Андрей Кивинов - Испытательный срок Страница 19

Хозяйка принимала гостя в черном брючном костюме. Элегантная гостиная была ей под стать. Все здесь буквально кричало о произошедшем печальном событии. Огромные окна плотно занавешены портьерами из темного бархата — только приглушенный свет торшера в виде цветка на бронзовой ножке не давал комнате погрузиться во тьму. Огромное зеркало в бронзовой же раме аккуратно прикрыто черной накидкой. На каминной полке возле рамки с фотографией Якубовского в изящной вазе стояли белые розы — штук двенадцать, не меньше, а уголок самой фотографии, как и положено, опоясывала траурная ленточка. Копейкина такая нарочитость поначалу немного покоробила, но покрасневшие глаза и вспухшие веки на лице Виолы заставили его устыдиться нелепых подозрений. В образ скорбящей вдовы вносил некий диссонанс только синяк на скуле, тщательно замазанный тональным кремом. Поначалу Кирилл Павлович не планировал визита в квартиру Якубовского. Не хотел перебегать дорогу Слепневу, который возглавлял бригаду по раскрытию убийства директора и жаждал сам пообщаться с его вдовой. Но после загадочного визита Фокина Кирилл Павлович прикинул, что личная встреча с Виолой лишней не будет. Слепневу о визите опера ОСБ он пока не сообщал. Только Ольге. Благо повод подвернулся. Отношения они окончательно не выяснили, а совместные трудности сближают, как говорил незабвенный кот Матроскин.

Он начал с соболезнований, но Виола перебила:

— Можно без предисловий… Зачем вы пришли? Что хотите выяснить?

— Программа максимум — кто убил вашего мужа, программа минимум — нюансы вашей семейной жизни. Ходят слухи, что не все у вас гладко было в этой сфере… Ругались, скандалили… В последний раз — буквально на днях.

— С чего вы взяли?

— Добрые соседи, социальные сети…

Кирилл Павлович не блефовал. Кое-кто из добрых соседей действительно на прошлой неделе слышал вопли, в основном Якубовского. И видели Виолу, выбежавшую из дома. При этом она зажимала скулу платочком. И, возможно, даже окровавленным. Особо терпеливые наблюдатели даже успели заметить, что она поймала машину и укатила на ней в неизвестном направлении.

Данную информацию надыбал Виктор Михайлович Слепнев со своими орлами, поэтому и мечтал пообщаться с Виолой лично. И не исключено — с последующим задержанием на пару суток. Поэтому самодеятельность Копейкина могла сильно повредить расследованию.

— Извините, в какой семье скандалов не бывает? У Андрея нервная работа, и он, понятно, иногда срывался.

— Сильно срывался? До кулаков?

— Глупости… Нет, у нас все было нормально. Он помогал моей маме, ей нужно дорогое лечение. И вообще… Это мой муж!

Якубовская всхлипнула и, отвернувшись, прикрыла лицо платочком. Именно то место, где остались следы «мирного» разговора с мужем.

— Да, конечно, ваш… Но… Вы — интересная женщина, можете нравиться не только мужу… Я ни в чем вас не обвиняю, но в жизни всякое бывает. Кто-то, к примеру, оказал вам повышенные знаки внимания, муж приревновал… Возник треугольник. А теперь на один угол меньше. А вы, возможно, даже и не в курсе…

— Никаких треугольников у нас не было! — с максимальной твердостью заявила Виола. С чересчур максимальной. Словно плохой актер, считающий, что, чем больше кривляться, тем смешнее.

— Хорошо, хорошо, не было, так не было… Простите, если мой следующий вопрос тоже не очень тактичен… — Кирилл обвел взглядом гостиную, — вот это все: акции, машины… Кому достанется?

— Думаете — я его? — Голос прозвучал глухо, но Копейкин не услышал в нем возмущения. Только усталость с примесью горечи.

— Я же заранее извинился. По нашим временам версия не самая фантастическая.

— В таком случае отвечаю прямо. Да — я буду претендовать на часть имущества. Разумеется, что-то отойдет сыну Андрея от первого брака, что-то — родителям, но значительная часть — мне. А насчет холдинга беседуйте с Константином Никитским, его деловым партнером. Я не очень разбираюсь в этих вопросах, но полагаю, что имею право и на определенную долю собственности компании… Что дальше?

— Ничего… Я просто спросил.

— Еще есть вопросы? — выпрямилась Виола.

— Конечно, — подтвердил Копейкин. — И не один. Но задам я их чуть позже. Когда вы немного успокоитесь. Еще раз мои соболезнования.

Виола вышла из дома спустя пятнадцать минут после ухода опера. Поспешила в сторону расположенного в соседнем квартале торгового центра. Через пять минут она говорила по телефону-автомату, вставив в него давно купленную карточку. Андрей, чья ревность стремилась к бесконечности, время от времени получал распечатки с ее мобильника. Поэтому и пришлось завести секретную карточку.

Одно время они использовали в качестве связи обычный мобильный спам. Вернее, маскировались под спам. Например, фраза «С сегодняшнего дня магазин „Дамский угодник“ объявляет скидку в двадцать процентов на всю прошлогоднюю коллекцию» означала: «Встречаемся сегодня в 20 часов у памятника Ленину». Но потом отказались от затеи — опытный муженек мог просечь тему.

— Глеб… Это я. Меня только что допрашивали.

— Не волнуйся, малыш… Это нормально. Странно было бы, если б не допрашивали.

— Намекнули, что у меня есть отношения на стороне. Мне кажется, они знают про тебя.

— Кто приходил?

— Какой-то Копейкин.

— Есть такой…

— Он сказал, что разговор не закончен.

— Слушай, самое разумное — куда-нибудь на время уехать. Сразу после похорон. Формально тебя никто не имеет права задерживать. А ты хочешь восстановиться после потрясения. Лети в Таиланд или Индию. Недельки на две, пока тут все не устаканится. Поверь моему опыту — активно копают первые пару недель, если нет реальных зацепок.

— Я и сама думала… А то с ума сойду… Улететь можно, но маму как оставишь?

— Найми круглосуточную сиделку. И мобильник отключи, чтоб не доставали… Купайся, загорай, читай детективы. А когда вернешься — организуем наше с тобой знакомство.

— Да… Глеб… Так и сделаю… Я люблю тебя!

— Я тоже… Родная, потерпи, нам осталось ждать совсем немного…

Повесив трубку, она вышла из торгового центра, перебежала дорогу и поспешила обратно к дому. Кирилла Павловича Копейкина, который выскользнул вслед за ней, она не заметила.

Нырнув в свою «девятку», опер нажал кнопку на мобильнике.

— Оль… Наши опасения подтверждаются. После моего ухода она рысью побежала в торговый центр к телефону-автомату. Это в век мобильных, «Скайпа» и электронной почты… Нет, разговор не слышал, она бы меня увидела. Где-то минуту болтали… В принципе, можно добыть номерок, если поторопиться… И вообще, хорошо бы встретиться, составить план, спланировать мероприятия, выпить, закусить… Я сейчас на фирму покойного, пообщаюсь с трудовым коллективом, потом перезвоню… Да?.. Ну не хочешь пить — не надо, я на всякий случай спросил.

О, женщины! Вам имя — непредсказуемость. Вроде все выяснили, обо всем договорились, а нет, опять разворот в обратную сторону…

Он взял курс на офис убиенного Якубовского и причалил возле него буквально через тридцать минут, благо Юрьевск — не Нью-Йорк.

В кабинете генерального директора практически ничего не изменилось: вот только в начальственном кресле восседал теперь Константин Эдуардович Никитский по прозвищу Кощей. Старые предметы теперь служили новому хозяину: и прибор из яшмы, и многострадальный диван. Принцип новой метлы, разумеется, никто не отменял, но ломать старое надо постепенно. Новый генеральный поспешных решений принимать не стал. Даже главбухша, первые три дня не просыхавшая от валерьянки, понемногу успокоилась и вернулась к своим обязанностям.

— У вас курить можно? — для начала поинтересовался некурящий Копейкин, усаживаясь в предложенное новым хозяином кресло.

— Конечно!

— А пить?..

Шутка не прокатила. Константин Эдуардович достал из офисного шкафа, выполнявшего функцию бара, початую бутылку виски «Гленфиддик», соответствующую рюмку и хрустальную пепельницу. Поставил перед гостем.

— Слушаю вас.

— Да мне пока особо сказать нечего, я ж тут не работаю. Это я хотел бы вас послушать…

— И что конкретно вас интересует?

— Как что? Кто застрелил вашего компаньона. И кто заказал.

— Честно говоря — понятия не имею.

— Ладно, даю подсказку. С кем конфликтовал покойный? Уверен, недругов у него хватало.

— Да не то слово, — охотно подтвердил Кощеюшка, — Андрей, чего уж там таить, — человек жесткий, со своеобразной манерой общения и ведения дел. Случались и конфликты, и судебные иски. Впрочем, вы наверняка изучили его биографию… Я тоже не всегда разделял его методы. Но он — партнер, приходилось смиряться.

— И как долго вы смирялись?

— Вы, конечно, можете меня подозревать, — спокойно пояснил Никитский, — но… Понимаете, формально у нас равные доли и равные права, но фактически здесь все держалось на Андрее. Точнее, на его связях и на его авторитете в мире бизнеса. Договора, кредиты, заказы… Я чисто технический партнер, а он — креативщик. Мозг. И теперь, в связи с его гибелью, у нас очень туманные перспективы. Словом, мне совершенно не выгодна его смерть.