Алексей Макеев - Покойник претензий не имел Страница 17

– В принципе почему бы и нет? – сказал Курагин. – А где мы с вами можем увидеться?

– Если не возражаете, я могу подняться к вам, – вежливо ответил Талалаев. – Я здесь совсем рядом. Но если это вам неудобно, предлагайте любое другое место.

Курагину все это очень не понравилось. Кто-то слишком хорошо подготовился к этой встрече. Это было очень подозрительно и мало походило на обычный разговор об обмене.

– Я сам к вам спущусь, – сухо сказал Курагин в трубку. – Где вы находитесь?

– Прямо у вашего подъезда, – ответил Талалаев. – У меня новенькая «Мазда» – вы сразу увидите. И я совершенно один.

– Какая мне разница – один вы или с семьей? – буркнул Курагин. – Только подождите – мне нужно собраться.

Одеваясь, он подумал, что в другое время, пожалуй, проигнорировал бы подобный звонок, но сейчас положение в семье слишком аховое, чтобы заниматься чистоплюйством. За таким вкрадчивым голосом может крыться все, что угодно. Может быть, Курагину и в самом деле сделают предложение, которое его заинтересует.

Он запер квартиру и спустился во двор. Новенькая серебристая «Мазда» была, как и обещалось, на месте. За рулем ее сидел невысокий человек с непокрытой головой, чисто выбритый, с иголочки одетый и чем-то напоминающий процветающего адвоката. Заметив Курагина, он приглашающе распахнул дверцу. Однако Курагин не торопился сесть в машину.

– Я до сих пор не поинтересовался, как ваше имя-отчество, господин Талалаев, – сказал он. – Если это, конечно, настоящая ваша фамилия.

«Адвокат» негромко рассмеялся.

– Вы очень недоверчивы, – заметил он. – Если хотите, я могу показать документы. Они подлинные и все выписаны на имя Сергея Анатольевича Талалаева. Пожалуй, я несколько преувеличил свой статус предпринимателя. Строго говоря, я осуществляю юридическую поддержку одной солидной фирмы. Но поскольку отношения в этой фирме абсолютно партнерские – даже между шефом и последней уборщицей – мы все вправе считать себя предпринимателями.

– Это радует, – мрачно сказал Курагин. – Ваша фирма занимается квартирами?

– Нет, она занимается совсем не квартирами, – серьезно ответил Талалаев. – Но, может быть, вы присядете в машину? На улице мороз.

Курагин оглянулся, подумал и забрался в салон.

– А район у вас по-своему неплохой, – заметил Талалаев. – Много воздуха, простора… Квартира у вас стандартная, конечно?

– Самая обыкновенная двухкомнатная квартира, – раздражаясь неизвестно на что, сказал Курагин. – Хотите взглянуть?

– Нет, это излишне, – ответил Талалаев и, устремив взгляд куда-то вдаль, неожиданно сказал: – Борис Дмитриевич, давайте откровенно! Мы с вами взрослые люди. Если вас не устроит мое предложение, просто скажете «нет», и на этом все кончится. Настаивать я не буду.

– Не понимаю, о чем вы? – подозрительно спросил Курагин.

– Дело в том, что я хочу предложить вам сделку, Борис Дмитриевич. Заметьте, не моя фирма, а я лично. Так сказать, из гуманистических побуждений. Я всегда был идеалистом, тут уж ничего не поделаешь.

– Идеалист, предлагающий сделку, – это что-то новенькое, – сказал Курагин. – Давайте опустим эти сказки про идеализм. Что вам от меня нужно?

– В первую очередь это нужно вам, Борис Дмитриевич, – покачал головой Талалаев. – Вы уже не молодой человек, у вас тяжело больна дочь, жена еле держится… И вдруг вы собираетесь менять квартиру на худшую. Это неразумно.

– Какое ваше дело? – зло спросил Курагин и нажал на ручку дверцы. – Я не нуждаюсь ни в ваших проповедях, ни в вашем сочувствии. Прощайте!

– Подождите, Борис Дмитриевич! – воскликнул Талалаев. – Не надо нервничать! Я не хотел вас обидеть, и ведь я еще не сказал вам самого главного. Вашей дочери требуется лечение, а у вас нет на него денег. Я дам вам эти деньги. Ваша дочь будет здорова. Подумайте!

В душе Курагина что-то надломилось. Он тихо опустился обратно на сиденье и вяло захлопнул уже открывшуюся дверцу. Несколько секунд он сидел с совершенно разбитым видом, а потом глухо спросил:

– На каких условиях?

Талалаев почтительно посмотрел на него сбоку и деликатно сообщил:

– Условия, по-моему, не слишком обременительные. Я слышал, вы удачно провели дело о нашумевшем убийстве. Подумать только, какие-то бродяги убили родственника замминистра! Но, слава богу, преступники нейтрализованы. Честь вам и хвала, Борис Дмитриевич! На улицах нашего любимого города стало чуть-чуть безопаснее. И это ваша заслуга!

– К чему этот панегирик? – хмуро спросил Курагин. – На моем счету есть и более опасные преступники. Дело ведь не в том, какие у потерпевшего родственники…

– Вы абсолютно правы, – поспешил сказать Талалаев. – Я слышал, что из-за тех же самых негодяев пострадал еще кто-то.

– Я не уполномочен делиться с вами подробностями следствия, – отрезал Курагин.

– А они меня и не интересуют, – покладисто сказал Талалаев. – Кесарю – кесарево, как сказано… Совсем наоборот, это я хочу с вами поделиться. Посмотрите-ка там, на заднем сиденье…

Поскольку Курагин не шелохнулся, Талалаев сам приподнялся, взял с заднего сиденья черный полиэтиленовый пакет и положил его между собой и Курагиным.

– Здесь вся сумма, – деловито сказал он. – Мы с вами договариваемся, вы забираете пакет и уходите. И ваша дочь здорова. Это похоже на рождественскую сказку, но ведь и Рождество совсем скоро, не правда ли?

Курагин, не притрагиваясь к пакету, пристально посмотрел на него.

– Чего вы от меня хотите? – спросил он хрипло.

– Да почти ничего, – легко сказал Талалаев. – Вы нашли преступников. Они опознаны, один вообще умер, другой вот-вот отправится к праотцам. Вы закрываете дело и передаете его в суд или в архив – в зависимости от здоровья последнего оставшегося в живых убийцы. Мне-то кажется, что он долго не протянет – есть ведь, в конце концов, и небесный суд… Ну, что скажете?

Первым невольным желанием Курагина было немедленно выйти из машины, но он этого не сделал. Он продолжал сидеть, погруженный в свои мрачные думы. Талалаев терпеливо ждал.

Курагин посмотрел на часы – ему уже нужно было бежать в больницу. Он вдруг представил себе бледненькое личико дочери, ее исхудавшее тельце, вжавшееся в подушки, и беззвучное рыдание перехватило ему горло. Если он выйдет из машины, ничего не изменится. И они с женой будут просто ждать, надеясь на чудо, на рождественское чудо. А оно не придет, потому что чудеса дважды не приходят.

– Я не один, – неожиданно сказал он, не глядя на Талалаева. – В следствии участвовало множество людей.

– Вы главный, – возразил Талалаев. – И все аргументы у вас на руках. Вам не о чем волноваться. Следствие закончено – забудьте, – позволил он себе пошутить.

– Не все так просто, – устало сказал Курагин. – И вы это знаете не хуже меня, раз вы здесь.

– Разумеется, я что-то знаю. И еще кто-то о чем-то догадывается. А кто-то вообще нафантазировал с три короба – какая разница, Борис Дмитриевич?! Все нити у вас в руках – отчетливые, реальные нити. Сплетаете их в одну четкую линию, скрепляете ее своей печатью, и кто сможет к вам придраться? Да ни один человек! Подонки без роду без племени открыли охоту на улицах города – вы их остановили. Все логично. Вы настолько не рискуете, что со стороны может показаться не совсем понятным, за что я плачу такие деньги. Но я вам говорил, что я идеалист, и мне хочется, чтобы ваша дочь была здорова.

– Прекратите упоминать мою дочь! – вспылил Курагин. – Вы не понимаете, о чем говорите! Не разыгрывайте этот дурацкий спектакль! Вы даете мне взятку, чтобы спасти свою шкуру, любезный!

– Какая разница, за что я даю вам деньги? – спокойно возразил Талалаев. – Главное, они вам сейчас жизненно необходимы. И, на мой взгляд, вы совершите большую и непоправимую ошибку, если откажетесь от этого шанса.

Курагин опять посмотрел на часы – если он задержится еще хотя бы на десять минут, жена начнет нервничать. Да и что изменится, если он поломается лишних десять минут? Если не врать себе, то придется признать, что в душе он уже все решил.

Курагин взял в руки пакет и заглянул в него. Пакет был полон денег – аккуратные пачки долларов, завернутые в полиэтилен и перехваченные скотчем. Он свернул пакет и решительно сказал:

– Я закрою дело. Но предупреждаю – есть один человек, который будет продолжать искать. Остановить его я не могу.

– Мы в курсе, – спокойно отозвался Талалаев. – Это не должно вас волновать. Мы сами решим побочные вопросы. Вас мы больше никогда не потревожим. Конечно, если вы будете соблюдать условия нашего соглашения. Должен предупредить, что наш разговор записывался через передатчик, Борис Дмитриевич. Может быть, для вас это и не смертельно, но все равно неприятно, согласитесь!

– Соглашусь, – почти равнодушно произнес Курагин, открывая дверцу и выходя из машины. – Попутного вам ветра!

Глава 8

Григория Лажечникова Гуров нашел в общей палате кардиологического отделения. Это был сухощавый жилистый человек лет сорока, с глубокими морщинами вокруг рта и золотым зубом на верхней челюсти. В больничной пижаме он выглядел исхудавшим и измотанным, а лицо его покрывала нездоровая бледность. Однако врач предупредил Гурова, что в настоящий момент никаких опасений за здоровье Лажечникова нет, по всей видимости, у него был просто нервный срыв, который, к счастью, миновал. Собственно, Гуров и не собирался как-то особенно тревожить свидетеля. Просто ему еще раз хотелось услышать, что произошло семнадцатого декабря между Лажечниковым и Будилиным. Он боялся, что при первом допросе водитель мог утаить некоторые детали. В тот раз он показался Гурову не слишком искренним. Гуров полагал, что и в больницу свидетель лег, чтобы его оставили в покое.