Алексей Макеев - Сейф олигарха Страница 19

Но он все еще колебался. И в этот момент с лестницы донесся какой-то необычный шум, громкие голоса, шарканье дверей. Обычно в подъезде было тихо, поэтому шум встревожил Бардина. Он подкрался к двери и посмотрел в глазок.

На площадке стояли жильцы из соседних квартир – седая бабушка-одуванчик, здоровенный детина в засаленной майке и женщина средних лет в домашнем халате. Они окружали весьма представительного мужчину в темном костюме, держащего в руках какие-то бумаги. Размахивая этими бумагами, мужчина весьма воодушевленно говорил:

– Например, я так думаю, что эту петицию вы все должны подписать! Вы же себе не враги? Вот и я думаю, что не враги. А настоящие враги те, кто повышает и повышает грабительские тарифы! Мы намерены собрать двести, триста тысяч, да хоть полмиллиона подписей! Люди идут нам навстречу. У всех накипело, понятно. А потом мы будем выходить с нашим воззванием прямо на президента. Никаких депутатов, никаких вторых лиц. Просто пойдем к президенту и потребуем остановить рост тарифов! Я вам гарантирую, что мы победим…

Соседи внимали сладким речам с большим сочувствием. Велеречивый мужчина в два счета собрал подписи и задумчиво осмотрелся по сторонам. Видимо, он соображал, не пропустил ли какую из квартир. Сообразить это было нетрудно – он не успел добраться до единственной квартиры. Исправляя свою ошибку, мужчина решительно шагнул к двери, за которой прятался Бардин, и нажал на кнопку звонка.

Мелодичный перезвон ожег слух Бардина, как пулеметная очередь. Но он не шелохнулся. Плевать он хотел на тарифы. Да и от этого благополучного мужика за версту несло фальшью. Бардин сразу понял, что здесь что-то нечисто. Дальнейшее убедило его, что перестраховался он не напрасно.

Ходок старательно понажимал кнопку звонка, а потом обернулся к соседям, которые еще не успели попрятаться в свои норы, и спросил:

– А в этой квартире никого нет? Все на работе?

Старушка-одуванчик, страшно довольная тем, что нашелся хоть один заступник, словоохотливо пояснила:

– Как же, как же, живут там! Хозяйка на работе, она тут в нашем магазине работает, продавщицей… Вообще-то теперь у нее сожитель поселился – этот почти всегда дома. Редко куда выйдет – и сразу назад! Как будто совесть нечиста! – доверительно добавила она. – Ну да это, говорят, не нашего ума дело… Теперь каждый как хочет, так и живет. А вы позвоните, позвоните еще – дрыхнет небось бездельник!..

– А какой с него будет толк? – презрительно заметила женщина в халате. – Он здесь чужой. Вообще человек неопределенных занятий. Можно сказать, перелетная птица. Это прямо с хозяйкой разговаривать надо.

– Перелетная, говорите? – неожиданно заинтересовался мужчина с бумагами. – Это как же понимать? Летчик, что ли?

– Да уж какой летчик! – махнула рукой женщина в халате. – Видела я его один раз. Чистый бирюк! А взгляд такой, что смотреть страшно. И лицо как обожженное. В общем, непонятный человек. Откуда взялся, чем занимается – никто не знает.

– Старый? – с интересом спросил борец с тарифами.

– Ну уж какой он старый! – покрутила головой старушка. – Совсем молодой человек. Сорока еще нет, наверное.

– И говорите, живет тут и не выходит?

– Именно, – подтвердил немногословный детина в майке. – Да ты на него плюнь. У нас тут еще пять этажей. Там народу хватает…

– Ага. Пять – это хорошо, – делаясь задумчивым, сказал мужик с бумагами. – Это нам на руку. Только это уже попозже. Мне скоро на связь с руководством выходить. А вам спасибо за гражданскую активность.

Он что-то еще говорил, но Бардин уже не слушал. Он тихо отступил в глубину коридора, а потом побежал к своему биноклю – нужно было проследить, куда и на чем отправится сейчас этот благообразный, но слишком уж любопытный господин. Бардин был уверен, что этот подозрительный визит напрямую касается его персоны.

Глава 8

Доктор Хохлов вообще-то не курил. Разве что давно, на первом курсе института. Он был совсем зеленым юнцом, а выглядеть хотелось мужиком, циничным, опытным, испробовавшим все прелести мужской жизни. К счастью, он быстро понял весь идиотизм такой подмены и не курил – до сегодняшнего дня.

Но этим утром он сидел за рулем своего любимого «Форда», припаркованного в тесном хозяйственном дворике какого-то сиротского приюта, и в зубах его дымилась сигарета. Учреждение было уже ликвидировано, и старое здание собирались ломать. Кроме бродячих кошек, здесь сейчас не было ни души. Встречу здесь назначил тот, кого доктор Хохлов с некоторых пор боялся больше всего на свете, хотя не знал о нем ничего, даже имени его не знал, и это было так унизительно, что Хохлову опять хотелось притвориться циничным, знающим себе цену мужиком. Отсюда и сигарета. Собственно, ничего, кроме видимости, Хохлов предложить не мог. Все, что он делал после встречи с человеком в шляпе, все направлялось незримой рукой этого мафиози. Хохлов был лишь послушным исполнителем. Ни о каком противостоянии он и не помышлял. Слишком высока была цена его непослушания.

Правда, молодую жену они пока не трогали. Даже не пытались ее напугать. Видимо, посчитали излишним. Да и в самом деле, у них и так хватало рычагов, с помощью которых они могли давить на Хохлова.

Дружок дочери появился на пороге его дома почти сразу же после того, как ушла дочь. Видимо, он прятался где-то за углом, дожидаясь, пока за него замолвят словечко. Увидев эту физиономию, Хохлов окончательно понял, что его горячо любимая Алла влипла по полной программе. Способный программист был типичным порождением нового времени, эдакий гомункулус из пробирки, не испытывающий интереса ни к чему, кроме своих желаний. Небрежно одетый, раскованный и подвижный, с выражением легкой наглости на лице, он и с Хохловым попытался вести себя так, будто они уже давно были хорошими приятелями, связанными общими пороками. Он, улыбаясь, протянул Хохлову руку и обронил: «Привет, старик! Как дела? Меня Валера зовут…»

Такое вступление добило Дмитрия Викторовича. Его нервы и так требовали разрядки, да еще свою роль сыграл выпитый коньяк – одним словом, Хохлов взорвался. Он без слов схватил молодого человека за грудки и с размаху впечатал его в стену, будто хотел загнать поглубже в камень. Программист чокнулся затылком со стенкой, застонал и повис на руках Хохлова. С его лица в одну секунду слетело привычно-наглое выражение – оно превратилось в гримасу боли и страха. Но Хохлова это не остановило. Он оторвал парня от стены и с размаху врезал ему по левой скуле.

Дмитрий Викторович был килограммов на пятнадцать тяжелее своего гипотетического зятя, да и профессия заставляла держать себя в хорошей физической форме, поэтому удар получился страшный. Валера пролетел через всю прихожую, сшиб тумбочку, перевернулся через голову и рухнул без движения за порогом комнаты.

Только после этого Дмитрий Викторович немного пришел в себя и постарался успокоиться. Пожалуй, он немного переборщил. Сопляк валялся на полу, не подавая признаков жизни. Еще не хватало, чтобы он тут отдал богу душу!

Угрызений совести Дмитрий Викторович не испытывал. Если бы не Уголовный кодекс, он бы с огромным удовольствием придушил этого негодяя прямо сейчас, не тратя времени на разговоры. Но следовало признать, что это ничего бы не исправило. Поэтому Дмитрий Викторович постарался приглушить свои эмоции.

Потирая кулак, он прошел в комнату, со знанием дела ощупал вялое тело молодого человека. Потом сгреб его в охапку и оттащил в ванную. Там он сунул голову «зятя» под струю ледяной воды и держал так, пока Валера не начал брыкаться и бессвязно ругаться, захлебываясь и пуская слюни. Тогда Дмитрий Викторович отпустил его и швырнул в мокрое лицо полотенце.

– Утрись, сволочь! – сказал он ему. – И слушай внимательно, что я тебе скажу! Не удивляюсь, что тебе удалось заморочить голову моей дочери. Она еще глупая девчонка. Но я таких, как ты, за версту чую. Любители халявы, подонки, мразь!.. Так вот запомни, халява кончилась. Если ты думаешь, что я намерен платить твои карточные долги, то ты здорово ошибаешься. Я ни копейки не заплачу, не надейся. Получай, что заслужил. Варианта у тебя два. Или прямо сейчас сваливай из города, чтобы и духу твоего тут не было, или иди туда, куда должен, и скажи прямо, что платить тебе нечем, и пусть тебе перережут глотку. Это, по-моему, лучший вариант и для тебя самого, и для всех прочих, потому что пользы от тебя никакой – коптить небо и портить жизнь окружающим и без тебя охотники найдутся…

Валера кое-как уже вытерся, но вся рубашка его и даже брюки были залиты водой. Мокрые волосы стояли торчком. В глазах застыли страх и обида. Левая скула раздулась и налилась багровым цветом. Он был жалок и противен, но еще до конца не сдался.

– Вы чего такой нервный? – пробормотал он, с беспокойством поглядывая на Хохлова. – У вас крыша вообще поехала, что ли? Как я теперь на улицу выйду? И голова раскалывается… У меня, наверное, сотрясение мозга!