Хокан Нессер - Возвращение Страница 18

А второй историей, делом об убийстве Марлен, Ван Вейтерен занимался немного больше, и разве тогда тоже расследование не оставляло желать лучшего? Он принимал участие в следствии, но только в одном аспекте. Он не присутствовал в зале суда. Руководил тем делом тоже Морт.

Леопольд Верхавен? Черт возьми, абсолютно точно, эта страница судебной истории не желает, чтобы ее внимательно перечитывали.

Или все это только фантазии? Может, просто мозг требует каких-то извращенных мыслей, пока хозяин, лежа, смотрит в потолок и ждет, что кишка срастется? Чего-то в меру гадкого. Например, старого судебного скандала, прямо как в детективе Жозефины Тей[4], как он там назывался? Здесь в изоляции, вдали от внешнего мира, где от него требуется только лишь поменьше двигаться и не возбуждаться.

Ну почему именно мозгу так трудно дается вегетарианство?

Как там сказал Паскаль? Что-то вроде того, что мировое зло происходит от неспособности людей спокойно сидеть в пустой комнате.

«Дьявол, что за жизнь! – подумал он. – Вкатите наконец каталку и дайте вонзить зубы в реальный суп из шпината!»

– Да, о нем рассказывали всякие истории, – поведал Бернард Мольтке, прикуривая новую сигарету.

– Вот как, – подхватил де Брис. – И что это за истории?

– Разные. Трудно сказать, какие из них появились до убийства Беатрис, а какие после. Какие из них настоящие, так сказать. В основном о нем говорили во время суда… В эти месяцы мы встречались в деревне, как никогда, часто. Потом как-то все затихло. Как будто даже закончилось… В какой-то мере так оно, в общем, и было.

– Вы можете привести в пример какую-нибудь историю? – попросила Морено. – Лучше, если настоящую.

Бернард Мольтке задумался.

– Про кошку. Ее я точно слышал намного раньше. Говорили, что он голыми руками задушил кошку.

Де Брис почувствовал, что по его спине пробежал холодок, и увидел, как вздрогнула ассистент Морено.

– Почему он это сделал? – спросил он.

– Не знаю, – ответил Мольтке. – Говорят, он свернул ей шею, как-то так… Ему было лет десять – двенадцать.

– Фу! – отозвалась Морено.

– Да. Может быть, он это сделал на спор. Мне лично так кажется.

– Это достаточная причина?

– Не спрашивайте, – ответил Бернард Мольтке. – Многие говорили, что он такой.

– А что вы можете сказать о Беатрис Холден?

Мольтке глубоко затянулся, погружаясь в воспоминания:

– Чертовски красивая была женщина. Немного взбалмошная, конечно, но боже мой… да-да. Кстати, волосы у нее были такого же цвета, как у вас, девушка. – Он подмигнул Морено, которая ни на мгновение не отвела взгляда, к большому удовольствию де Бриса.

– Почему она жила с Верхавеном? – спросила она. – Кажется, он не был очень популярен у женщин.

– Не скажите, – запротестовал Мольтке, погладив ямочку на подбородке. – Не скажите. Никогда не знаешь, чего хотят женщины. Правильно, интендант?

– Это точно, – подтвердил де Брис.

– А что можно сказать о Марлен? – невозмутимо продолжала опрос Морено. – Я полагаю, тот же тип породистой лошади?

Мольтке усмехнулся, но сразу стал серьезен:

– Конечно, она тоже. Только постарше. Ужасно, что он их обеих убил.

– Вы видели Марлен Нитш? – спросил де Брис.

– Только один раз. Они не очень долго встречались до того, как… всё закончилось.

– Понимаю, – сказал де Брис. – Вы давали свидетельские показания на первом суде, это так?

– Да.

– Какого рода показания вы дали?

Мольтке на секунду задумался.

– Черт возьми, – сказал он. – Я работал у Верхавена как раз в те дни, когда это случилось. Делал освещение в курятнике… Он экспериментировал с суточным ритмом, поэтому ему требовалась помощь по электрике.

– Вот как, – сказал де Брис. – Вы были там в ту субботу, когда она пропала… если ему верить то есть?

– Да, в субботу я работал несколько часов. Закончил около часа. Наверное, я был последним, кто видел ее в живых… кроме убийцы, конечно.

– Убийцы? – переспросила Морено. – Вы имеете в виду Верхавена?

– Да, наверное, его.

– Вы не совсем уверены, – отметил де Брис.

Он снова помолчал.

– Ну да, с годами я стал увереннее. После убийства Марлен и вообще…

– Но в суде вы были свидетелем защиты, правильно?

– Да.

– На чем основывались ваши показания?

– Как вам сказать. – Он достал из лежавшей на столе пачки новую сигарету, но не закурил, а так и остался сидеть, держа ее в руке. – Я работал у него почти неделю после этого…

с понедельника до четверга, предполагалось, что я мог заметить странности в его поведении.

– А вы не заметили?

– Нет. Он вел себя как обычно.

– Как обычно? – удивилась Морено. – Но как-то он отреагировал на ее исчезновение?

– Нет. Он сказал, что она куда-то уехала, но куда – он не знает.

– Вам это не показалось странным?

Мольтке пожал плечами:

– В то время меня спрашивали об этом по десять раз в день. Я уже забыл, что на самом деле тогда думал, но, скорее всего, я просто об этом не задумывался. Они оба были немного странные, и он, и Беатрис… Все это знали, никого не удивил бы ее отъезд на пару дней.

Они немного помолчали. Мольтке закурил, де Брис затушил свою сигарету.

– А в ту субботу, когда вы видели ее в последний раз… Как она себя вела? – спросила Морено.

– Как обычно, и она тоже, – сказал Мольтке без тени сомнения. – Разве что ходила немного обиженная… Они поругались за неделю до этого. У нее не совсем прошел синяк под глазом, но в остальном ничего особенного. Я ее почти не видел. Она зашла в курятник, когда вернулась из деревни, мы перекинулись парой слов.

– Сколько было времени?

– Около двенадцати.

– Вы ушли около часа?

– Да, чуть позже часа.

– О чем вы говорили?

– О погоде и ветре. Ничего серьезного. Она предложила кофе, но я уже заканчивал работу, поэтому отказался.

– Ничего другого?

– Ничего.

– Когда вы ушли, она осталась?

– Конечно. Она что-то делала на кухне. Я заглянул туда пожелать хороших выходных.

Де Брис кивнул:

– На суде, если позволите к этому вернуться, вы сказали, что не считаете Верхавена виновным в смерти Беатрис.

Мольтке глубоко затянулся и выпустил дым, прежде чем ответить.

– Да, – подтвердил он. – Я и на самом деле не считал.

– И сейчас не считаете? – спросил де Брис. – На самом деле?

– Не знаю. Понимаете, в этой деревне легче жить, если считать его виновным. Он правда мертв, как все говорят?

– Кто говорит?

– Жители деревни, конечно.

– Да, – кивнул де Брис. – Правда. Он мертв.

– Ну да, – вздохнул Бернард Мольтке. – Все там будем.

– Что будем делать теперь? – спросила Морено. – Думаю, пора возвращаться в город.

Де Брис посмотрел на часы:

– Половина седьмого. Может, хотя бы посмотрим на дом? Ты его не видела.

– Хорошо, – согласилась Морено. – У меня в девять встреча, и мне хотелось бы успеть припудрить нос.

– Мне бы ты понравилась и без всякой пудры.

– Спасибо. Приятно, что у тебя не очень завышенные требования.

– Нужно учиться довольствоваться тем, что есть, – ответил де Брис.

– Мрачное место, – отметила Морено, когда они подъезжали к дому через лес. – Хотя когда-то он, наверное, выглядел лучше.

– Это точно. Здесь никто не жил лет двенадцать-тринадцать. Это накладывает отпечаток… Смотри! Мы успеем расспросить еще одного человека?

– Разве что кратко.

Де Брис сбавил скорость и притормозил рядом с мужчиной, который, согнувшись, обдирал краску с забора.

– Добрый вечер, – поздоровался де Брис через опущенное стекло. – Можно вам задать несколько вопросов?

Мужчина выпрямился:

– Добрый вечер. Пожалуйста. Хорошо постоять хоть немного прямо.

Де Брис и Морено вышли из машины. Как оказалось, Клаус Шермак жил в этом доме всего около года и к тому же был слишком молод, чтобы иметь собственные воспоминания о судебных процессах над Верхавеном. Но посвятить пару минут разговору всегда можно.

– Мы переехали сюда, когда родился третий, – сказал он, жестом показав на сад и дом, где двое мальчишек пытались съехать на педальной машине по пандусу для инвалидной коляски, который вел на крыльцо. – Мы решили, что в городе душновато. А здесь все же свежий воздух…

Морено кивнула:

– Вы не работаете в деревне?

Шермак помотал головой:

– Нет. Я работаю в университете. Занимаюсь историей Средних веков и Византией.

– Мы хотели спросить про Леопольда Верхавена и его дом в лесу, – пояснил де Брис. – Вы его ближайшие соседи, не считая дома напротив вашего…

– Вилкерсоны, правильно. Да, мы поняли, что что-то случилось.

– Случилось, – подтвердил де Брис. – Но вы, наверное, не можете сообщить нам ничего интересного?

Шермак покачал головой:

– Боюсь, что не смогу. Мы были в отпуске, когда он вернулся в прошлом августе… Мы о нем только слышали. А что, собственно, произошло?