подумал и в МУР позвонил, капитану Туманову. Соображения ему свои высказал. Ну, а дальше вы знаете…

– Да, дальше я знаю. Что же, выходит, вы тоже, Денис Степанович, думаете, что Гамаюнов имеет отношение к убийству Скока?

– Кто его знает! – Головко озадаченно поскреб затылок. – Скорее всего, не имеет. Я еще вчера подумал, что не мог он этого сделать. Вы же видите, какой он, – чуть что, сразу орать и за ружье хвататься. Псих, одним словом. А тот, который убил, человек аккуратный и с железными нервами. Скок ведь мужчина не маленький – чтобы его с одного удара завалить…

– Ну, а если соседка Скока вдруг опознает Гамаюнова? Тогда что?

– Тогда ему туго придется, откровенно скажу. У нас ведь знаете как… У него за плечами три ходки, покушение на представителя власти, незаконное хранение оружия, наркотики опять же… Запросто могут и это убийство повесить, ничего хитрого.

– Вот и я этого опасаюсь, – доверительно сказал Гуров. – Не потому, что жалею этого Гамаюнова, а потому, что, когда дело остается нераскрытым, проигрывают все.

– Это верно, – вздохнул Головко. – Да что же делать? Так уж у нас заведено.

– Искать надо! – твердо сказал Гуров. – Возможно, понадобится ваша помощь, Денис Степанович. Вы как на это смотрите?

– Всегда готов! – серьезно сказал Головко. – Только скажите, Лев Иванович. Если чего, вы теперь знаете, где я живу. Заходите в любое время дня и ночи. У нас запросто.

– Обязательно загляну, – пообещал Гуров, поднимаясь из-за стола. – А вы не стесняйтесь. Если жене требуется хороший врач, я, наверное, мог бы помочь.

Головко с кривой улыбкой махнул рукой.

– Оклемается! – грубовато пошутил он. – А вы уже уходите? Может, это… на посошок?

Гуров подумал и тоже махнул рукой.

– Где наша не пропадала! – отчаянно сказал он.

Глава 8

Ему пришлось ждать Крячко не менее тридцати минут. За это время набежали тучи, и начал накрапывать противный мелкий дождь. Гуров включил дворники на ветровом стекле и без энтузиазма принялся разглядывать унылый пейзаж за окном.

Этот пригород Москвы не очень нравился ему, хотя, наверное, по-своему это был довольно уютный уголок, даже имевший некоторые преимущества перед центром. Гуров охотно верил словам Головко о том, что Жулебино – место относительно безопасное. Только лично для него это сейчас не имело никакого значения. Для него Жулебино сейчас превратилось, образно говоря, в кровоточащую занозу, не удалив которой он ни за что не смог бы успокоиться.

То, что он узнал, только прибавляло сомнений. Гуров категорически не мог поверить, что это мастерское, хладнокровно осуществленное убийство совершил неуравновешенный наркоман. Как предполагает Туманов, причиной могла стать банальная размолвка. Но тогда вряд ли этот псих стал бы караулить момент, когда удастся без помех перекусить Скоку тормоза. Он попросту сбегал бы домой за обрезом и решил это дело, не откладывая в долгий ящик. Нет, тут что-то другое.

Когда появился Крячко, дождь припустил уже не на шутку. Стас влез в машину, отряхиваясь, как пес после купания.

– Погодка! – сказал он удивленно, будто никак не предполагал, что осенью в Москве возможны дожди. – Давно ждешь? Извини, заболтался с хорошими людьми. Время в таких случаях течет совсем незаметно… Однако что я чую? Здесь определенно пахнет водкой «Кристалл» и соленым огурцом. А вы неплохо проводите время, товарищ полковник, пока ваши подчиненные в поте лица своего роют землю в поисках загадочного убийцы!

– Я тоже не развлекался, – усмехнулся Гуров. – Не мог отказать нашему бравому участковому. Он празднует свой второй день рождения. Между прочим, этот служака далеко не так глуп. Во всяком случае, рассуждает он вполне здраво. Капитану Туманову он, пожалуй, даст сто очков вперед.

– И чего же такого ты от него узнал?

– Ну, во-первых, этот человек – кличка Гамак, – кажется, действительно был вчера ночью в подъезде у Скока. У него там пассия – беспутная дочь хороших родителей. Но не в этом дело. Головко его хорошо знает и не думает, что Гамак имел какое-либо отношение к Скоку. А версия, которую выдвигал сегодня Туманов, не проходит. Если бы между Гамаком и Скоком была бытовая ссора, она завершилась бы шумной и безобразной дракой – наподобие той, что произошла во время задержания Гамака. Участковый говорит, что он абсолютный псих. Невозможно представить, что он стал бы надевать перчатки, прежде чем схватиться за нож. Тем более втихаря портить тормоза у машины. Это не в его стиле.

– Понятно, – сказал Крячко. – Насчет гаража я разузнал. Мужики из дома Скока разъяснили. Можем проехать туда прямо сейчас. Наверняка к этому часу там будут собираться местные автовладельцы. Правда, сейчас дождь… Кстати, о дожде! Поговорил я с соседями. И одна старушка, которая живет в том же подъезде, рассказала мне интересную вещь. Оказывается, она вчера не спала – у нее вообще нет сна, когда идет дождь. И вот она видела, как часа в три ночи к дому подъехало такси – обычное такси, «Волга» с шашечками по бокам. Из него вышел Скок и какая-то женщина.